Очередное жаркое лето встретило рыжую кобылу. Казалось, даже огонь её шкуры угас за несколько лет жизни в конном центре Лос-Анджелеса. Не то, чтобы о ней не заботились, она стояла в грязи или болела – вовсе нет. И внимание была не обделена: в основном, её навещали, конечно, дети, которые ездили на ней. Алкида была определена некой Николь, которая, являясь тренером, быстро смекнула, что кобыла абсолютно безотказна. Так рыжая тракенка стала учебной лошадью. Это не было прокатом, вполне удовлетворительные условия труда, поэтому руководство конюшни махнуло на этот маленький бизнес рукой – главное, чтобы  и в их карман шёл процент от  уроков. И Алкида работала, сначала всё так же старательно как прежде, потом, осознавая, что её старание никому здесь не надо, перестала проявлять инициативу. Препятствия с разноцветными палочками, через которые ей так нравилось прыгать раньше, почти исчезли из её жизни – учеников на конкур Николь не брала. Иногда, когда день был полностью свободным от посетителей, берейтор сама немного прыгала на ней, даже пыталась  учить выездке. Хотя, частенько, тракенка могла спокойно простоять день в деннике, и никто особо не волновался – даже после долгого простоя эта кобыла особо не буянила, ничего не разносила. Так зачем же тратить силы на неё, если её соседка справа громит денник от бушующей внутри  энергии?
Алкида постепенно отрастила упитанное брюшко, растеряла прежнюю элегантность; её мышцы утрачивали силу из-за того, что кобыле не давалась соответствующая нагрузка. За сильно отросшей светлой гривой, в которой дети так любили завязывать морские узлы, уже и тракенка то не виднелась. Из-за общей тучности ещё меньше казалась её небольшая аккуратная морда. Разумеется, ей было тяжело от этого и физически и морально – физически после более сильных случившихся нагрузок по ней ручьями тек пот, морально, Алкида считала себя некрасивой, больше ни на что не способной. Раньше она вглядывалась в лицо каждому человеку, проходящему мимо денника, и на лбу её было написано «возьми меня поработать», сейчас же она обычно флегматично жевала сено и ждала детей со сладостями. Раньше, Алкида верила в то, что её талант и старание кто-то заметит, но этого не произошло за эти годы, что она жила здесь. Значит, и не произойдёт.
Этим летом в её жизнь нагрянули перемены – Николь вышла замуж и уехала куда-то в штат Колорадо. Никому Алкида даром не сдалась, изредка на неё садились разные люди, просто потому что начальство давало втык, что лошадь простаивает в деннике. Привозили в конюшню новых спортивных лошадей, люди работали с ними, а тянуть бегемота из болота никто не желал. Разумеется, берейторы и спортсмены с радостью брались за других лошадей, ради сомнительной перспективы вроде Алкиды никто вкалывать не хотел. Она уже многих пережила на этой конюшне. Лошади приезжали и уезжали; становились частными, подтягивали свой уровень и покидали это место с целью покорения других высот. Это была уже в своём роде традиция – видеть эту рыжую морду с красивой белой проточиной  и спадающей на  лоб и нос белой гривой – четвёртый денник от входа, с недавних пор в соседнем живёт томная медлительная ахалтекинка с длинным туркменским именем. С другой стороны уже как год мощная кобыла-выездючка.
Конюх катит по проходу тяжёлую тележку, наполненную овсяной кашей, ковшом раскидывая еду по кормушкам. Соседка, столь энергично требует еду копытом о стену, что будит Алкиду, мирно спящую в своём деннике в окружении свежих приятно пахнущих опилок. Встаёт. Грива и хвост безнадёжно скрылись под опилками  и длинными стебельками сена. Кашу встречает не очень то бурно; лишь подрагивание бархатных ноздрей выдают какие-то приятные эмоции.
Уводят работать выездючку, через час пришли и за текинкой; через время обе практически одновременно вернулись по денникам.
Время идёт к вечеру; из открытой двери конюшни веет прохладой. Скорее всего, сегодня никто не придёт. Алкида отворачивается мордой в задней стенке денника, представив случайному взгляду заметно раздваивающийся на две половинки круп.

