Вольт растерянно прибежал на скаковой круг, он не понимал ничего вокруг происходящего. Тут он заметил для себя страшную картину, Джэйсон с другим конём...Вольт был очень ревнив в плане хозяина, но увидев что Джэйс его не заметил, медленно вышел из  скакового круга и привстал за дверью. Не может быть, я его так ждал, а он тут с каким-то вороным возиться!- после этой мысли у Вольта как бышню снесло, он взыбрыкнул, потом встал на дыбы, а потом резким галопом помчался к деннику Адмирала, думая повергнуть Джэйса в неожиданность момента.
-----Денник Адмирала-------

----Проход---
Да, да, Лайма наконец-то вышла из этой долбанной конюшни. Кобыла шла за конюхом с опушенной головой, но вскоре гордо подняла её и ускорила шаг. Теперь он был не таким широким, чем прежде. Теперь он уже более коротким и быстрым. Вороная как бы пританцовывала на месте. Она думала, что вот она, левада - место, где можно выплеснуть всю свою энергию. Но нет, они с конюхом прошли мимо этот поворот. Парочка пошла дальше по тропинке. лайма была в непонятках. Как? Куда? Стой! Левада в другой стороне, вроде... -подумала лошадь и стала привставать на свечку, пятясь назад. Она показывала, что конюх возможно забыл, куда ведёт кобылу. Но вскоре парень "перетянул" лошадь, и та покорно пошла за ним.
Лайма думала, куда же её ведут? Вроде поля в противоположной стороне. И вдруг повеяло ветерком, довольно знакомым. такой был только в окрестностях иподрома. Стоп! Ипподром? -вдруг дошло до кобылы, куда же всё-таки её ведут. Вороная мигом подняла голову... И вправду, перед нею был ипподром. Лайма встала в ступор. Конюх не понял, в чём собственно дело? Это нормально. Просто наша героиня просто начала вспоминать, что было с нею раньше на этих импподромах. Всё-таки кобыла зашла в него. Конюх снял недоуздок, и повесив его на ограду, удалился, крепко закрыв дверь. Лошадь заметила, что кроме её недоуздка, есть и другой, что насторожило её. Может забыли от предыдущей лошади? Хотя как её увили тогда обратно? А может с уздечкой. А смысл тогда с недоуздком приходить? Всё, отстань. Не заморачивая себе этим голову. Хорошо. -поговорила мысленно сама с собой Лайма. Кобылка увидела те самые "кабинки", в которых иногда даже "запихивают" лошадеЙ, закрывают, и на старте открывают после звонка. Сейчас они были открыты. Вороная, встав в одну из них, что была по-середине, вспомнила все свои заезды. Стояла она долго, часа пол. После, встряхнув голову, вороная приготовилась. Она мысленно дала звонок, и представив, что открылись "ворота", рванула вперёд. Да, галоп был резвым. Всё же чистокровка как никак. Да, это был даже не галоп, а карьер. Даже что-то быстрее карьера, хотя такого нет. скорость была очень большой. Вот первый поворот пройден, и вновь прямая. Лайма ускоряет ход. Вот вновь поворот. Скорость немного снижается, чтоб не упасть на вираже, и вновь прямая. Опять ноги двигаются быстрее. и опять поворот, предпоследний. И прямая. Лайма скачет, выпрямляя шею вперёд. И последний поворот. Лайма чуть притормаживает, вспоминая, что было в последнем заезде, хоть и не останавливается. И вот прямая. Только осталась ей половина, а не она вся. Вороная ускоряется и при чём в буквальном смысле слова этого слова "несётся" вперёд. Финиш. Кобыла пересекла финишную черту, но не остановилась. Переход на резвый галоп, потом просто на галоп, после манежный галоп, резвая рысь, просто рысь, спкокойная рысь и шаг. Да, постепенно, чтоб сердце не остановилось. Ведь оно просто напросто бешено колотилось, когда Лайма "летела" по треку. Нет, останавливаться нельзя. Устала, очень. Долгий перерыв, и вдруг такая нагрузка. Нельзя, но кобыле было по-барабану.
Вороная шага вдоль ограды. Ей было хорошо. Вся дурь ушла. Хотя стоп, не вся. Ну а если подумать, то вся. Да уж, 2500м это вам не хухры мухры. Англичанка постепенно воссановила дыхание... Сердце пришло в норму. Лошадь почему-то была уверена, что находится одна на таком огромном пространстве, но вспомнив про второй недоуздок, начала вертеть головой в разные стороны, словно искала кого. И вдруг в поле зрения кобылы попала ещё одна лошадь. Ей она узнала сразу. Это был Вихрь_Айрин. Стоп! Фихрь? А он-то что тут делает? Надо бы узнать... -думала кобыла. Да, когда она только вышла из конюшни, о видела, как какая-то лошадь наяривала круг по треку. Так это был Айрин? -ошарашено подумала Лайма. Конечно, после он пропал. Ну а как подумала кобылка, то его просто увели. А оно вон как оказывается. Вороная подошла к жеребцу, и улыбнувшись, молвила: Не плохо бегаешь. А уж особенно для лошади твоих пород. Лайма была даже рада, что встретила Вихря. Ей хотелось быть рядом с ним. Почему? Она не знает. Просто когда она была рядом с этим конём, то все беды как буд-то улетучивались куда-то. Кобылка пермялась с ноги на ногу и посмотрела на жеребца. Да, нога-то тоже вспмнила забег, хотя, как очень странно, не заболела.

На слова Лаймы жеребец улыбнулся, и при чём искренно. Вихрь усмехнулся с некой добротой и молвил: Как бы быстро я не побежал, за тобой то, всё равно мне не угнаться. А ты, просто великолепна. Надеюсь, это не лесть... -подумала вороная и посмотрела на жеребца.
