>>Денник Полтергейста
Оставленный наедине со своими мыслями жеребец выглянул в проход. Тут было достаточно тихо, потому что большую часть жильцов забрали с собой люди. Было ужасно скучно стоять тут одному без разговоров. Многие проходили мимо, так и не замечая его. Полтергейст издал ржание. Конюх, проходивший мимо, лишь погладил его по лбу, так и не успокоив жеребца. Пахло кобылицами и жутко хотелось пообщаться с кем-то, завести разговор. Но секунды тишины, сводили его с ума. Тут к нему подошёл парень, явно очень молодой и не опытный. Открыв его денник, он подошёл к коню и надел недоуздок. Полтеру стало жутко интересно, что задумал двуногий. Парень сбегал за кордой. Пристегнув жеребца и убедившись, что на пути к выходу нет кобылиц, он вывел его за собой.
Улица была солнечна и прекрасна. Солнышко пригревало Пола и ему становилось всё лучше. Это было интересней, чем просто стоять в деннике. Птицы перелетали с деревьев и о чём-то разговаривали на своём языке. Конь шёл осторожно, в полуметре от человека, дабы не раздавить его. Двуногий был не высокого роста и очень молод. Странно, видимо ему надо было подзаработать, вот, и пошёл работать на конюшню. Тропа была широкой, и они направлялись к леваде. Трава, которая росла по кроям дороги, выглядела очень сочной и вкусной. У жеребца уже начинала капать слюна. Но человек всё время его одёргивал, что начало надоедать Теру. Подойдя к одной леваде, парень заметил, что там гуляют кобылицы. Немного поругавшись про себя, он привязал Гейтса к забору, а сам лишь сказал пару слов: Побудь пока здесь, тебя скоро заберут. и удалился обратно, в том же направлении.
>> Малая общая левада

Не то чтобы Пани не понравилось, что к ней вернулась эта молодая особа, но так вот беспардонно разбудить ее, да еще и вытолкать в проход... Ладно, ладно. Панна была по-добродушному обижена на своего человека. Николь принялась быстро, но тщательно и очень осторожно расчищать копыта. Странно, но рыжая обычно нервничала во время этого дела. А сейчас Ник не давала ей даже повода, чтобы насторожиться. И вуаля- копыта расчищены, ноги осмотрены и тут же обвязаны чем-то непонятным.
Что это?
Панамера заинтересованно потянулась и потрогала носом черные бинты, которые держала в руках Николь.
Это обязательно?
Кобыла поднимала по очереди каждую ногу. Непривычно, но вполне удобно.
Пока Пани привыкала к бинтами, девушка уже сняла слой пыли с ее тела и начала протирать влажной суконкой. Даа, забота за лошадьми в этому клубе была выше всяких похвал! Панамера блаженствовала, почти задремала, но тут на ее спине оказалась тяжесть. Обернувшись, кобыла с сожалением отметила, что это седло. Ей не то чтобы не хотелось ехать куда-то с этой девушкой, просто она боялась немного. Какие здесь тренировки? Уж явно другие, чем были с ее хозяином на Аляске. А Панамера подозрительно относилась ко всему новому. Хотя.. Новое не значит плохое.
Вот и уздечка уже надета, Николь похвалила кобылу и впервые угостила ее. Бархатными губами лошадь взяла с ладони девушки сахар и послушно проследовала за ней в манеж.
---манеж

--денник Ауди - -
Одев недоуздок, парень вывел жеребца в проход. Шерсть жеребца сияла под светом солнца, которое проскальзывало сквозь створки ворот конюшни. Не сложными движениями он убрал грязь с жеребца., тяжелее его было забрать от Апрельки
Ладно тебе, все будет хорошо мужчина аккуратно одел ногавки, чтоб не напугать ганновера. Тихо, мальчик.Тихо.
Коул одел уздечку с подперьием и взгромоздил троеборное седо.
Вскочив на коня, Коул, прижал шенккель

= =>Начало.

