Ой, ладно тебе, не говнись. С богами так не разговаривают. Ага. Значит, ты хочешь сказать, что я сумасшедшая? Хмм. Пожалуй, да. Я утверждаю это.  – усмехнулся Маршалл, положительно качая головой. Наверно это из-за того, что я выбрала такого же мужчину. Мне под стать. Вид у девушки был достаточно победоносный, что бы Эминему приспичило что-нибудь эдакое ответить. Не новость. – в саркастическом тоне произнёс Эм. Я признаю себя сумасшедшим. Да и у меня справка есть… От врача! – пошутив, Маршал принялся сосредоточенно работать над сгибанием побаливающего в суставе пальца. Да, кстати... Это Цеце. Вроде как он теперь... мой конь. Да. Я уже успела упасть с него. Быстрый паренёк, ничего не скажешь! Быстрый? – недоверчиво переспросил Эм, с наигранным сомнением окидывая Цеце взглядом. Ну уж не быстрее моей кобылы. – проговорил Эм, явно довольный собой. Он как-то и не заметил, что назвал Диабло своей лошадью. А ведь Маршалл ещё даже не думал о том, чтобы попробовать вновь побороться с ней, а сейчас вдруг призадумался, уже зная свои планы на завтрашний день. Если  завтра встану с кровати…то… Да я убью эту чёртову кобылу! Она изваляла меня в грязи! Это ещё хуже, чем Анжел окунул меня в воду! (он хотя бы сделал это летом).
То, что девушка упомянула о своём падении и, наверняка, ударилась, рэпер как-то пропустил мимо ушей. Тем временем, пока Таня оглядывалась да озиралась, Маршалл придирчиво окинул её взглядом с головы до ног. Боже! Боже! Чего на ней только не было. И поломанные сухие стебли в волосах в симбиозе с опавшими листьями, и в грязи вся. Мда, ты упала с него, а потом долго катилась по земле? – скептически спросил Эм, подбираясь к ней поближе и с гуманным выражением лица начиная выуживать из пышной чёрной шевелюры лесной мусор. Девушка изъявила своё желание идти наугад, что повергло Эминема в мысленный тихий ужас и едва сдерживаемую панику. Я что здоров и весел, что ли!? Твою ж мать! У меня болит всё, вот никуда я не пойду. Пусть за мной вертолёт прилетит. Ну что за жизнь вообще. Мысленно перепсиховав по этому поводу, Маршалл пришёл к выводу, что вертолёт прилетит, скорее всего, позже, чем ему этого хочется (да и не факт, что прилетит). Поэтому, ему придётся на своих двоих хромать вслед за Таней, даже не возмущаясь по поводу того, что девушка совершенно не знает дороги.
Маршалл, с самым унылым выражение лица, на которое был только способен, похромал рядом со своим «новым другом» Цеце и Таней. Дааа, больше всего на свете ему хотелось сейчас по щучьему веленью оказаться вдруг дома, в четырёх стенах, в тёплой кроватке. Сдалась мне эта природа вообще? В следующий раз поеду в манеж кататься. Вот-вот.
Рэпер как можно аккуратнее продвигался вперёд в заданном Таней направлении, стараясь как можно более устойчиво ставить ноги на землю. О чём он думал сейчас? Сложно сказать. Быть может,  о том, что, наконец, признался девушке в своих чувствах к ней, а может, думал о Алиенто, вспоминал об Анжел Роке. В последнее время всё чаще приходили грустные мысли о собственном бездействии. Выбившись из привычного рабочего графика, Эминем почувствовал себя не нужным обществу. Надо было хотя бы постепенно возвращаться к прежнему ритму работы. Хватит, уже достаточно времени отдыхал.
----------> в коттедж или в конюшню. Куда идём то!?

Неприятно, неприятно было Юте, когда кровь, сочившаяся из порезов на её тяжелой квадратной голове, попадала в глаза. Через каждые несколько метров, собака была вынуждена останавливать свой неторопливый бег, чтобы вытереть глаза об лапы. Зудит. Чёртово стекло! Эмоциональный порыв, с которым она бросилась в стекло лбом вперёд, постепенно улегся, уступая место обыденному спокойствию, через которое яснее проступало ощущение боли. Но Юта неуклонно бежала вперёд, тем не менее, не имея какой-либо ясной намеченной цели. Она просто бежала от своих эмоций, от того некоторого страха, что нагнало на неё то «сидеть». Подобной псиной надо руководить, повелевать, иначе, та просто становится «себе на уме», прямо, как сейчас. Захотела – ушла, захотела – пришла, это было проявление своеволия, её натуры, чуждавшейся всего того, что люди называют свойственным собаке.