Сладкая полудрёма заполнила сознание рыжей кобылы; найдя равновесие, она практически спала стоя, лишь иногда её уши слегка подёргивались на редкие резкие звуки. Скрипнула дверца денника, именно её денника; это странно. Дети ведь сегодня уже были. Алкида повернула уши на источник звука и медленно открыла тяжёлые веки. Туман рассеялся, и в дверном проёме стоял человек – мужчина, достаточно высокий, не похожий ни на конюха, ни на уже давно знакомого кобыле начкона. С чего бы это? – удивилась Алкида и медленно, словно тяжело гружёная баржа, начала разворачиваться. В это время, незнакомец читал, что написано на её деннике. Кто ж тебя так запустил, малышка – неожиданно сказал он, подойдя чуть ближе.  Кобыла виновато потупила взгляд в пол, будто её состояние во многом зависело от неё, потом потянула расширившимися ноздрями его запах, то ли пытаясь идентифицировать, то ли, оставить себе в памяти. Мужчина быстрым и ловким движением одел на её морду недоуздок, что ещё больше удивило и в некоторой степени обрадовало кобылу, ведь она думала, что этот человек – случайный гость и скоро уйдёт по своим делам. Пунктом назначения стали ближайшие к деннику развязки. Когда человек открыл ящик со щётками, Алкида уже машинально навалилась мордой на развязки и закрыла глаза, погружаясь во всю ту же сладкую дрёму. Человек кто-то долго и упорно делал с гривой и чёлкой, щёлкал ножницами; кобыла полностью доверилась его рукам, только слегка вздрогнула от неожиданности, когда тот стал пшикать около морды кондиционером. Чистка, вероятно, была окончена и тракенка за своё терпение получила немного сахара, который она аккуратно, без жадности, собрала с ладони Пола. Огладив её, неожиданный посетитель ушёл. Вернулся он через несколько минут с амуницией. Ооо, даже так? – оживилась кобыла. Блеск, появившийся в её глазах, не оставлял сомнения в том, что происходящее её несказанно радует. В движениях этого человека сквозила уверенность, вероятно, это бывалый спортсмен, тренер. Тогда надо попробовать… - мелькнула почти позабытая мысль, показать себя. Вскоре она, так же без препирательств со своей стороны, была собрана на работу.
Дорога до манежа была донельзя знакомой, разве что обычно тут её проводили дети. Ну или Николь. Алкида знала здесь каждый миллиметр и даже аккуратно переступила выбоину в полу. Она шла, смотря себе под ноги, благоговейно дыша Полу Энтвунду в спину, да думая как бы ноги ему случайно не оттоптать. Манеж встретил изобилием работающих пар; кажется, это мужчине не понравилось, поскольку тот сразу же отказался от работы в этом месте. Пройдя той же дорогой, а затем через проход конюшни, пара вышла на улицу. Идём на плац. – подумала Алкида. Так даже лучше, никто не будет на меня… смотреть. Даже перед этим человеком ей было неловко, стыдно за себя. А вот и плац. Как ей и желалось – пустой. Ну, удачи мне. – подумала Алкида, чувствуя лёгкое волнение, пробежавшееся стайкой мурашек вдоль хребта.

День с самого утра куда-то спешил. Время ожидания тянулось медленно, зато, когда нужно было действовать, оно резко поскакало галопом. Коттедж был кувырком. Джилл с самого утра сновала по всем комнатам - то в поисках белых перчаток, то расческа спрячется за тумбочку, то белый вальтрап после сушки куда-то бесследно испарился. Настроение у нее было сегодня самое что ни на есть боевое, а значит - вижу цель, не вижу препятствий. Ураган-по-имени-Джи три раза налетел на дверной косяк и один раз на собственного отца, который тоже был занят поисками своих стартовых шмоток.
Важный день для всей семьи - Маршалл должен был выступать на своей арендованой кобыле, а Джилл пока не знала, с кем ей предстоит разделить остаток дня. После того, как клуб забрал Полонеза, девушка ездила на разных лошадях. Поэтому сегодняшний старт должен был стать для нее полной неожиданностью - ехать конкур на стиль на незнакомом коне - уровень самонадеянности просто зашкаливал. Оставалось верить, что главный тренер будет снисходителен, и не даст ей какого-нибудь убийцу или наоборот прокатную ленивую лошадь.
Утро пронеслось незаметно, и вот настало время отправляться в КСК. Вещи были погружены во вместительный багажник папиной машины, и вся семья заняла свои места. Джилл по привычке уселась с Роксаной на заднем сиденье, придерживая автокресло, отец за рулем и Таня на переднем сиденье. Ну просто какая-то семейная идиллия, - с иронией подумала девушка. До клуба была долгая дорога, поэтому она успела немного расслабиться, глядя в окно машины.
Наконец автомобиль начал плавно снижать скорость, показались первые строения комплекса. Денек выдался тот еще, снежок шел беспрерывно и намека на солнышко не появлялось. Едва движение остановилось, Джилл тут же выскочила из машины, перебирая в уме все возможных лошадей, на которых она могла бы стартовать. Сидеть на месте девушка просто не могла. Получив на руки все свои вещи для коня и для себя, она пожелала удачи родителям (у Эминема до старта было еще куча времени и они собирались с Таней немного покататься до выступления Джи) и отправилась на конюшню. Свалив все вещи в проходе, она с некоторой долей нетерпения набрала на телефоне номер тренера. После короткого приветствия и обмена дежурными фразами голос на другом конце трубки сообщил: Поедешь на Алкиде. Денник номер 4. Девушка немного опешила. Секундочку, она же вроде под прокатом ходит? На нее недавно подсаживался берейтор, говорит, она в отличной форме. Эта лошадь самовоз, лучше мы ничего не сможем тебе предоставить. Фраза прозвучала достаточно жестко для своего содержания, Джилл поняла, что разговор на этом окончен. Чуть ли не сквозь зубы попрощавшись, она бросила трубку.