Коневоз ехал спокойно, не торопясь. Рафаэль тихо дремал у углу. Эму не хотелось просыпаться, уж сладок был сон. Ему снилось, будто он вернулся к себе на родину. Красивые, пышные луга, высокие горы. Он скачет на перегонки с ветром. Но вдруг на его дороге появляться его мама. Красивая кобылица. Масть у неё была чубарая, бело-чёрная. Длинная грива и хвост развивались на ветру. Но вот из кустов выпрыгивает пума. Раф сначала не понял, почему именно этот зверь, да и понять так и не смог. Она набросилась на кобылицу, и вдруг всё исчезло. Теперь он стаял в конюшне самого ненавистного ему человека. Вот и появился его бывший хозяин.  Ты думал, что я сломал ноги и остался инвалидом? О, ты ошибался. Теперь я буду вдвойне сильнее наказывать тебя. Ха-ха-ха. И, правда, он стоял на ногах. Пронзительный и настоль зловещий смех стоял в его ушах, что во сне Эль выдал очень сильного козла, что коневоз сильно покачнулся и чуть не развернулся.
Он проснулся. Капельки пота стекали по его телу.  Ну и приснилось же мне. Хух,  я уже думал, что это всё наяву. Он покачнул головой и направился к сену, которое лежало неподалёку. Пока он пережевывал пищу, весь сон прокручивался снова и снова в его голове. И к чему было это? Его уже давно не было слышно. У меня уже совсем другая жизнь. Надеюсь тут будем ко мне хорошее отношение. Но, всё равно не дам им себя покорить. Это теперь я буду управлять ими, а не они мной. Жеребец сильно топнул своим передним копытом. Резко подняв голову вверх, он подошёл к окну и стал просто смотреть.
Дорога быстро пробегала у него перед глазами. Но что там было. Белые сугробы огораживали дорогу, от той местности, где был запрещен проезд. Там где не ездили машины, можно было рассмотреть следы разных животных. Вдалеке он заметил, как лисица охотиться на мышей. Это показалось очень смешным, и он усмехнулся. Да и, правда. Сначала она замирала, а потом резко подпрыгивала воздух и носом врывалась в снег. Пару мышей её всё-таки удалось поймать.
Вот жеребец уже увидел левады, поддоки и сам лагерь. Были уже отчётливо слышны голоса людей и лошадей, а так же других, мало знакомых ему животных. А вот и мой новый дом. Сато захрапел, стал тихо повизгивать и быстро переступать ногами. Ему уже честно надоело стоять взаперти. Конюхи и другие служащие уже встречали его. Машина остановилась, и дверь в коневоз открылась. Молодой конюх зашёл внутрь и закрепил на морде жеребца недоуздок и чёмбур. Парень попытался вывести его первым, но Рафаэль сделал это первым. Казалось, будто он вылетел оттуда. Конюх просто еле удерживал его.  Ишь какой резвый. Да, с ним может управиться только опытный. Это произнёс другой конюх. На вид ему было около сорока. Он перехватил чёмбур у мальчишки и остановил коня. Тише ты, Сато, успокойся. Мужчина начал поглаживать его по шее. Раф посмотрел на него и хоть и пытался как-нибудь вырваться, но его держала умелая и крепкая рука человека.
Когда все документы были оформлены, его повели в денник. В проходе было довольно пусто, и они уже быстро оказались около нужного им денника. Там уже был свежий корм, автопоилка и остальные удобства для него. Так, ты тут осваивайся, а я сейчас принесу тебе попону и остальные принадлежности для чистки. Конюх вышел и слегка оставил дверь денника открытой. Опа, какие вы ещё не опытные со мной. Ну ладно, на первый раз прощу. Он развернулся головой к выходу и выглянул, чтобы увидеть, где там человек.  Мужчина уже возвращался из амунчика. Увидев жеребца, он усмехнулся и провёл своей рукой себе по затылку.  Да, намучаемся мы с ним. Хех. Подойдя к деннику, конюх завёл его обратно. Сняв с его морды чёмбур, он сначала принялся за чистку. Первое чем он поработал, это была скребница, после шёл гребень, а потом копытный нож. Сато тем временем просто наслаждался. Это для него было что-то вроде массажа. Всё было настолько правильно, что он даже задремал. Только когда всё закончилось, и конюх полопал его по шее и надел попону. Ну всё, жди, за тобой скоро придут. Он закрыл денник и ушёл.  Кхм, интересно, мне уже нашли человека? Рафаэль, высунув голову в проход, стал высматривать кого-то. Потихоньку его веки начинали закрываться, и он снова задремал. Тихое сопение жеребца даже не было слышно. Большая часть лошадей была на тренировке и в левадах, по этому тут было достаточно тихо. Уши пинто шевелились, и ноздри то широко раздувались, то снова становились прежними. Всё больше углубляясь в сон, ему становилось всё равно на ркружающий мир, наконец-то ему снился не кошмар, первый спокойный сон, за долгое время.