Она бежала вдоль дороги, опустив нос почти к самому грязному асфальту обочины, затем, после того, как её тело обдало грязью из-под колёс грузовика, сошла с трассы и двинулась лесом. Быть может, пунктом назначения для неё была конюшня, где она когда-то убила собаку, а может, желала попробовать поохотиться в лесу. Впрочем, она редко убивала для того, чтобы утолить свой голод. Допустим, это хобби.
В лесу, несмотря на то, что он был географически ниже дороги, проложенной по насыпи, было суше, скорее всего от того, что к ночи ближе природа не поскупилась на морозец, что сковывал слякоть в причудливые чуть колючие надолбы.
Наконец, собака замедлила свой бег, перейдя на шаг. Просто так, без мыслей, без всего, она забежала куда-то вглубь леса, потеряв ориентацию на местности. Чёрт. Где я? Уши улавливали отдалённый шум дороги, но уж больно не хотелось возвращаться снова в эту грязь, которой не давали замёрзнуть колёса машин. Пойду дальше, всё равно смогу вернуться по собственному следу. Юта тяжело вздохнула и опустила нос к мёрзлой земле, покрытой небольшим снежком. Постойте-ка. Там, под тонким слоем снега был запах, запах лошади. Собака принюхалась, чуть отгребая лапой снег, чтобы яснее почувствовать этот след. Нюх у Юты был не то чтобы сильно развит, поэтому ей понадобилось некоторое время, чтобы взять след и пойти по проложенной ранее траектории движения. Прошло не так много времени, и собака почувствовала, что лошадь уже близко. Подобно умелой охотнице, она зашла с подветренной стороны, желая остаться незамеченной, и ей это без особого труда удалось. Наконец, Юта заметила большое ярко рыжее пятно в кристально чистую белую крапинку – снег, вот что оставляло свой вклад во внешнем облике рыжей кобылы. Поначалу, Юта ошибочно предположила, что эта туша мертва, но затем приметила вздымающиеся от тяжёлого дыхания бока.
Чуть припав брюхом к холодной земле, Юта, стала красться к кобыле. Всё бы хорошо, но порыв ветра должно быть уже сообщил лошади о присутствии здесь ещё одного существа. Зная, что её нахождение здесь раскрыто, Юта выпрямившись, громко залаяла.
Хвост был возбуждённо поднят, а всё тело напряжено, собака нагнула шею от плеч вниз, готова броситься, чуть только почуяв угрозу. Дул ветер и было холодно, так как шкура у Юты была достаточно тонкой, но развернуться и пойти к Эвелин, подальше из тёмного мрачного леса, от громадной опасной лошади? Не, не слышала. 

Громкий, чуть подёрнутый глухим рычанием лай вырывался их горла разгорячённой собаки. Юта чувствовала азарт, который стучал ей в голову и неистово бился о стенки артерий. Такого противника у неё ещё не было, уж, сколько помнила она свою жизнь. Лапы, вгрызающиеся в снег, горели словно синим пламенем, а внутренности жёг адреналин. Животное пошевелилось, поднимая тяжёлую огромную голову с мёрзлой земли и направляя мутный взор на собаку. Каждое её новое малейшее движение сопровождалось новым взрывом лая и неистовыми прыжками, собака даже небольшую площадку себе утрамбовала. Лошадь задёргала ногами, очевидно, предпринимая попытки встать, отмахнуться или напасть на питбуля, но пока не очень-то успешно. Во всяком случае, Юта почувствовала себя в сто раз более ловкой, чем это животное, опутанное вдобавок какими-то ремнями и с большим несуразным куском кожи на спине. Весь материал этих странных принадлежностей до последнего волокна был пропитан запахом человека, раздражающим ноздри. Приутихла чуть Юта, быть может из-за того, что сие действие длилось уже долго, а ничего толком не менялось. Быть может, из-за ощущения того могущества человека, которым олицетворялись эти ремни, спутавшие даже морду рыжей кобылы. Собака разглядела так же железо, блеснувшее в свете луны и редких звёзд ночного неба. В совокупности это не вызвало у неё жалости, что могло бы ожидаться, но чем-то по-своему шокировало её. Та мысль, что никуда не деться, что даже это огромное и мощное существо подчинено власти человека. Эти умозаключения заглушили толику азарта в ней, она отозвалась лаем только тогда, когда животное с трудом поднялось на длинные сильные ноги. Кобыла встала напротив неё, грозно прижимая уши к голове, щёлкала пастью, в которой позвякивала коварная железка.