Вскоре, Айрин, улыбнувшись, совершенно неожиданно сделал скачок в сторону и проговорил: Ну, учиться бегать быстро никогда не поздно, не так ли? Будешь моей учительницей? Думаю, под таким  руководством, даже из меня можно сделать некое подобие скакуна. Как оказалось позже, это были его завершаюшие речь слова. А он был довольно игрив, и Лайма это заметила. Спасибо... -проговорила Англичанка, и посмотрев на Вихря, продолжила: Вихрь, каждая лошадь имеет предел своей скорости. Некоторые и четвероногой желехяки ( машины ) обогнать не могут, а некоторые делают это с лёгкостью, но после просто падают от бессилия на землю. Я могу попробовать тебя научить, но, думаю, что тебе будет не интересно... Да, слова Лаймы были далеко не шуточными. Она никогда не учила лошадей скорости, это делали всякие тренажёры людей, ну и сами люди. Да, если бы тебя учили так, как меня, ты бы не выдержал... Хотя... -подумала Лайма. И вправду, быстрой скорости её не жизнь учила, а люди. Ей ещё повезло, у Лаймы от природы хорошие скаковые данные. А ведь некоторые лошади просто напросто надали на этих беговых дорожках. Они не выдерживали этой всей нагрузки. Ну а Лайма еле - еле, но выдержала. Конечно, она не жалеет, что выбыла из скачек, хотя иногда её посещает чувство самодостоинства. Она ещё хочет кому-то что-то доказать. Но кому? Вот именно, не кому. Её скорость уже никому не нужна, да прочем как и выносливость. Вороная больше не ездиит на соревнования... Это никому не нужно, что очень каждый раз огорчает кобылу. Да, вся жизнь скаковой лошади так коротка, но так насыщенна. Никто не позавидует такой ожесточённой жизни. Сейчас кобылу буддерживало лишь одно, и это Вихрь. Она не понимала, почему он рядом? Почему ей так хорошо, когду она чувствует рядом именно его присутствие. Кажеться, даже тот самый Бриг мог быть очень даже хорошим другом. Но от него не веяло такой теплотой, которой веет от Кавказца. Да, Бриг симпатичный и темпераментный жеребец, ничего плохого Лайма о нём сказать не может, но Фихрь уникален. Чем? А наверное своей не чистокровностью. Лайма заметила, что в нём нет той язвости, яркой гордости и наглости, что есть в других чистокровках, что считают себя "вышками общества". Нет, вороная не считала всех лошадей этой конюшни, в которой живёт именно такими, но ведь такие есть, и это очевидно. Конечно таких пока Лайма не знает здесь, да и знать не хочет, но что знает, может она когда - нибуть свидится с ними? Вот именно, никто. Лошадь посмотрела на жеребца. Он был задоренный. Широко раставленны задние ноги, правая передняя нога приподнята, шея в лёгком сборе, хвост гордо поднят, да ещё и ветер играет с гивой и хвостом Вихря_Айрина... Всё это таит в себе некую загадочность.
Лайма не понимает, что с ней творится? Она никогда не чувствовала это ощущение на себе. Она не понимала, что это такое? От этого индивидума веяло некой добротой и открытостью. Лайма стоит и смотрит в его бездонные глаза. Казалось бы, ещё чуть - чуть, и она утонет в них, но нет, Англичанка успевает "спасти" себя. Секундой позже, и она бы точно утонула в глазах этого коня. Лайма, чуть подняв хвост, делает совершенно лёгкий сбор и выпрямляет передние ноги. Да, задние чуть согнуты. Это выглядело так, буд-то кобыла держит себя передними. Они прямы и анпряженны на земле, задние лишь чуточку согнуты. Да, поза не обычна, но в то же время экстравагантна. Лайма чуть смещает центр тяжести веса в бок, и в доли секунды Лайма отталкивается передними в эту сторону, играя. Считай был разворот на задних на 180*С. Да, впервые в её глазах видна радость и открытость. Ведь если так посчитать, то Лайма ведёт себя так только с этим конём. С другими она строга и непредсказуема. Хотя и сейчас она непредстказуема, но риск меньше, чем в другой иной истуации. Вороная, отпрыгнув от жеребца, остановилась, и "вростив" ноги в землю, посмотрела на Вихря не проронив ни слова.
фотоп:
180*С. Поставила * т.к. кружочка нет)

А Они всё стояли. Лайма ждала, когда же Вихрь наконец сорвётся с места и поиграет с ней. Да, такое чувство она испытывала лишь когда была маленьким чадом, что всё время бегает за маминым хвостом. А Сейчас что? Сейчас эта 9тилетняя, статная кобыла, что заработала за каких - то девять лет себе не плохой, скажем так, статус, ведёт себя как маленькая, падая на глазах у нечистокровного жеребца. Что же творится с этой личностью? Да, да, именно личностью. Ведь Лайма имеет собственные взгляды на жизнь, может рассуждать по - реальности, а не как в пространстве, да и ещё многое что, а значит, она личность. Вороная всё ещё продолжала стоять на месте и смотреть на жеребца в ожидании его ответа одобрением на предложение кобылы поиграть, но нет, ответа пока не следовало.