Рафаэль услышал фырканье в соседнем деннике. Его глаза открылись, и он перевёл свой взгляд на соседку. Это была очаровательная рыжая кобылица. Она была красивая.  К зиме её шерсть стала гуще, и теперь она казалась очень крупной и очень красивой.  По ней скользили лучики солнца, и она была, по его мнению, похожа на богиню. Можно я угадаю ваше имя? Я думаю, вы Богиня Солнца? Вы так красиво смотритесь в лучах солнца. Надеюсь, я вам не буду мешать. Он говорил на «вы», потому что ему не хотелось вызвать о себе неправильное мнение. По её виду можно было понять, что её слегка расстроили. Раф слегка отошёл от стенки денника, так как понял, что реакция на его речь может быть, как и положительной, так и отрицательной. Но всё-таки лучше подстраховаться.
В конюшне царила жизнь, всё больше лошадей и людей проходило в проходе. Казалось, с каждой минутой становилось всё душнее, несмотря на то, что на улице была зима. Мда, как же хочется погулять, там так хорошо, свежий воздух. Новый денник и уже есть соседи, а точнее соседка. Она красива. Хотя масть у неё и обычная, но она ослепительна. Интересно, тут все такие красивые? Жеребец перевёл свой взгляд на рыженькую и ухмыльнулся. Эта особа заслуживала внимания. В ней была какая-то изюминка, ведь какая-та загадка есть не у всех лошадей.
В его животе что-то забурчало. Ему стало слегка неудобно. Надо перекусить. Так что тут у нас есть? Он подошёл к кормушке и, понюхав, начал пережёвывать свою пищу. Эль ел спокойно, не торопясь, ведь ему некуда было спешить. На улице был всё ешё день, и казалось, будто время это вечность.
Когда живот был наполнен, Сато снова перевёл свой взгляд на соседку и подошёл к стенке, которая разделяла их денники.  А как давно вы тут? Можно узнать ваше прошлое, или вы посчитаете оставить это загадкой? Видимо, конюхи не собирались выпускать их, так что они могли бы получше познакомиться и подружиться. Что ж, это лучше чем тратить время на сон, как только что подумал Рафаэлло.  Пинто стоял рядом, а потом вспомнил самое главное, что он хотел сказать. Я забыл представиться Рафаэлло или Рафаэль, коротко можно Сато. Сато кокетливо улыбнулся, когда закончил разговаривать.
Его уши лишь слегка поворачивались, когда кто-то шумел в стороне. В амунчике кто-то насыпал корм, видимо скоро будут разносить снова еду.  Всё шло точно по расписанию. Тут никто не забывал по порядок дня. Имя пинто уже было внесено в список. Рафаэлю казалось, будто он тут уже пробыл несколько месяцев. Тут были все настолько добры к нему, что Раф как будто начал жизнь с нового листа.

Жеребец стоял рядом со стенкой. Соседка в тоже время уже обратила на постояльца внимание и своим взглядом кокетничала с ним. Хм, а она та ещё штучка. Она подошла очень близко к нему, что ясно давало знать, она настроена на положительное.
Богини не стоят в стойлах …Буду рада Вашей компании, солнечный лучик Тут послышалось из уст кобылицы. Она флиртовала с ним. Спасибо за комплимент в мою сторону, мне тоже Ваша компания будет по душе. Я думаю это слишком рано говорить, но может, перейдём на «ты»? Кобылица подмигнула ему. Мда. Мне тоже хочется на улицу. Пробежаться по белым сугробам, поднять снежную пыль высоко в небо…
Загадок во мне и без того…Я уже несколько месяцев здесь, успела найти наездницу, но она перестала навещать меня. А вообще я из Аляски, работала в спасательной бригаде на леднике. Не так уж плохо, как для хрупкой кобылы, а? Я Панамера. Можно Пани Звонкий смех кобылицы вызвал радостную усмешку у Рафаэля. Панамера, это очень необычное и красивое имя.