Под подрагивающими от рычания губами показались большие острые клыки – собака припала к земле и зарычала. Что делать и как поступать она пока не знала: было безумием лезть под копыта, что могли легко раздавить её, переломать все кости незначительным движением. Тактика боя с собаками тут не подходила, ведь не по силам было Юте сбить с ног такую махину и всё-таки челюсти у неё не львиные, чтобы вцепиться в шею и решить исход этой встречи.
Собака сделала угрожающий прыжок вперёд, мелькнув где-то рядом с передними ногами кобылы, но таким же лёгким прыжком отнесла своё тело обратно – на безопасное расстояние.
Это нелепое противостоянием не могло продолжаться вечно, и Юта это понимала. Вскоре она остановилась на, как ей казалось, безопасном расстоянии от лошади и аккуратно присела на утоптанный снег. Уставилась на лошадь. И что делать с ней?  Мне всё равно столько не съесть, если что. Да и слишком много сил потребуется, чтобы её одолеть. Я редко ем свою добычу.  Как она сюда попала? Лошади они ведь вроде носят на своё спине человека, служат ему. Живут в специальных домах. А она что здесь делает? Выгнали?
Заговорить собака не пыталась. Почему-то она была в полной уверенности, что это существо не имеет признаков интеллекта и понять её слов не сможет. Просто сидела, выжидала, тянула время – ждала какого-то логического завершения это истории, в которую добровольно ввязалась.

Юта как будто бы жадно впивалась небольшими когтями на своих лапах в холодный снег, что покрыл землю с приходом в этот край зимы. Честно говоря, ночью, в этом лесу ей было холодно, и она ощущала этот холод всей своей задницей, которую покалывали кристаллики снега. Собака, чуть подрагивая от холода, впивалась взглядом в животное. Кобыла совершила какой-то корявый прыжок в сторону, на что Юта приподнялась на ногах, припав к земле, но вскоре, вернулась в прежнее положение, поняв, что ситуация толком-то не изменилась. Всё стихло, Юта чувствовала себя неловко - рыжая лошадь как-то перестала её интересовать и хотелось уже где-то переночевать, при том, не отморозив себе все жизненно важные органы.
Раздался негромкий голос: Кто такая? Мельком окинув взглядом территорию вокруг себя, Юта сообразила, что говорила именно эта парнокопытная. Опа, она и говорить умеет? Неожиданно, очень неожиданно… Юта. – на тон громче ответила собака, клацнув челюстями. Поднявшись на ноги, она отряхнулась и, с небрежностью движений, приблизилась к лошади, сократив расстояние до метра. Можешь мне не отвечать о том, кто ты. Я и так вижу – лошадь. – проронила собака, смотря на морду кобылы чуть склонив голову вбок. Она явно о чём-то думала. Лошади, они служат людям. Примерно, как собаки. Они живут в специальных домах – в конюшнях. В конюшнях тепло. А ты как здесь оказалась, спрашивается? Их же вроде там запирают….? Ну ничего, без разницы. Наверняка, она потерялась, отстала от своих, или как там… Да какая разница, впрочем. Главное, что я, похоже, нашла, где переночевать.