Вскоре раздался некий скрип - это люди, открыв дверь на трибуны, прошли дальше, тут же закрыв её за собой. После компания двуногих стала спускаться вниз. Оказавшись на самом треке, они столпились возле жеребца и начали что - то обсуждать. Лайма чуть попятилась назад, ибо не знала, чего можно ожидать от этих существ. Что они тут делают? Почему именно сегодня, почему сейчас, почему в это время? - терзали Англичанку вопросы. С Одной стороны, этот Кавказец был очень хорошим другом скаковухе. Да него всегда можно было положится. Да, общаются они от силы один день, но за этот один день Лайма доверилась коню, а значит, знала, что он не способен предать. Кобыла стояла и наблюдала за происходящим. Что ж, прошло не мало времни, пока люди там разговаривали. За это время кобылка ни разу не отвела глаз с жеребца, она смотрела точно ему в глаза, не отвлекаясь. Вскоре один из людей надел на Айрина недоуздок и чумбур, после, повёл за собой. Тот покорно пошёл за ним. Где - то ещё через минуту Вихря попросили пройтись рысью. Он поднялся, без каких - либо проблем. Однако рысь была не жизнерадостоной. Каждый раз, как конь оказывался без чуточки внимания, он "кидал" печальные взгляды на вороную. отчего той становилось не по себе. Лайма не понимала, что происходит. Да, коненчо, она знала, что эта за процедура, но не верила. не верила в то, что этот комок добра увезут отсюда, навсегда. На какой - то момент из глаза потекла слеза, такая же маленькая и ничтожная, как то, что жеребец останется здесь. Лайма тряхнула головой, отчего слеза упала на землю. Нет, она не плакала, просто чувство предвкушения постепенно затмивало её разум. Вскоре к коню всё - таки подошёл человек и повёл за собой. Видимо, Вихрь не желал уезжать, отчего чётко "вкопался" всеми копытами/ногами в землю, сильно, на сколько позволяет чумбур, шею. Но стоило лишь человеку "рвануть" чумбур и крикнуть на жеребца, как тот послушно побрёл за ним. Дааа... Вот и Вихря уже нет на этом треке, она за пределами скакового поля. Сердце кобылы билось медленно, с каждым разом всё замедляя периуд биения. Но это только так казалось на первый взгляд, а ошушения были, буд - то это всё по - настояшему, на яву. Вороная сделала шаг вперёд и продолжила смотреть всед уходящему Айрину. Тот шёл как - то не умело что ли? Казалось, что ещё раз споткнувшись, он упадёт, ан нет, он не падал, а всё шёл и шёл вперёд, за человеком, к машине, что люди называли коневозкой, вроде. И вот, коня уже почти "поместили" в коневоз... Сердце Лаймы вновь буд - то замедлило биение, ещё и ещё. Кобыла ожидала, неужели он так спокойно зайдёт? На удивление кобылы, Вихрь попытался избежать участи отъезда резким прыжком в сторону. Чумбур тут же натянулся, да притом сильно, уж это было видно, при чём очень. И вот, казалось бы, ты свободен - Вихрь_Айрин, да нет, человек вновь рывком, криками и ударами завёл коня в коневоз. Тот обернулся и в последний раз, видимо, оглянулся вокруг, и "поймав" своим зренив Лайму, громко и протяжно заржал: Прощай. Слова явно были не просты, потому, как вороная чувствовала в этом, одном, но всё же слове, ноты... Даже всех не перечислишь, но было видно, что это: "Крик души". Лайма молчала, она буд - то онемела, следя за жеребцом. А того уже завели в эту чёртову машину, закрыли её, как следует, и заведя, тронулись с места.
И только сейчас до кобылы дошло, что она теряет... Она поняла, что это была совсме не дружба, а привязанность в этому существу. Кобыла поняла, что за странное чувство терзало её, когда Вихрь был рядом. Она поняла, что он сумел "прорваться" к ней в сердце ( в её сердце ). Только сейчас кобыла пришла в себя. Ноги не слушались. Настоящая "гордыня" бы так и стояла на месте, ни проронив ни слова. А как оказалось дальше, наша Лайма - то, совсем не "гордыня". Ноги вороной пустились за коневозом. Да, он был за ограждением, но всё же. Вскоре пришёл и человек за кобылой. лайма тут же увидела, как калитка открывается. Вороная "влетела" в открытые ворота трека, чуть не сбив человека и поскакала за коневозом. Он ещё виднелся. Конечно, усталось давала о себе знать, да ещё и не хило давала знать, но вороная, "стиснув зубы", всё ещё держалась на одной скорости. Она отставала, но не на много. Минут через 7 кобыла начала снижать скорость, слишком много скрорости. Выносливость всё ещё не вышла из под контроля, но ноги отказываются нести Лайму дальше. Поэтому, резко остановившись, кобыла вытянула шею по тупому углу и проржала, так же протяжно и так же печально: Прощай... Да, это был реальный "Крик Души". Коневоз уже уехал, а кобыла осталась вновь одна. Наступившая весна ей показалась как зима, такая же противная и жестокая, однако она ещё не знает, что ждёт её впереди. Человек звал кобылу, но та, кинув прощальный на него взгляд, поднялась в скпокойную рысь и удалилась с территории "КСК". Люди пытались её остановить, но не очень - то и нужно им это было. Они просто всё решили рассказать Коулу, мол: "Ваша лошадь ускакала куда - то далеко, за пределы конюшни". Вот, собственно и все их слова. Сейчас на сердце у кобылы были лишь печаль, некая злость, и главное - боль. Вновь по её душе жизнь нанесла чувствительный удар заострённым ножом.
----Дом Селены---

Я стоял прямо посреди скакового круга. рядом Пилот и впереди свобода, ограниченная только забором КСК. А по кругу можно нестись так, как велит сердце. Со скоростью света. Я нераздумывал боле. Одев шлем я поправил седло и залез на Пилота. Неплохой парень, высокий, мощный. Было бы грехом не отправить его на трек. Многие не могут углядеть способности на той стадии, когда положено, возможно поэтому в мире так мало чемпионов.
Я поправился в седле и поддал шенкелем. Мягкие движения коня меня совсем не напрягали. Я перехватил хлыст поудобнее и легко щелкнул им по крупу гнедого. О боже, этот ветер, встречный, порывистый, шумный. О этот свежий воздух и лучи весеннего солнца на утреннем треке. Песок был похож на побережье-освещенный со всех сторон он будто утопал в тепле весны.
Мы рвались на встречу, преодолевали метр за метром, и я был счастлив как никогда. Я давно не помнил ощущения полета наяву. Да и во сне. Мне и сны-то перестали сниться.
Жеребец двигался просто восхитительно, я просто не чувствовал, что ноги еле-еле удерживаются в высоких стременах. Руки со всей силы сжимали узду, и если бы не старая привычка я бы уже свалился на теплый песок, оставшись позади летящего скакуна.