В этот момент около денника проходил конюх. Раф быстро метнулся к двери денника и громко заржал, а потом слегка привстал на свечу и при приземлении на все четыре громко ударил об пол передним копытом. Человек обернулся на него. Конь вытянул свою голову в сторону выхода из конюшни и фыркнул. Так ты гулять хочешь? Эль в ответ гукнул. Он немного прижал уши к голове, так как знал, что если его возьмут одного, то он никуда не пойдёт. Когда человек открыл дверь в его денник, он отошёл и прижался к стенке  у которой стояла Пани. А, так ты не один хочешь идти? Хорошо. Вы подождите тут, а я схожу за попонами. Сато перевёл свой взгляд на рыжую и ухмыльнулся. Да, конюхи у вас тут хорошо понимают язык наших жестов.  Сейчас поёдём гулять. Тут уже вернулся конюх с двумя попонами и чембурами. Сначала он закрепил чёмбур на недоуздке Рафаэлло и надел тёплую попону, вывел из денника и закрепил на дверях его денника. Потом он зашёл в денник кобыла и закрепил и на ней чёмбур, надел попону. Пани, вижу, ты стоишь, значит поправилась. Думаю, тебе не повредит прогулка. На всякий случай я замотаю тебе бинты. Он вывел её в проход и привязал к деннику, так же как и Рафаэля. Он пошёл в амунчик и принёс бинты. Человек перемотал все ноки кобылицы.
Ну, пошли, выведу вас в поле. Он отвязал обеих лошадей и вывел на улицу. Морозный воздух глубоко пробрался в лёгкие жеребца. Ух, как пробирает. А тебе так не кажется? Человек повёл их шагом к полю. Тропинка была широкой, но длинной. Сато было приятно чувствовать себя с ней рядом. Теперь он мог рассмотреть её с ног до головы. Да, хрупкой её не назовёшь, но она выглядела очень изящно. А ты ещё прекрасней выглядишь на снегу.

>> Поле

Офф: а конюх может оставлять лошадей на поле без присмотра, надеясь, что они не убегут?

< лес
Посыл, еще активнее, но не сильнее. Повод маленькие женские руки не перетягивали, ведь они есть самое трудное и одновременно самое легкое, в управлении лошадью. Это Морел уяснила еще очень давно. Лошадь – разумное животное, к тому же и сильное. Возя вас на своей спине она работает с вами в паре. Здесь не поможет грубость и сила. Все равно не пересилите пятьсот килограмм костей, мяса и мышц.
Паола почувствовала, как сильно начала колебаться кобыла, лишь только они стали приближаться к поваленному дереву. Чем ближе, тем неровне и неувереннее был аллюр Алкиды.
«Ну, давай же, девочка! Давай!» Паола слегка напряглась, снова послав золотистую кобылу. Поводом она как можно мягче не давала кобыле вертеться и пытаться свернуть. Нужно было проявить настойчивость, не то Алкида могла просто не прыгнуть, а еще лучше резко остановиться. А без седла и стремян удержаться было бы вдвойне сложнее. Перспектива плюхнуться в снег ну никак не прельщала девушку, но она старалась об этом не думать, чтобы не поселить в своем сознании сомнение. Ведь Алкида могла его почувствовать и взять дурной пример с всадницы.
Казалось, худшие предположения Паолы подтвердились, когда тракенка начала тормозить перед самым препятствием. Благо девушка не залезла ей на шею, а, предвидев такой поворот событий, осталась сидеть сзади. В самый последний момент Морел все-таки сделала еще один посыл, слегка приподнявшись. И прыжок все же осуществился! Чуть ли не с места Алкида преодолела препятствие. Стоило только поражаться способностям этой кобылки. Приземление прошло удачно, если не считать того, что Паолу резко вынесло вперед корпусом, когда тракенка стала вырывать повод.
- Молодец девочка! – улыбалась девушка, хватая ртом морозный воздух.
Повод она не стала отдавать сразу. Чтобы не дай бог Алк не подумала разогнаться после прыжка, тренер выпрямилась, подловив темп галопа и потом потихоньку сделала повод длиннее, но так, чтобы воздействие на чуткий рот оставалось. Алк погла больше вытянуть шею, а Паола продолжала временами отзывать золотистую, одними пальцами сжимая и разжимая повод.
- Хорошо. – четко произнесла девушка, переводя лошадь в рысь.