Гибкое шоколадное тело ловило на себе блики луны, когда Юта с особым, присущим ей изяществом, кругом обходила лошадь, будто присматриваясь к ней. Пошли, я смогу найти дорогу в конюшню. Собака резко обернулась. Но ты дашь мне переночевать в тепле. Всё, больше она ничего обсуждать не собиралась и, подняв высоко голову, повертелась на месте, к чему-то принюхиваясь. Нюх был не ахти, но всё же, редкая собака не сможет найти дорогу в знакомое ей место. Выбрав какое-то направление, которое наиболее отвечало её догадкам, Юта повернула голову в сторону лошади и искренне удивилась: Та взяла в зубы кожаный ремень и зачем-то жевала его. Совсем оголодала скотина.  – вынесла свой вердикт собака, но вслух вынесла другое предположение: Это чтобы не наступить, ведь так? Я надеюсь. Может я всё-таки ошиблась в наличии мозга у этой лошади? Скажем так, эта представительница породы питбулей стала относиться к новой знакомой скептически. Приглядываясь к этому странному устройству на голове кобылы, собака дивилась изощрённости данного механизма. Крепкие кожаные ремни плотно опутывали её большую голову. Это чем-то похоже на намордник. Но зачем эта штука во рту? Хм. Это только её так нарядили в связи с неадекватностью, или всех так? А про этот горб на спине я вообще молчу. Хорошо, что я собака. Эй, пошли. – скомандовала Юта, опуская нос к земле. Надо нащупать чей-то след, по нему и выйду. Выйдем, то есть. Эх, почему господь послал мне столь бестолковую попутчицу? Почти не обращая внимания на лошадь, собака шныряла туда-сюда, что-то озадаченно выискивая, затем, вслух объявила: Нашла. И спокойной рысцой потрусила практически прямо. Имя-то у тебя есть? - поинтересовалась Юта, не сбавляя темпа, даже не оборачиваясь на рыжую.

< Малый манеж
Солнце разыгралось не на шутку и даже стало немного пригревать. Маленькие птицы, щебеча и суетясь, облепили куст можжевельника, под который кто-то насыпал зерна. Может быть это был кто-то из конюшни, а может какая-нибудь пожилая пара, выбравшаяся погулять, от нечего делать. Обычный зимний полдень. Паола, верхом на Алкиде, поспешила одеть перчатки, что все это время лежали у нее в кармане. Снова взяв повод в руки, девушка посмотрела на чувствительные ушки кобылы и улыбнулась. Чуть ли не всю свою жизнь проведя с лошадьми, она научилась чувствовать их так же хорошо, как и они ее. Паолу вообще было легко почувствовать. Она всегда была честной девушкой, прямой, без предрассудков. И вот сейчас она искренне не могла перестать улыбаться, видя, как Алкида взбодрилась и как поднялось ее настроение. А лошадь, желающая работать - это всегда здорово. Паола никогда не любила ездить на ленивых увальнях, которых приходилось тормошить и заставлять, и все выходило криво и неуклюже. Резвые скакуны - да, это интереснее, но сейчас Морел на все сто процентов была довольна своим выбором. Конечно, еще неизвестно, как пройдет прогулка в целом, но девушка все же предпочитала думать только об удачном исходе.
В лесу было заметно прохладнее. Деревья, каждая веточка которых была укрыта серебристым снегом, бросали себе под ноги голодные, тонкие тени ветвей. Паола решила, что пора прибавить ходу, чтобы не замерзнуть. В начале, кобылка поторопилась и поднялась в рысь без команды, девушка не стала дергаться, а мягко вернула ее к шагу, хотя лошадь скорее сама это сделала быстрее.