Смешанные друг с другом теплые и холодные нотки весеннего воздуха нагоняли нетерпеливую дрожь. Стоять на месте было просто невозможно. Кобыла пару раз передернула плечами, разгоняя щекочущее ощущение мурашек на своей коже.
Она уже давно пристально всматривалась в металлические ворота, подходя все ближе и ближе к ним. От них открывался проход на трек по расчищенному, от талого снега, грунту. Вся дорожка по длинной своей стороне (той, что была свободна от многоярусных трибун), где и находились ворота, была огорожена густым кустарником, прозванным "живой изгородью". Но в данное время года, когда окружающая пустынная природа охватывала весь пейзаж, эти кусты были так же грустны и несчастны, как остальной живой мир вокруг. Их голые, длинные, почти бурые ветви рассыпались вдоль холодных металлических брусьев ограды. 
Ворота, оставшись за спиной рыжей кобылы, громко заскрипели и с щелчком захлопнулись. Гулкое эхо быстро разлетелось по округе, а сама лошадь от неожиданного сочетания двух звуков-скрипа и щелчка-вдвойне перепугалась. Она с места попятилась назад, вздернув морду с белой проточиной вверх, методично вскинув сначала одну переднюю правую ногу чуть от земли, а затем и оба переда. Впрочем, человеку ничто не грозило-кобыла достаточно отошла от него. 
Выпучив глаза, она с интересом и тревогой осмотрела ворота и, не найдя в них страшного скрипящего монстра, самодовольно вздернула нос и остановилась рядом с мужчиной. Несмотря на все свои качества характера, порой она была противоречива себе-Али оставалась по природе своей травоядной жертвой, пугливой и осторожной. Лошадь оставалась лошадью. 
Ну-ну-ну чтоооо ты стоишь, пень! Цепляйся и поехали! Словно вняв ее мыслям, а на самом деле просто вообразив себя покорителем скорости, человек с упорством стал карабкаться в седло. Он поминутно тыкал носком ботинка в рыжий бок, пытаясь зацепиться за луку седла и в это же время оттолкнуться от рассыпчатого замерзшего песка. От таких неприятных прикосновений ботинка к коже, Али недовольно дергалась то вперед, то вбок. Но с первой трудностью человек практически сразу справился. Тяжелый каркас этой человеческой "модели" сильно давал ощутить разницу с "облегченными версиями"-низенькими и легенькими жокеями. Кобыла тяжело фыркнула, но даже эта пакость на ее спине не остановила в ней желание просто лететь вперед. 
Вскипала и без того горячая кровь; она буквально пульсировала в венах, и свист давления отдавал в уши. Рыжая нетерпеливо переступала на одном месте-грунт под ней уже превратился в кашу. И наконец... Что это? Шаг? Парень, я способна пережить отсутствие разминки, давай быстрее-лошадь предложил ему движение вперед, начав уже было поднимать ноги, но потянувшись, она почувствовала острый контакт железа с языком и деснами-дергаться больше не захотелось. 
Алиенто шла, закусив железяку и чуть покачивая головой из стороны в сторону. Ноги поминутно путались от возбуждения в ожидании галопа, и лошадь оступалась, но сохраняла равновесие. Уши ловили отзвуки голоса, но большая часть человеческой речи пролетали мимо ее подсознания-Диабло была увлечена чем-то более интересным для себя, чем уговоры мужчины. Последнее, подкупное "я подарю тебе.." прозвучало даже оскорбительно, и кобыла стартанула рысью вперед, высоко поднимая ноги, поддавая задом на каждом темпе, заставляя человека двигаться не совсем так, как ему хотелось. Я не продаюсь-громко прожурчал ее голос сквозь струйки теплого ветра. 
Голову буквально подрывало от ожидания, и вдруг долгожданное "стартуй, рыжая!" 
Рот почувствовал свободу повода; один рывок вперед, ноги в полете подхватили новый темп и рыжее, почти красное, тело, освещаемое яркими дневными лучами, ветер подхватил вперед. Ноги как компьютер отрабатывали знакомую программу, на подсознательном уровне Диабло помнила все, даже малейшие детали дорожки, каждый ее чуть неровный уклон, даже скорость, доступную ей для того, чтобы удачно вписаться в поворот. 
Рыжая чувствовала грунт сквозь копыта; казалось, что ее ноги буквально поглощают любой ухаб и ямку; слаще и удобнее галопа придумать было просто невозможно. 
Заканчивался первый поворот. Али неслась в полсилы, оставив энергию на десерт, но, человеку на спине, скорее всего, и такого галопа, почти переходившего в карьер, было достаточно. 
Привычно уперевшись наезднику в руку, она не желала упускать тягу вперед, должно быть ему здорово тянуло повод, а для Али было уже привычное жгучее ощущение трения железа во рту. 
Выйдя на прямую, идущую вдоль синих пустых трибун, среди которых затерялась пара гуляющих по окрестностям людей, кобыла чуть прибавила в аллюре. Ей стало значительно удобнее, когда человек приподнялся над седлом, но ощущение того, что на ней сидит еще пока неумелый мешок не давало кобылице покоя-она тщательно вынашивала новый план побега и хорошенькой разминки для ее "жокея".

Поворот. Маршаллу казалось, будто ещё чуть-чуть и его встречным ветром сорвёт с лошадиной спины, и как думалось, будет ещё долго вертеть в воздухе, прежде чем обрушить его тело на землю. Фантазия, конечно, но и какая-то доля правды была. Всему приходит конец – и хорошему и плохому – так вот поворот плавно перетёк в длинную стенку, абсолютно пустую и до следующего поворота можно было не беспокоиться.