Дыша через рот, Паола почувствовала легкую усталость от учебной рыси. Но ведь без стремян на строевой было бы в разы сложнее. Так что, выдержав несколько минут и не превратив рысь в «трясучку», девушка перевела Алкиду в шаг. Звонка похлопав конскую шею, светловолосая огладила красавицу и угостила морковью.
- Ну что, пойдем потихоньку к дому?
Когда они оказались на территории конного клуба, Паола поняла, что не зря взяла Алкиду сегодня. У девушки покраснели нос и щеки, но голубые глаза светились радостью и хорошим настроением, которые ей подарила эта зимняя прогулка без седла. В предманежник она тоже вошла верхом, только потом лениво спешилась, потянулась, положив руку на спину кобыле, а затем повела ее в проход. Остановившись у денника Алк, девушка открыла его и завела золотистую внутрь.
- Тааак… - проговорила она себе под нос, расстегивая специальную подпругу. Сняв вальтрап, тренер положила его вместе с ремнем у денника и снова вернулась к тракенке. Освободив ее морду от уздечки, Паола повесила ее себе на плечо и встала напротив кобылицы. Ласково улыбаясь, она стала отдавать лошади всю морковь, оставшуюся в карманах, приговаривая:
- Умница, хорошо постаралась сегодня. Прыгнули правда косо с тобой, но в следующий раз будет лучше. – потом вдруг внимательно посмотрела в глаза Алкиды, положив ладонь ей на храп, - Спасибо за прогулку.

Сколько много можно увидеть в конных глазах. Люди… Люди нет, они не такие. Они научились лгать даже глазами. Лгать ради денег, славы, успеха, ради жизни. Этого никак не отнять и не изменить. Паоле даже иногда было жаль, что ее очи никогда ничего не скрывали.
Тепло-карие глаза золотистой Алкиды смотрели на нее и даже как-то согревали. Запах лошади, ее горячее дыхание селило в Паоле чувство свободы и безграничной нежность. Девушка положила ладони на ганаши Алк и, приподнявшись на носочках легонько поцеловала ее белую проточину. Отстранившись, она встала на полную ступню и убрала от лошади руки. Сейчас Паола вспомнила, что слышала от других тренеров что-то об Алкиде. И сейчас поняла, что никто не в праве говорить «жаль, что карьера ее закончится на любительском уровне» или «она какая-то бесхарактерная». Никто не может знать что внутри у этой лошади. Мы не можем чувствовать того, что чувствует она. Никто никогда не может почувствовать того, что чувствуют другие. Мы можем только предполагать. Выдвигать гипотезы. Не больше. То, что происходит здесь, в голове тракенки, - принадлежит только ей.
Неожиданно юный тренер услышала чьи-то шаги. Это никак не напрягло ее, но она сразу поняла, что это шел не конюх. «Наверное, кто-то из спортсменов.» Кто-то открыл дверцу денника другой лошади, и Паола по-прежнему не обращала на это внимания. Она подошла к Алк сбоку и стала копошиться пальцами у нее в гриве. Работы на сегодня у нее не было. Ни групп, ни частных учеников. Поэтому она не торопилась идти домой. Что ей там делать, верно? Только кот мог скрасить ее одиночество. Но Паола никогда не унывала по этому поводу. У нее были знакомые и друзья, но не слишком ей нравились способы препровождения свободных вечеров ее друзей. Шумные заведения, опьяненные алкоголем и пошлостью люди, громкая музыка – все это не прельщало ее. У нее была слишком тонкая и чувствительная душевная организация. Она видела слишком много и слышала слишком чутко. Чашка кофе и она уже наделяет ее энергией. Что уж говорить об алкоголе…
-Ты только представь, подруга.. Я больше половины жизни отдал седлу, а теперь меня так неудачно выкинуло в канаву.
Паола невольно услышала голос, который явно принадлежал молодому человеку. Невысокая девушка, слегка оперевшись  о стену денника, прислушалась. Хотя,... тебе это вряд ли интересно.
Послышалось, как денник закрылся, и Паола тут же снова оказалась лицом к шее Алкиды, пальчиками усердно стала доплетать тонкую косичку из ее гривы. Поги, снова разносившиеся по проходу, вдруг притихни. Незнакомец остановился прямо у открытой двери денника золотистой тракенки. Взгляд Паолы украдкой шмыгнул к незнакомцу, она тут же спрятала его, убрав за ухо выпавшую прядь, скрывая свое волнение. Ей было неудобно от того, что она услышала его слова, сказанные самому себе.