- Давай-ка разогреемся для начала. - сказала девушка, обращаясь к лошади, но, между тем, выбирая одну из двух тропинок на развилке. Свернув влево, Паола подобрала повод, но пока не давала Алкиде подняться в рысь. Подготовившись и слегка поерзав на спине кобылицы, настойчиво тронула ее бока шенкелями. Свыкнувшись с тем, что они решили провести прогулку без седла, Паола несколько темпов ехала учебной, но потом, вдруг приосанилась. "Елки, ты же не размялась еще..." Морел перешла на строевую рысь, держась коленками. Вообще-то своим небольшим весом тренер вряд ли бы повредила спину кобыле, но, вспоминая как плюхался на ней конюх, девушке хотелось как можно больше облегчить Алкиде ее задачу. Да и строевая рысь без стремян - отличная тренировка. "Тем более я и так набрала два килограмма за праздники" - хихикнула про себя Паола. Через несколько минут она, уже не в силах, села в седло, но не расслабилась, тут же слилась с кобылой в такте. На таких мягких движениях было грех не стать одним организмом с лошадью. Не забывая все время легонько работать поводом, Морел завернула на более широкую тропу, что вела в парк. Девушка не хотела сильно собирать лошадь, чтобы не нагружать. А может быть улица и отсутствие должной амуниции выводили ее из строя. Вскоре они въехали в безлюдный парк и девушка натянула повод, сев в седло:
- Шагом, Алк. - Паола взяла опущенный повод в одну руку и зубами стянула перчатку с другой руки. Достала из кармана два кусочка морковки и протянула Алкиде, - Ты не подумай, я не просто так тебе раньше угощение не давала. - она выпрямилась, когда нежные губы забрали лакомство. - Когда получаешь его как награду, оно слаще. Последнее слово она и правду произнесла как-то сладко расплываясь в улыбке. Вообще Паола никогда за просто так не кормила лошадь, если ей предстояла работа. Многие из них начинаю расслабляться, думая, что они уже выполнили свою работу. И это логично, ведь они уже получили свое вознаграждение.
Вскоре парк был позади и они вновь вошли в лес.

Отредактировано Paola Morel (2012-29-01 17:22)

Время, будто превратилось в одну сплошную пелену. Оно слилось со снегом, искрящемся и сверкающем на солнце. Не было такого время года, которое Паола бы не любила. Она во всем умела находить что-то особенное, прекрасное, то, чего никогда не встретишь у чего-то другого. И это вызывало в ней благоговение. Даже морозец, что окрашивал ее щеки розовым, а глаза заставлял светиться ярче обычного. Есть люди закрытые и неприступные, как скалы. А Паола – раскрытая книга, любовно выдающая текст и картинки окружающему ей миру. Сама она хорошо чувствовала других, но и остальные тоже чувствовали ее. Наверное, поэтому ей было легко общаться с животными: браться наши меньшие и так понимали, что от девушки нельзя ожидать зла.
Так вот что необходимо для того, чтобы жизнь замедлилась и тикающие минуты оказались чуть длиннее, чем были раньше. Никуда не спеши. Сделай глубокий вдох. Шире открой глаза и посмотри вокруг. Охвати взглядом все. По-новому перескажи старые истории, вспомни людей, времена и события, которые остались в прошлом. Позволь всему, что ты видишь, напомнить тебе о чем-то. Поговори об этих вещах. Узнай ответы на вчерашний кроссворд и запомни их. Остановись и обрати внимание на то, что прежде не замечал: каждая выхваченная зрением и неторопливо изученная деталь полна значения. Замедлись. Перестань пытаться сделать все сейчас, сейчас, сейчас. Наплюй на людей, идущих позади тебя, которых ты задерживаешь, почувствуй, как они наступают тебе на пятки, но не убыстряй шаг. Не давай никому задавать тебе скорость.
Внезапно от своих мыслей Паолу отвлек шум, а через мгновение, ей на голову упал снег.
- Ой! – от неожиданности вскрикнула она, дернувшись.
Девушка рассмеялась и потрясла головой, повесив повод на локоть, стала вытрясать снег из капюшона с головы.
- Ах ты безобразница! – лучезарно улыбаясь, Паола резко легла на шею кобыле, и, дотянувшись маленькими ручками, облаченными в перчатки, до конских ушей, ласково потеребила их.
Взяв повод обратно в руки, Паола стала более внимательной. В том смысле, что перестала уходить в себя и расслабляться в седле. Шаг кобылы и так был интенсивным, поэтому прибавлять не было смысла. Тренер взяла повод чуть покороче, но не поднимала лошадь не в один из аллюров. Девушка искала препятствие, в виде поваленного дерева. Она часто проходила через него на других лошадях. Правда, это было давно, отчего светловолосая забыла, где находилось это место. Спустя минут пять, девушка повернула на одну из троп. «О, так вот же оно.» Они с Алкидой подошли поближе и остановились у самого бревна. Паола слегка привстала, уперевшись коленями, и вытянула шею, смотря через «препятствие». Здесь давно никто не ходил, поэтому тропинку полностью запорошило снегом. Нужно было проверить, нет ли льда с той стороны поваленного дерева. Паола моментально спешилась с золотистой кобылы и сняла повод с ее шеи. Потом перелезла через бревно, которое высотой ей было почти до пояса. Не выпуская повода из руки, она протерла ногами снег и, убедившись, что льда там нет, залезла на бревно и подвела Алкиду к себе боком. С такой высоты девушка легко залезла на кобылу и  довольно послала ее рысью обратно, к началу тропинки. Там, они развернулись и Морел остановила лошадь.