Просто чудесно! - простонала она мысленно. Предстоящие пинки задубевшей лошади не радовали ее совершенно. Девушка направилась прямиком в амуничник, чертыхаясь и поминая тренера на чем свет стоит. В комнатке было довольно легко ориентироваться, и вскоре на свет была извлечена обычная уздечка и конкурное седло. Вроде промазанное, чистое, - хоть какая-то хорошая новость.
Найти денник номер четыре не составило большого труда. Поворошившись в кармане куртки и обнаружив там несколько кусочков сахара, девушка смело отперла дверь денника. Оттуда на нее смотрела вполне симпатичная и упитанная лошадка с большими добрыми глазами. Привет, Алкида, - тихо поздоровалась Джилл, протянув ей кусок сахара. После того, как животное приняло подношение, Джи слегка потрепала ее рукой по шее. А ты красавица, - девушка успела заценить необычную масть лошади. Только вот вся пыльная. Пойдем чиститься? Вопрос был риторическим, потому Джилл мелькнула за дверью и уже через несколько мгновений вернулась в денник с недоуздком. Щелкнул карабин, и вот она уже ставит кобылу на развязки.
Отчистить ее оказалось делом не таким легким, но Джилл старалась не причинять лошади лишнего дискомфорта. Мягкой щеткой с натуральным ворсом она вымела всю пыль с Алкиды. Самым печальным оказалось состояние хвоста. Тебе что, никогда его не разбирали? - со вздохом удивления спросила Джилл, впрочем, не рассчитывая на ответ. Пришлось опять идти в амуничник, на этот раз за кондиционером. Набрызгав заодно и круп, который упорно не желал прекращать пылить, девочка принялась разбирать пряди руками. Когда хвост стал распутанным и чистым, оказалось, что он очень пышный и красивый. Не мешало бы только подстричь. Подровняв ножницами длину хвоста по бабки, Джилл вздохнув, посмотрела на часы. До разминки оставалось еще 2 часа, оставалось заплести кобылу и переодеться самой.
Она встала рядом с Алкидой. Та, кажется, немного задремала во время этой невеселой возни. Скучно? Я понимаю... Но сегодня ты должна выглядеть на все сто. - Джи протянула еще кусочек сладкого рафинада.
Приставив к передним ногам лошади табуретку и рассеяно огладив кобылу по шее, Джилл взгромоздилась на сие сооружение. Стул опасно покачнулся, но вскоре девушка поймала баланс, и он перестал крениться. Рассеяно перебирая пальцами в гриве лошади, Джи пыталась успокоиться. Раз, два, три, четыре, - нетороплино считала она про себя и вскоре внутренне расслабилась. Мерное пофыркивание лошадей на конюшне и знакомые запахи действовали лучше валерьянки. Когда девочка последний раз стартовала? Кажется, очень и очень давно. А ей ведь предстояло прыгать. Но сейчас, на конюшне, не хотелось думать об этом. Мы просто едем на прогулку, мы просто собираемся на прогулку, - твердила себе Джилл заученную мантру. Как назло, раздались звуки громкой музыки. Что-то вроде фанфар. Соревнования начинались.
Девушка глянула на часы. Она как раз укладывалась вовремя. Можно было идти переодеваться во все белое. Оценив еще раз на заплетенную гриву (надо сказать, что кто-то оказал медвежью услугу, когда подстриг кобылу - шишечки были хоть и ровными, но кое-где выбивались белые пряди), Джилл слезла с табуретки и отставила ту к стене. Но вот вопрос - оставить кобылу на развязках минут на двадцать, или вернуть в денник? Еще раз глянув на шишечки, блестящую шерстку и разобранный хвост, она решила, что ничего с Алкидой не сделается за это время. Огладив ее по холеной шее, девушка направилась в сторону раздевалки.
Быстро переодевшись, Джилл занялась ярким макияжем - с трибун не будет видно бледности. Когда она закончила, то заплела косу, которую превратила в низкий пучок, переодически надевая каску для проверки. Джи удволетворилась отражением в зеркале, сунула еще сахара в карман и потопала обратно к кобыле. Ее весьма порадовал тот факт, что лошадь все еще на месте. Девочка погладила Алкиду по морде. Бинты или ногавки, вот в чем вопрос, - в сомнениях, она окинула лошадь взглядом. Ногавки, - то ли подумала, то ли тихо пробурчала Джилл. Вальтрап хорошо лег на спину, седло тоже было хорошо обмято и подогнано. Подпруга ввела в сомнения девушку своими размерами, но когда она стала ее затягивать, то с удивлением обнанужила, что она зверюшке впору. Прокат, - вздохнула Джилл.
Лошадь была подседлана быстро. Неужели настал этот момент? С внутренним трепетом Джилл надела уздечку на Алкиду. Затянув капсуль и поправив налобные ремень на обе стороны ровно, девочка неуверенно взялась за повод. Последние минуты таяли на глазах. Джи легонько потянула за уздечку: Пойдем, нас ждут великие дела.
>>>Выступление