Вы мне не подскажете, как пройти в библиотеку?
- Что…? – тут же потерянно ответила Паола, повернув голову к незнакомцу, а пальчики продолжали плести гриву Алк. Рядом стоял длинноволосый парень среднего роста, очаровательно улыбался и жгучим взглядом смотрел на Паолу. Зеленые глаза, прямой лоб, небольшой ровный нос. Слегка выступающие скулы, мягко очерченные, почти женские губы. Приятный, ничего нельзя сказать.
Вопрос жизни и смерти!
Здесь Паола приподняла широкие, но аккуратные брови и опустила глаза, сдержанно улыбаясь.
- Там, за углом. – она выпрямила руку и слегка по-детски указала на выход из конюшни указательным пальцем. Она прекрасно понимала, что никакая библиотека ему была не нужна. Подняв голубые глаза на лицо незнакомца, она улыбнулась уше шире и добрее, затем развернулась к кобыле.
- Пока. – похлопав ее по шее, девушка неловко прошла мимо молодого человека, не смотря ему в глаза. Он стоял прямо на проходе и мешал закрыть дверь. Взяв в руки оставшуюся амуницию, она посмотрела на зеленоглазого:
- Закройте Алкиду, будьте добры. У меня руки заняты…
Поправив уздечку повыше на плечо, она обернулась на парня и осмотрев его с ног до головы промолвила,:
- Удачного вам чтения.
Развернувшись, она направилась к амуничнику, улыбаясь про себя.
> Тренерская

Во двор конюшни въехал помятый джип марки тойота, грязный, пыльный он вез следом такой-же неаккуратный двухместный коневоз. Конюх и администратор конюшни встретили водителя взмахом руки, показывая куда надо припарковать машину. Когда мотор заглох стало слышно глухое топанье внутри коневоза. Определенно там была лошадь. Мужчина вышедший из машины пожал руки персоналу и принялся за разгрузку. Трап с грохотом опустился на землю, черный круп осел от неожиданности. Беспокойная морда то и дело пыталась обернуться, но из-за тугой привязи не могла даже наклонить голову. В коневоз зашел конюх, пожилой мужичок, который искренне любил и баловал Полонеза во времена, когда тот находился на этой конюшне. - Привет, парень. С возвращением. - широкая, сухая ладонь прошлась по взмокшей, угольной шкуре жеребца. Вороной вновь вздрогнул от прикосновения. Отвязав веревку мужчина встал перед грудью лошади и начал напирать, заставляя лошадь осаживать. Полонез с энтузиазмом подчинился и вот уже его кованые копыта были на асфальте.
Нет, это не тот тракен, который уезжал отсюда. Он заметно похудел, исчезла шея, показались маклоки, но морда...эти глаза. Они были прежними. Конюх сделал небольшой кружок, чтобы наладить кровообращение лошади, уже тогда, в транспортных ногавках, он шел сковано, прихрамывая на перед. Мужчина заприметил этот факт, покачал головой и стрельнул взглядом на оценивающего лошадь администратора. Тот пожал плечами и вздохнул, приглашая водителя фуры пройти с тем в здание. Конюх тем делом повел вороного в конюшню. Знакомый запах душистого сена, опилок согрели душу. Здесь ничего не изменилось. Глаза жеребца оживились, загорелись таинственным огоньком.  Пристегнув Полонеза на развязки конюх налил ведро воды, поставил перед конем и ушел в администрацию. Скорее всего он собрался настоять на вызове ветеринара, чтобы тот оценил общее состояние лошади.
Не смотря на внешний вид, Полонез казался очень довольным. Он узнал это место, здесь лучше чем там, откуда его привезли. Два года тракен являлся собственностью прокатной конюшни. Поначалу его работал только тренер, но через какое-то время люди становились все моложе и неопытней. Даже тогда, когда все суставы захрустели, когда начала изредка появляться хромота, на жеребца умудрялись сажать маленьких девочек, учить тех первым в их жизни прыжкам. И Полонез учил. Он был во всех отношениях самым честным конем на той базе. Сейчас он тут, печальные глаза жадно бродили по проходу, стараясь заглянуть в каждый денник, а вдруг? Вдруг кто знакомый. Но не было никого. Тяжело переступив с ноги на ногу он вздохнул. К ведру с водой он даже не притронулся, не хотелось...поесть бы.