- Ну что, попробуем? – задорно просила она у кобылки, слегка наклонившись вбок, так что волосы спали на одну сторону. Выпрямившись, юный тренер послала Алкиду шагом, а спустя пару темпов в галоп. Они держали курс на бревно. Повод был набран, всадница наготове. Теперь все зависело от Алк.

Ранняя осень - это всегда немного унылая пора. Дни становятся короче, а вечера холоднее и угрюмее. Пол, как и многие трудящиеся без выходных жители большого города, уже давно перестал замечать как один день сменяется другим, как проходит сезон за сезоном и как вновь наступает дето - единственное время в году, когда ему действительно хотелось жить и дышать полной грудью.
Стоял ранний сентябрь. Погода портилась очень медленно, тепло не отступало, и хотя ранним утром и вечером на улице было ощутимо прохладно, в полдень температура воздуха все же разогревалась до приличных 19-ти градусов.
Пол никогда не умел просыпаться рано по утрам. Стиль его жизни не диктовал мужчине никаких четких временных рамок, хотя совесть всё равно начинала нудить уже после 9 часов утра, что пора бы ехать на работу. Поэтому, превозмогая свою лень и усталость, он всё равно поднимал себя каждое утро за шкирку. Но сегодня выдался халтурный день. Почти всех коней, которые были у Пола в работе сегодня вакцинировали, и им следовало отстаиваться без тренировок несколько дней. Единственным, кому не вкатили вакцину, был его подопечный Додж, который уже с самого утра наверняка ожидал, что сегодня у него тоже будет выходной. Как бы не так! Пол, хоть и заведомо проспал все свои порывы совести в 9 утра, всё равно собирался приехать и проведать коней хотя бы часам к двум после полудня. Заодно и Вайпера отработать, коли его сегодня ветеринар обошел стороной. Коварный план мужчины чуть не накрылся медным тазом, когда он с горечью обнаружил на выходе из дома пропажу своего водительского удостоверения. К счастью, поиски не затянулись, и уже в 14:15 Пол приехал на конюшню.
Он пребывал в полнейшем душевном унынии - это осень нагоняла тоску и окунала в состояние коматоза. Мужчина тащил на своем плече увесистый мешок моркови и уже мечтал поскорее вернуться домой, чтобы закутаться в одеяло и выпить бутылочку пива перед телевизором.
Все кони были уже навещены ветврачом, от чего находились в состоянии беспокойства и от появления даже столь хорошо знакомого человека, как их берейтор, начинали метаться из угла в угол по своим денникам. Пол высыпал каждому по 5-6 штук крупной моркови и, наконец, дошел до Додж Вайпера. Жеребец, беспечно отвесив нижнюю губу, дремал в полутьме. Короткая грива, усыпанная массой мелких опилок, похожих на новогодние гирлянды, шевелилась под потоками воздуха, который свистел из приоткрытых окошек. Вип выглядел слишком умиротворенным, и почему-то Энтвуду захотелось растолкать его и немного помучить. Он зашел в денник и похлопал ладонью по крупу сверху, а затем отпихал раскиданное по всему деннику сено в один угол. Какой-то ты неопрятный, друг. Разве можно раскидывать себе под ноги свою еду? Пол вышел из денника и, прикрыв дверцу, прошел вдоль по проходу и поднялся в тренерскую. Там он переоделся. Эта процедура всегда давалась ему с трудом, когда на улице уже было прохладно, а отопление еще не включили, и по всему комплексу гуляли сквозняки. Мужчина запихнул ноги в промокшие и все еще не обсохшие со вчерашнего дня сапоги для верховой езды.
Одев на себя футболку из термоволокна, а сверху плотный свитер, Пол был готов сделать сегодня что-нибудь не слишком сложное и требующее больших затрат энергии. Отсутствие людей в комплексе вгоняло его в уныние; вокруг был тихий храп и сопение отдыхающих коней, да и только.