Темп уже перестал казаться таким бешеным и неестественным, рэпер прекратил так судорожно сжимать пальцами повод, это чувство адреналина «я щас с неё упаду!» сменилось более спокойным и горделивым «а я крут». Нет, конечно, его эмоции приутихли, но не до каменного спокойствия, какое порою нападало на него, обездвиживая черты лица. Тогда даже глаза его делались застывшими, отчего он казался ещё более холодным и отчуждённым от человеческого общества. И чего страшного в ней? – подумалось мужчине, когда он припомнил не самый приятный разговор с Паолой. Честно, он до конца так и не понял, с чего она тогда рассердилась. Я бы понял ее, если бы я как-то лошади вредил (она ведь на конной теме помешанная, света не видит дальше вот этих ушей), но я же наоборот – Аля гуляет. И мне развлечение и ей вроде как нравится.
Впрочем, то, мыслей в голове сейчас было немного, уж слишком захватывала его дорога, несущаяся навстречу. Крепкий забор, огораживающий дорожку, был по всей своей протяжённости монотонен и скучен, гораздо интереснее было, чуть отвлекаясь от рыжих крепко прижатых к голове ушей, смотреть в сторону, на по-весеннему пустующий пейзаж конного клуба, проносившегося мимо его глаз. Пустая трибуна, без единой души, кое-где, вдоль трека – деревья, на ветвях которых не было ни одного, даже крошечного, листочка. Кустарник, высаженный здесь же, ещё не обстриженный оформителем территории, с безобразно торчащими отросшими ветками. Чуть в отдалении величественно стояли корпуса конюшни и её административная часть, там были и лошади и люди, но их суета, или, напротив размеренное бытие сейчас не касались этой одинокой пары на скаковом кругу. Маршаллу казалось, что весь мир будто бы застыл в непонимании над ними. Ветер приутих, оставив голые ветви и перестав так яростно бить мужчине в лицо. Прямо как в ужастиках – только медленной, едва различимой музыки не хватает, слегка пугающей.  В своём воображении рэпер нарисовал эту мелодию, правда она была чуточку топорной, жёсткой, не слишком подходящей для их истории. Скорее, она была похожа на бит. Что же, этого у него не отнять. 
Тем временем, Алиенто входила во второй поворот, уверенно и быстро – она, несомненно, была профессионалом в своём деле и мужчине это нравилось. Ну вот, Аля, ты лучшая скаковая лошадь, а я – лучший рэпер, наверное, лучшее всегда к друг другу притягивается. – задумчиво проговорил Маршалл, тихо, но её уши, повёрнутые назад, скорее всего уловили мерный звук его голоса. Мужчина, расслабив пальцы левой руки, осторожно переложил повод в правую руку и слегка робко,  но в тоже время, гордясь собой, огладил рыжую горячую шею. Он ехал в повороте буквально с одной рукой – это была маленькая победа над собой и окоченевшим телом. Когда Диабло выходила на прямую дорожку, Эминем снова разобрал повод в обе руки. Глядя на шею лошади, он замечал, как переливается на солнце её рыжая шкура, какой она кажется тонкой, даже нежной, когда через неё проступают вены, быть может, от напряжения. Они были слишком разными, рэпер же вообще человек далёкий от конного спорта, но, вероятно их встреча была каким-то символическим доказательством судьбы, что не всё в этом мире так просто и совершенно разные существа могут найти общий язык. Их симбиоз был странным совместным действием – кто бы мог подумать, что человек со сцены сознательно, рискуя серьезно покалечиться,  полезет на лошадь, которую ему запретили. Ту, бешеную, с вероятной травмой психики. Да что говорить, может, эта психованность и была общей у этой парочки? Несмотря на все свои высказывания и сиюминутно приходящие и проходящие припадки злости на Алиенто, Маршалл по-своему её ценил. Он видел не так много лошадей до неё – Анжел Рок, Пандора, Харри. Когда он впервые взгромоздился в седло, Анжел был для него идеалом, даже, когда он сравнивал его с более тихоходной Пандорой. И Харри тоже отбраковался. Рэперу было свойственно стремиться к недосягаемому совершенству. И сейчас, этим совершенством была для него Алиенто. Для него не было «я не могу», было другое – «я это сделаю». И вот сейчас, когда он цепко сидел в седле, никуда не перекатывался, держался, он был очень горд собой, ведь он это сделал! Сделал!
Со стороны конюшни доносился оживлённый гул, иногда, резкое ржание какой-нибудь лошади, но над треком висела тишина, которая резалась лишь глухим топотом копыт. И тут, обездвиженный пейзаж нарушили две фигуры. Маршалл стал всматриваться в них, но в виду слабоватого зрения сразу узнать не мог. Однако, Аля неслась так стремительно, что глазам Мэтерса открывались всё новые и новые подробности. Паола! – пронеслось в мыслях рэпера. Это она! Маршалл даже как-то похолодел, нервно сжав пальцами повод, но не натянув его на себя, тем более, Али всё равно бы не остановилась. Рядом с девушкой был какой-то верзила с хвостиком. Побрила б ты его для начала. Мысли Маршалла стали более положительными, ехидными. Он вспомнил, как  у него на шайре ничего не получалось, что он вообще с него упал на рыси, а теперь, вот – посмотрите, на скаковой лошади пролетает мимо тренера. Это, наверное, потому, что Паола меня слишком отвлекает на детали. Ноги так повесь, руки так держи, голову ещё по-другому. Я же не могу делать столько дел сразу!
Диабло стремительно летела по длинной стороне трека навстречу девушке, перегнувшейся через невысокое ограждение. Маршалл! Вы идиот!  Останавливайте ее! – крикнула Паола тогда, когда пара пролетала мимо, мужчина, отчего-то улыбнувшись, прокричал ей в ответ. Голос его был громок, но слегка прерывался из-за того, что кобыла здорово трясла его на темпах своего галопа. Ты сегодня отлично выглядишь! – крикнул он. И, уже уносясь дальше, крикнул второй раз: Всё в порядке! Он сильно напряг голос, она должна была услышать, но рэпер  не знал этого наверняка. Диабло снова пошла на поворот, Маршалл чувствовал себя уже в сто раз увереннее, стал более раскованным по сравнению с тем, как он в первый раз судорожно в неё вцепился. Аля, Аля – тихо позвал он и улыбнулся, когда увидел, что ухо лошади чуть дёрнулось назад. Она меня слушает! Чёрт, это была какая-то слегка детская радость. Ты уж не роняй меня, ладно, перед Паолой? С меня причитается! И Маршалл снова слегка погладил рукой шею Алиенто. Только с другой стороны, внешней рукой, чтобы Паола не видела, как он её гладит. Почему? – он так захотел.