Отредактировано Полонез (2015-15-03 19:09)

Дверь в конюшню вновь отворилась, Полонез поднял голову на звук, замер, покосившись карим глазом. Нет, он не знает эту пару. Однако тихим гоготом он таки поприветствовал вошедших и переменулся с ноги на ногу, оставаясь стоять между двух веревок и терпеливо ждать человека. Соловая кобыла и ее всадница подошли близко, жеребец преграждал им путь потому девушка громко попросила кого-то из персонала сдвинуть того в сторону. Уши резко последовали за голосом. Боже, какой он знакомый, где он его слышал? Отчего-то сейчас жеребец сфокусировал свой взгляд на всаднице. Он никак не узнавал в этой повзрослевшей девушке ту девчушку, которая коротала свои вечера сидя на корточках в его деннике, которая делилась с ним своими мыслями, которую он ждал каждый день там, где ее быть не должно. Никакого внимания на кобылу, вороной смотрел на девушку. Он не сразу заметил мужчину, который прошел к его боку, отстегнул чембур и прислонившись боком к лопатке сдвинул того в сторону. Будто очнувшись от своих мыслей жеребец отвел уши в сторону и с легкостью поддался на давление, освобождая дорогу девушке и ее лошади.
В последние полтора года жеребец старался не зацикливаться и не запоминать людей, так часто они менялись, но были и те, которые пылали к нему нежными чувствами и брали тренировки с ним по два раза в неделю. Когда заболела нога число резко поубавилось, осталось только несколько, которые из уважения к честному тракену угощали яблоками и сахаром за просто так. Вот и сейчас, он пропустил эту пару, совсем.
Конюх пристегнул к кольцу недоуздка веревку, взял щетку, небрежно оставленную на полу конюшни и подошел к жеребцу. - Совсем ты чахлый стал. Что же так себя запустил, а? - вороной лишь чуть склонил голову и тяжело вздохнул, понимая, что не в его силах было изменить обстоятельства того времени. Проведя несколько махов по ребристому боку мужчина решил плюнуть на это дело и удалился в седельную, прихватив с собой транспортные ногавки с ног жеребца. Да, сейчас Полонез не был той статной лошадью, которая брала барьеры на элитных соревнованиях, не был тем лоснящемся и вызывающим восторг. Жеребец здорово исхудал, торчащие маклоки, узкий грудах и выступающие ребра вызывали чувство жалости. Некогда иссиня-угольная шкура теперь была блеклая, слипшаяся. Полонез переступил с ноги на ноги, щелкнув на всю конюшню суставами, расслабил шею, прикрыл глаза.
Легкие шаги заставили повести уши на звук, затем и глаза. Это была та самая всадница, она оказалась рядом. Перед его мордой на раскрытой ладошке было пару кусочков сахара. Жеребец вдруг очнулся, он поднял свою голову, очень аккуратно взял губами лакомство и с удовольствием прохрустел. Полонез сфокусировал свой взгляд на девушке, которая вдруг заговорила с ним. Что-то электрическим током пронеслось от его памяти до самого сердца. Эти светлые, добрые глаза. -Полонез.. - прозвучало из ее уст и жеребец замер. Ноздри трепетно задрожали, глаза бродили по знакомым и таким любимым чертам лица. "Неужели?" вороной сделал шаг к девушке, храп коснулся ее ладоней и он просто нырнул мордой в ее руки прижавшись широким лбом к ее груди. Глаза тракен закрыл, он снова вспомнил, это она.

Да. Это точно он. Теплый, родной. Джилл так и охнула, когда он проскочил к ней в руки и прижался к груди. Она сама чуть подалась вперед, словно стараясь скрыть коня от всех тех бед и невзгод, что ему пришлось перенести на своей шкуре. Ее накрыл поток эмоций, так, что слезы брызнули из глаз. Джи и не старалась их сдержать, в те минуты она снова чувствовала себя маленьким ребенком. Воспоминания прорвали плотину в ее груди, которую она так успешно возводила в течение их разлуки.
Она вспоминала их тренировки, прогулки в поля. Вспомнила вечера, когда они шагали по пустым дорожкам, освещаемым лишь тусклым светом фонарей. Этот конь был готов повиноваться любой ее мысли, любому намерению. А она, не боявшаясь с ним ничего на свете, смело и крепко держала в руках повод. Храбрая маленькая Джи чувствовала тогда Полонеза от кончиков ушей до самого хвоста, и так же была открыта для него.