Пол быстро собрался с мыслями. Он забрал из амуничника все необходимое, едва уместив все снаряжение в двух руках, и неаккуратно сложил горочкой возле денника Вайпера.
К моменту возвращения Пола жеребец уже не дремал, он как-то сконфужено стоял посередине, едва прикрыв глаза. Будто ему очень хотелось сказать: "ну, у меня ведь тоже сегодня выходной, верно?"
Всю неделю они вдвоем работали достаточно плотно и без намека на халтуру. Кроме своего берейтора латвиец давно уже не возил никого на своей спине, но даже факт постоянного сотрудничества друг с другом не делал их занятия легкими, хотя оба уже научились подминать друг друга под себя, когда это требовалось. Выкладывались на тренировках оба, а зачастую Вип даже работал за троих. Это может и не было даже близко похоже на вырезки из позитивных журналов, где девочка и её лошадка летят по полю без уздечки и седла и им обоим очень хорошо и весело; активный тренинг давался Вайперу тяжело, как и любому живому существу, особенно учитывая тот факт, что выкладывался он на занятиях на 200%. Зато было продуктивно и результативно в сфере того, за что Полу платили зарплату. Хозяева требовали только положительных результатов, а других им и знать было не обязательно.
Вайпер за много месяцев стал для Пола не только изученным и доверенным напарником, но и светлой надеждой на какие-то дальнейшие продвижения в спорте. И хотя Вайпер, как и многие лошади своего высокого класса был совсем не прост "в управлении", зато теперь, спустя много времени, Пол точно видел плоды своих трудов и был особенно доволен теми из них, которые вызывали больше всего сложностей поначалу. Такого коня было бы не стыдно представлять на крупных соревнованиях. Малый Приз давался ему на удивление легко, а вот со Средним-1 было все пока еще очень и очень скомкано. Впрочем, это всё равно был большой прорыв вперед, дело сдвинулось с мертвой точки.
Но, так как рабочая неделя была действительно не из легких, сегодня Энтвуд принял решение несколько разнообразить их с Вайпером трудовые будни и слегка разгрузить голову.
Мужчина вывел коня на развязки, но долго не решался приступить к чистке. Сегодня все было словно в замедленной съемке. Лень.
Осилив чистку только одной стороны пыльного коня, мужчина перебрался на другую. Спустя только треть часа, он закончил с седловкой и был готов выходить. Вайпер, видимо, был не согласен с этой несправедливостью: все его соседи мирно дремали на свежих опилках, а его уже почти вытащили из конюшни на улицу. Сначала показалось, будто бы все это было глупой затеей - подул ветер и кожа покрылась мурашками. Того гляди пойдет снег и температура опустится ниже нуля. Но стоило вдохнуть поглубже, и остатки летнего тепла медленно растеклись внутри, согревая замерзшее тело. Эти солнечные лучи, которые грели только едва-едва, было сложно ухватить, но еще не успевшая сменить цвета природа вся золотилась в свете полуденного солнышка.
Пол вышел с Вайпером на улицу и тут же залез в глубокое прогулочное седло, лежащее на широкой спине. К счастью, пока что за Вайпером числился владелец, который уже несколько месяцев не питал к своей лошадке никаких особенно теплых чувств и приезжал навестить всего пару раз в месяц, но исправно платил за постой и распоряжался хорошими суммами на все необходимое. Так, например, это прогулочное седло было куплено просто потому, что Пол однажды предложил начать выводить жеребца на верховые прогулки за территорию клуба. Поскольку его турнирное седло было очень дорогим и его было попросту жалко портить в полевых условиях, необходимо было седло попроще, в котором было бы комфортно проводить длительные прогулки. На следующий день седло подали на блюдечке с золотой каемочкой.
Мужчина сверху затянул подпругу потуже, поправил стремена и медленным шагом направил жеребца вдоль конюшни. Они прошли один плац, другой и наконец последний. Все рабочие площадки пустовали, а мимо них из конюшен в левады только туда-сюда расхаживали конюхи.