Тренер всё была там, не уходила. Маршалла несколько тревожило. Уж не отправит ли она своего хвостатого спутника под копыта к Диабло? С другой стороны, его тщеславию льстило, что он так удачно управляется с такой опасной, по её словам, лошадью с её же присутствии.
Совершенно неожиданно Алиенто пролетела уже целый круг и вот, они скоро встретятся с Паолой вновь. Когда уже был пройдён поворот, Маршалл почувствовал что-то странное, его как будто подкидывало какими-то странными толчками, нарушая драгоценное равновесие. Он совершенно не понял, что это, наверное, поэтому ничуть не испугался. Может, она хромает? Однако, в виду того, что это новое странное прерывочное действие Алиенто здорово подкашивало сложившуюся устойчивость, Маршалл вцепился к кобылу покрепче, сжав ногами поджарые бока и захватил рукой прядки огненной гривы. И тут зачем-то вниз посмотрел. Господь с ним! Да он пальцами аж в шкуру вцепился! Но мастерски не потерял умиротворённого выражения лица, ведь впереди-то Паола поджидает. 

Четкий темп набирал обороты. Каждый резкий удар копыта о песок отдавал дрожью по телу кобылы. Каждый переливающийся в золоте падающих лучей мускул, натягивался подобно струне и пружинил назад. Конечно, это зрелище не сравнится с видом на уплывающий в океанский горизонт закат, но для настоящего ценителя грации элегантности и легкости-всей, воплощенной целиком и полностью в одной этой кобыле; всей грации, какая только есть в этом мире-не было сейчас ни единого сомнения-эта кобыла подобна музе. Ее вдохновение появляется с уносящимся ветром, а она, в свою очередь, дарит это вдохновение своим зрителям.
Все это время, в четырех стенах, она мечтала о небе. О чистой лазури, расстилающейся над ее головой. И вот оно-ускользает, сколько ни беги. Вертит хвостом прямо под носом, ты все бежишь-бежишь, уже почти дотягиваешься до него, а дорога вдруг уходит в поворот. И вот снова оно далеко впереди, снова манит к себе. 
Она мечтатель по натуре, но никогда и никому не открывала свое испещренное заветными тайнами сердце. Оно обледенело снаружи, покрылось коркой, сквозь которую теперь уже слишком поздно пытаться пробраться, не сковырнув до крови. А изнутри оно пульсирует и бьется. Глушит боль и одиночество, которые проедают в ней язвы. Она сама становится одной язвой. 
Встречая удары неумелых задниц на своей спине за эти несколько лет, она приучилась отключать сознание. Когда не думаешь о своей боли, она понемногу стихает. И на ее пустующее место приходит взамен много других ощущений, которые зачастую просто меркнут.
Девушка, бросившаяся к забору, когда кобыла неслась по длинной стороне трека, оставалась за спиной. Ее взволнованный тон заставил всадника повернуться. Малейшее отклонение в равновесии на высокой скорости может быть опасным для них обоих, но не к удивлению, Диабло только сильнее стартанула вперед. Она подхватила новый ритм, и казалось все шло хорошо.
До следующего поворота она шла идеально ровно, мягко. Но выходя из поворота, она начала чуть подкидывать всадника вверх. Должно быть, после ровного галопа он быстро уловил это изменение. 
Просто отвага и гордость взяла над ней верх. Краем глаза она видела самодовольное выражение лица мужчины и не могла отказать себе в радости насолить ему. Что ж, ты такой отважный!-Али поднимала ноги как могла высоко и затем очень бойко впивалась копытами в землю на каждый такт. Впереди уже мелькали крохи-люди, стоящие за забором-заочно известная кобыле тренер Паола и какой-то...парень.
 Эй, чудо-жокей, покажи им какой ты ковбой!-кровь забурлила в жилах, они даже выступили еле заменой сеткой на ее шее. Кобыла лихо припустила еще чуть вперед, впрочем это уже было почти не заметно. В глазах все сливалось в бегущую тропинку из металлических брусьев и кустов, остающихся позади. 

Парень четко надумал ехать на поиски фризки, но уже усевшись в седло, почему-то повернул в сторону скакового круга. Интересно, как воспримет такую тренировку Ауди. Подъехав поближе, парень заметил, что на зеленке уже работают. Добрый день. вежливо обратился он к людям и вывел ганновера на дорожку. Хорошо, мальчик, хорошо он немного набрал повод и добавил шенкеля, чтоб ускорить шаг жеребца. Ветер теребил волосы парня и он одной рукой поправил на голове кепку, чтоб ее не снесло. Грунт под ногами практически подсох и мощные копыта Кватро на увязали в нем. Подсобрав жеребца , Коул прижал шенкель - высылая гнедого в рысь, но не понятно от куда в небе появился коршун. Птица явно была не в себе , так как пролетела рядом с головой парня в 50 сантиметрах. Шелест мощных крыльев и даже легкое касание крылом  - настораживало. О, черт.

Было не то чтобы страшно, скорее то странное чувство, когда внутри тебя что-то будто шевелится. Такое же чувство бывает, когда земля уходит из-под ног, когда подскальзываешься на замёрзшей луже. Как таковой момент – момент короткого проблеска страха, но он длился только коротким миг, когда Алиенто его подбрасывала.