И вспоминала тот тяжелый вечер, когда однажды, войдя в конюшню и прывычно окликнув любимца, увидела в его деннике другую лошадь. Как с возрастающим чувством беспокойства осмотрела все конюшни, даже сбегала в лазарет. И ничего. Ответ адмнистрации прозвучал, как приговор: "Продан в прокат. Куда? Не располагаем информацией." Девочка долго не могла оправиться. Она винила во всем себя, свою нерасторопность. Выкупи она его, все сложилось бы совсем по-другой. Лишь спустя несколько месяцев Джилл смогла вновь появиться на знакомой конюшне, сесть на чужую ее сердцу лошадь. Месяцами она возводила в стенках своего сердечка заслоны, пытаясь запереть эту боль внутри, не давать ей прорываться.
Ей почти удалось это. Сквозь те заслоны она перестала слышать воспоминания, они почти забылись, оставив там большой рубец. Девушка снова смогла чувствовать других лошадей, устанавливать с ними  жалкое подобие той привязанности. Она боялась вновь доверить свое сердце кому-то. Несмотря на то, что вернулся отец и теперь она могла позволить себе своего коня, Джи не хотела даже видеть других лошадей на месте Полонеза. Менялись клички, масти, породы. Нет, она не относилась к ним безразлично, по-прежнему питая глубокое уважение и любювь к прекрасным животным. Но вот привязываться - нет, увольте.
Попытки найти вороного давно прекратились, Джилл даже почти перестала корить себя за его судьбу. А тут он сам, собственной персоной стоит и ласкается к ней, вспомнив, спустя столько лет. Она почти физически почувствовала облегчение, нашедшее выход в слезах, точно последний кусочек паззла ее души встал на место. Теперь ты уже никуда не уедешь, - торжественным, срывающимся от слез голосом прошептала она. Ей стало стыдно за то, что она не смогла узнать своего друга быстрее, что сомневалась в нем, не доверяя самой себе.
Когда она отстранилась немного, то новыми глазами посмотрела на масштаб катастрофы. Торчащие, точно спицы, кости; тусклая длинная и грязная шерсть, какой обрастают кони в холодное время года, если их не балуют попонами и неправильно кормят; мелкие царапины по всему телу (Джилл решила, что это из-за неудачной поездки в коневозе); спавшая шея; длинная, неухоженая и спутаная грива; жидкий грязный хвост. Как можно было довести коня до такого состояния? Чуть было успокоившиеся слезы хлынули с новой силой, чувство вины стало еще острее.
Вытирая грязным слюнявым рукавом их, размазывая косметику по лицу, она почти наощупь нашла щетку на полу и принялась скребницей натирать все заклейки, стараясь не задеть костей и не повредить его шкуру еще больше. Поняв вскоре, что это бесполезно, она вернулась к деннику Алкиды за кондиционером. Кобыла, к ее изумлению, не уснула блаженным снов, а внимательно наблюдала за ней. Отдохни, малышка, - все еще не уверенным тихим голосом сказала Джи. Вернувшись к Полонезу, она буквально полила его с головы до ног, не обойдя гриву и хвост. После этого дело пошло куда легче. Девушка что-то все время говорила, о том, как ей жилось тут без него, о семье, о том, как пыталась искать его. Спрашивала коня о чем-то, и, не дожидаясь ответа, продолжала дальше бессвязный поток.
Чистка заняла почти целый час, на протяжении которого Джилл ни разу не замолчала. Даже когда конюх собирался было увести Полонеза, она остановила его, со словами о том, что конь под ее ответственностью. Дяденька покачал головой и ушел, снова оставив их наедине. Оглядев результаты своих трудов, девушка осталась вполне довольна. Ей весьма подпортили настроение сгнившие стрелки на передних ногах, но это все ничего. Вылечится, за пару месяцев. Первый шок почти прошел и на сменц ему пришла чистая и искренняя радость, какая бывает только у детей в самый большой праздник.
Девушка подошла и уткнулась коню в теплую шею, обнимая двумя руками. Ей наконец-то удалось заставить себя замолчать ненадолго. После фразы: Добро пожаловать домой, звереныш, - тишина конюшни еще долго нарушалась лишь чьим-то ржанием да вздохами лошадей.