Пол старался не давать Вайперу ускорять шаг, поскольку асфальт за конюшней уже терял свой приличный вид, и путешествие становилось попросту небезопасным для копыт и подков коня. Они перебрались через последнюю преграду, когда миновали ворота. Пол немного распустил повод и шпрунт, чтобы дать латвийцу слегка осмотреться по сторонам, а затем, когда лесная дорожка чуть завернула вправо и комплекс скрылся из виду, Энтвуд вздохнул с невесомым облегчением. Лес окутывал их со всех стороны, и казалось, будто он смыкался слегка золотящимися кронами за спиной.

Для собственной уверенности стоило прицепиться ногами на супер-клей к стременам, ведь проказник Вайпер не терял своего горячего задора никогда, и выказывал его в самые неожиданные моменты: стоило только отвернуться или расслабиться и - бах! - ты на песке или с разорванной на рукаве рубашкой озираешься в поисках виноватого, который строит тебе самые невинные и доверчивые глазки. Полу иногда казалось, что за столько времени он так и не научился вычислять подлый взгляд озорника в глазах своего коня, но это было бы слишком просто. Сначала он весь напрягался и выпрямлялся струной, затем уши начинали крутиться в поисках звука, а потом раскрывались глаза и нетерпеливо подрагивала кожа на лопатке, Вайпер делал либо шаг навстречу новому и неизведанному, либо пускался галопом в другую сторону.
Пол слегка набрал повод вместе со шпрунтом и шагнул на лесную тропинку верхом на могучем коне. Вайпер был занят окрестностями и густой растительностью, которая отвлекала его от дороги. Он то и дело пытался умыкнуть в кусты, чтобы расправиться с зеленой веточкой, но постоянно приходилось возвращаться на дорогу. Мужчина расстегнул свою куртку до груди, ему стало немного душно под ласковым солнышком. Он вел жеребца прямо через лес на небольшую опушку, где было место, чтобы немного пробежаться, но в небе над лесом вдруг засуетились птицы, активно зашевелилась листва, и ветер донес отдаленный шум приближающегося вертолета. Железная птица зашелестела над головами высоко в небе. Её появление стало очень внезапным - это Пол понял, когда уже несся во всю прыть через кусты и камни вглубь леса. Там тропа расширялась, превращаясь в дорогу, а деревья нависали наверху густыми позолоченными кронами. Пол вжал по тормозам, уперевшись ногами в стремена, и только после нескольких грубых торможений рукой за шпрунт он наконец остановил своего коня. Вайпер незаметно для него успел покрыться блестящим налетом пота. Его тонкая шкура подрагивала и переливалась на солнце. Уши стояли торчком, он, видимо, ожидал похожей подлости вновь, но все было тихо. Гомон трассы остался позади, слева слышался негромкий гогот лошади, оставленной в крайней леваде у забора. Вайперу пришлось идти вперед, Пол осторожно высылал его ногой, стараясь не касаться шпорой начищенных боков, чтобы не спровоцировать новую атаку паники.
Дойдя до леса, они остановились. Пол нашел пару секунд, чтобы поправить длинные стремена еще раз. Он вытащил из кармана телефон и в несколько приемов включил свою музыку, чтобы их поездка не была монотонной.
Задумавшись, мужчина не заметил как ушел далеко вглубь леса, с дороги он не сворачивал и пока еще мог запросто найти путь назад, но впереди оказывалось все больше и больше поворотов, склонов, ручьев, пересекающих их путь, и в конце-концов они забрели так далеко, что все пройденные пути переплелись воедино и совершенно смешались в голове. Пол, впрочем, сильно не волновался. Лес, хоть и был большим, не отличался сложными маршрутами проложенных троп. Здесь все было просто и поддавалось простой географии - на запад от конюшни, километрах в 10, была трасса, опоясывающая лес с одной стороны, на востоке были каньоны, там точно не заблудишься - их рыжеющие макушки было видно даже из-за высоких и густых крон деревьев. А впереди, на севере, было большое озеро, которое так живописно вписалось в пейзаж, что его заросшие берега слегка подчистили, облагородили и подсветили фонарями. К нему они вдвоем и направлялись, плутая по тропинкам. Периодически на пути попадались забредшие вглубь леса собачники и грибники, они особенно любили выскакивать из-за кустов и шугать коня, желая просто посмотреть и сфотографировать.