Вообще, Эминему казалось, что вот он – предел скорости, но каждую последующую минуту убеждался, что эта лошадь может выжать из себя больше, ещё больше. Каждый последующий рывок, пусть даже и не слишком заметный он ощущал, когда чувствовал что шея лошади чуть резче уходит вперёд, чуть сильнее впиваются волоски гривы в его пальцы. Лошадь что-то говорила на бегу, но по-своему, по лошадиному. Наверное, она говорит, что ей нравится. – решил рэпер. Он вообще в какой-то мере чувствовал себя покровителем этой лошади, думал, что совершает хорошее дело, раз вывел её побегать. Эта мысль ему нравилась, наверное, каждому эгоисту хоть иногда хочется заботиться о ком-то кроме себя и самых близких, о ком-то отдалённом, кто никогда не попросит твоей помощи.
Шенкеля дайте! – звонко крикнула ему Паола. Маршалл немедленно сделал, как она сказала. Не то, чтобы он горел желанием беспрекословно подчиняться тренеру или, напротив, поступать только по-своему, скорее он сейчас был открыт для новой информации. А если уж информация полезна – так почему бы её не получить?
О чём Маршалл сейчас думал, выходя из второго поворота и устремляясь на длинную дорожку, дальнюю от зрителей? Сейчас, когда вроде толчки успокоились, он ни о чём не думал, находил наслаждение в этой бешеной скорости, ветре, что нещадно бил ему в лицо и давно скинул с головы капюшон. Тот парень рядом с Паолой, наверное, он был профессионалом, как и она – смотрел на него, так же как и молодая девушка. Пытался ли Эм кому-то чего-то сейчас доказать? Вряд ли. Пусть даже, этот человек насмехается над ним, с точки зрения бывалого конника, пусть даже Паола сейчас рассказывает своему спутнику, какой Маршалл идиот. В этом мире Эминем уже давно доказал то, что можно и нельзя было доказать, добился уважения, из ничего стал кем-то. И более, никому ничем не обязан. Теперь, он лишь игрался сам с собой, проверяя, что он сможет, а что не сможет, испытывая себя на прочность. Себя, а на остальных как-то всё равно. Эминем был уже не в том возрасте, не в той душевной организации, что бы особо зацикливать внимание на комментариях людей, которые в этой жизни не прошли и половины его пути. Да, он мог вспылить, разразиться ругательствами, повести себя агрессивно, но стоило ему отдалиться от раздражающего объекта и он осознавал, кто он – а кто они. И непременно, повышенная самооценка превозносила его личность над остальными. Он был горд, и в какой-то степени отчужден от людей. Поэтому круг его друзей был резко очерчен – с большой неохотой он допускал к себе новых людей, особенно, когда стал знаменит и оттого недоверчив к искренности окружающих его людей. Его неустойчивая психика кидала его из крайности в крайность – то, он хотел общества, то хотел уединения и уж не важно было ему, какой человек подвернётся в это момент. Он мог почти любому выложить в душевном порыве какую-то историю из своей жизни, тревожащий момент, но разве мог бы кто-нибудь обвинить его в неосторожности, разве выдавал бы он что-нибудь, что может потом быть успешно использовано против него?
Алиенто всё бежала вперёд, и рэпер почувствовал себя, наконец, вместе с лошадью. Не то, что он едет на её спине, а что они вместе, словно ножом разрезают чуть влажный весенний воздух. Маршалл украдкой улыбнулся этому новому ощущению. 
Калитка трека открылась, на треке появилась другая пара. Другой мужчина с крупным гнедым конём, который не выглядел скаковым. Хм, почему-то у Маршалла сложилось именно такое впечатление. При взгляде на Диабло сразу было видно, что эта лошадь создана для бега. В то время как Ди была более суха, гнедой выглядел более мясистым. Впрочем, времени особенно тщательно разглядывать новоприбывших не было, Маршалл со свистом пролетел мимо этой пары. Единственно о чём он подумал – о том, как бы случайно не врезаться в них. Не возможность получения серьёзных травм при столкновении тронула его разум, а то, что полёт их будет прерван. А Маршалл хотел лететь и жить. Вечно.

На немного шоковую ситуацию Коул, успокаивающим голосом проговорил. Тихо, малыш.-гнедой громко выдохнул, но в тот же момент мимо него пронеслась та самая кобыла,гнедой видел одни задние копыта, которые сверкали, жеребец был готов дать дёру за ней, дабы показать, что ничем не хуже этой чистокровки, но парень сидевший сверху не давал этого сделать, сказав. Видишь малыш, так нам летать не надо. Нам просто надо хорошо размяться. Да, и за этой бестией не угонишься - чистокровка . -Ауди посмотрел как рыжая бежит.-Да уж, красиво.-подумал жеребец и недовольно прогудел.-Я тоже не хуже при желании.-но гнедой быстро оставил свои амбиции при себе, Коул расслабил повод и дал команду рысь. Немец понимал, что это разминка и тут лететь никуда не надо,жеребец не спеша поднялся в рысь и плавно поплыл по дорожке, разминая мышцы.

Маршалл не помнил когда пришёл на трек, увлекая за собой рыжую чистокровку, не засекал времени, сколько он уже находится здесь с ней. Он, казалось, ничего не помнил, объятый этим азартом, жаждой скорости. Рэпер не думал о том, что под ним бежит со всех ног живое существо, которое, как и он, имеет такое нехитрое свойство, как уставать во время тяжёлой физической работы. Эминем лишь досадовал на то, что сам устал, устали его ноги, затекающие от долгого нахождения в напряженном, не самом удобном положении.
Как-то он даже не сразу заметил, что ушла Паола, опустело то место, где она стояла, вцепившись тонкими пальцами в железный верхний бортик ограды трека. Ну, точно обиделась. Не хорошо как-то получилось. – это было единственное, что он подумал, когда заметил её отсутствие, более, сейчас ему не хотелось думать о чём-то и он раздражённо прогонял из головы назойливые мысли.
Мужчина опустил взгляд на шею лошади и заметил, что яркая рыжая шерсть померкла от пота, сделалась более тёмной. Дотронувшись пальцами до неё, он ощутил, насколько она влажная. Не перетрудится она? Да он понятия не имел о каких-то нормах нагрузки, которая нужна лошади. Впрочем, как-то пытаться тормозить Алиенто казалось чем-то выходящим за грань реальности, более фантастическим. Разве её остановишь? И не было рядом никого в радиусе досягаемости, кто бы мог ему помочь, хотя бы советом; лишь со стороны конюшни слышались людские голоса и ржание лошадей. Отклониться назад, натягивая повод, грозило для рэпера потерей драгоценного равновесия, а говорить с ней, тем более, не представлялось действенным. Неужели, мне придётся ждать, когда она сама настолько устанет, что остановится? Чёрт, надо было спросить у Паолы как её останавливать ещё до того, как она отсюда ушла. Хотя, а она бы ответила?
Однако, через некоторое время, Маршалл вдруг осознал, что лошадь медленно, мало по мало, замедляет свой стремительный бег, её дыхание стало более сбивчивым и тяжёлым. Она устала! Останавливается. – понял он и одобряюще похлопал мокрую лошадиную шею. Алиенто перешла в рысь, но такую неудобную, что Эм, отчаянно цепляясь за кобылу и бурча что-то нецензурное, съехал на бок, впрочем, восстановив равновесие, когда Диабло пошла более мягким и спокойным аллюром. А вот и шаг. Маршалл устало наконец-то плюхнулся в седло и, вытащив ноги из стремян, с блаженством распрямил их, поболтал. Али резко потянула голову вперёд, да причём так резко, что Эм почти что лёг ей на шею. Впрочем, рассуждать по поводу того, что же это было не хотелось – Маршалл просто бросил повод на шею лошади и не трогал его более руками. Теперь уже не было того чувства, что лошадь резко рванётся бежать и вырвется из-под седла.
Каким же привлекательным, после долгой и продолжительной скачки, казалось всё вокруг. Как будто из космоса на землю вернулся, хаха. Алиенто умиротворённо сопела, спокойно шагала, когда вдруг в воздухе, совсем рядом мелькнула какая-то птица. Что ещё чо за нахер!? Диабло ответила практически мгновенно. Маршалл лишь вдруг почувствовал, что всё его тело неумолимо сдвигается назад, в то время как привычная шея и голова идут навстречу. Нихрена он не понял, но с возмущённым ЭЭЭЙ! Оказался на земле, не плохо так приложившись к грунту трека спиной. Ооо…. – более в шутку, чем взаправду простонал Мэтерс и сел, потирая спину. Я ненавижу тебя!  - сказал он лошади, что почему-то никуда не унеслась, а ходила вокруг него. Поднявшись на ноги, он первым делом поймал рукой повод, вторым делом, стал ворчать и отряхиваться. Не так уж и близко от выхода она его скинула, лезть обратно в седло не хотелось, и горе-жокей отправился до ворот пешком, ведя Али в поводу. Ну почему тебе обязательно надо меня уронить? – ворчал Маршалл, шутливо пихая лошадь ладонью в плечо.
Нифига себе поездил, ноги чёт устали. Идти ещё с ней… Не могла меня поближе к воротам ссадить что ли? Однако же, сам того не зная, Эм отшагал свою лошадь, пока шёл с ней до ворот, а потом ещё и не самой короткой дорогой до конюшни.
-----> в конюшню

Жеребец рысил, он был полностью расслаблен и просто получал удовольствие от неторопливой работы. Парень сверху кажется тоже был расслаблен как и конь. Но на втором кругу, Коул начал отрабатывать Ауди на послушание, но с этим проблем у гнедого не было, он был выезжен на пятерку. Так незаметно не для кого, прошел второй круг и начался третий. На нем парень отдал повод жеребцу и Ауди смог вытянув шею продолжить все такую же интенсивную рысь. Прорысив минутки две, Коул сказал.Все, шагом - и немец перешел на достаточно быстрый шаг, парень огладил гнедого и сказал.Ауди , вот мне интересно - ты о чем-то кроме работы думаешь под седлом?-Ауди повел ухом и посмотрел на парня, сначала подумав.-Вообще если я работаю, то работаю-но потом вспомнил о кое чем и решил ответить.-Думаю конечно о Апрель еще.-но Коул кажется не понял ответа жеребца и гнедой тяжело выдохнул.
Прошагав немного, парень угостил коня кусочком сахара, сказав. На малыш-Ауди был страшным сладкоешкой, безумно любил сахарок и с удовольствием принимал угощения. Он с небольшим чавканьем схрумал рафинад и почувствовал как повод подбирается, немец отжевав остатки угощения, выгнул шею в сбор и все еще отжовывая трензель приготовился к дальнейшим командам.

Жеребец ровно рысил как от него требовал Коул, но вдруг парень немного подобрав повод, сказал.Ладно, а теперь галопчик. Какую же тебе дать нагрузку?-сделав постановление и дав хорошенького шенкеля, Коул выслал Ауди в галоп, сначала галоп жеребца был среднестатистическим, галоп как галоп, но когда парень сказал.Давай Ауди, вперед!-и додав еще шенкеля и гнедой немец заметил как парень кинул повод и просто распрямил руки почти над его головой, то сделав рывок вперед, поднимая и выкидывая ноги, полетел по скаковому кругу. Ауди еще никогда не чувствовал такого наслаждения, так побегать ему еще никто не давал, всегда этот манежный галоп, сокращенный галоп перед прыжком, все это было неистественно для него и тут вот есть такая возможность, побыть нормальной лошадью. Конечно, немец не скакун, но развить ему приличную скорость удалось, он аж сам немного испугался, что он на такое способен. Но полет человека и лошади длился не очень долго, Коул подобрав повод перевел Ауди в манежный галоп и тот отжевывая железо и собравшись в сбор, снова пошел своим красивым, плавным галопом по скаковому кругу.