Решительность имеет тонкую грань с безрассудством – Маршалл, будучи даже в таком неуравновешенном состоянии, это осознавал и старался успокоиться хоть на краткий миг. Полупустой автобус, в котором сидело ещё от силы три человека, был ужасно нетороплив. Мужчина начал делать замечания водителю, даже кричать на него.
Не нужно быть слишком мнительными, ведь Джилл давно не ребёнок, тем более, гряда событий её жизни располагала к более быстрому взрослению. Наверное, для мужчины она до сих пор была ребёнком, подростком с их неустойчивым видением мира, с надорванным, только формирующимся характером. Но просто оставить девочку в покое сейчас он не мог. Маршалл считал, что она может сейчас в порыве злости совершить что-то ужасное, например, наложить на себя руки.
Автобус, шурша шинами по придорожной гальке, остановился у покосившейся остановки. Маршалл выскочил наружу, бегом отправившись туда, где по его предположениям, могла бы быть дочь. К слову, ещё не проехав одну остановку на автобусе, он успел обзвонить и напрячь больше половины своего окружения, чтобы те прочёсывали город. Пустынная дорожка вилась между мрачно шумевшими деревьями – рэпер решил срезать через лес. Тёмные ели стряхивали ему за шиворот какой-то мелкий мусор, трепетно шурша, осуждали его высокие осины.
Знакомые ворота и мирно дремлющий охранник в своём домике встретили его встревоженный взгляд. За калиткой взгляду предлагалась широкая дорога, так уютно и знакомо освещённая оранжевыми кругами фонарей. Маршалл проскочил на территорию конного центра; вслед ему лениво гавкнула цепная собака, наполовину высунув крупную квадратную морду из конуры.
Взглядом мужчина уловил какую-то фигурку около левад, но не мог пока разглядеть. Он перешёл с бега на быстрый шаг, настороженно вглядываясь. По мере приближения, он сверлил взглядом спину девушки, стоящей у ограды и наблюдающей за лошадьми. Длинные волосы, рост, одежда; но было страшно, что она обернётся и окажется совершенно не Джилл. Маршалл уверенно протянул руку вперёд и мягко развернул, чуть вздрогнувшую от его прикосновения, девушку к себе лицом. На него взглянуло знакомое лицо дочери, эти до боли знакомые небесно-голубые глаза. Мужчина не смог сдержать вздох облегчения. Неловко, будто смутившись, он отдёрнул руку и повернулся к Джилл в профиль, чтобы не докучать своим взглядом. Ну слава Богу – больше прошептал, чем сказал он. Ещё раз вздохнув, он выудил из кармана телефон и кому-то позвонил.  – Отбой. И другим передай, будь добр. Затем, он настрочил Тане смску и, опустив телефон в карман, бросил виноватый взгляд на Джилл. Повернувшись лицом к лошадям, гуляющим в леваде, Маршалл указал кивком головы на вороного изящного коня, гуляющего в компании сородичей. Симпатичный. Помолчав, мужчина осторожно приобнял дочь за плечи. Джилл, пойдём домой, а?

Горячий полуденный воздух обжигал вспотевшие бока. Из открытых окон, расположенных под крышей конюшни, по денникам с отдыхающими после обеда лошадьми расползались слабые дуновения летнего ветерка. Харри поймал одну из таких струек воздуха и шумно вдохнул ее, словно в последний раз. В здании конюшни стояла страшная духота, и, наспех накормив животных и дав им немного отдохнуть, пятеро конюхов торопливо выводили лошадей в левады. Некоторых, как соседа справа – гнедого голландского мерина - забирали работать, и этим несчастным Харри не слишком-то завидовал. В полдень манеж, словно чугунная сковорода на огне нагревался очень быстро, и работать там становилось невозможно. Лошади суетливо вскакивали на ноги, едва завидев в проходе одного из конюхов, и громко требовали внимания к себе.
Когда почти половина конюшни была уже пуста, сопящий в своем любимом пыльном уголке шайр тоже стал подниматься на ноги. С громким гоготом вороной отряхнулся, и во все стороны полетели мелкие как пыль стружки опилок. Густая длинная грива была усыпана налипшей грязью и сеном, а шея под ней была мокрая насквозь. К сожалению, ни один человек из всех тех, что проводили в конном клубе свое время, не навещали Харрикейна уже несколько дней, и тот только и делал, что гулял, ел и спал.
Вороной сделал весьма короткий круг по деннику; посмотрел по сторонам, и, не найдя вокруг ничего занимательного, поинтересовался содержимым кормушки, которую сам же опустошил всего час назад. От грустного осознания голода, мерин губами в который раз пропылесосил свою подстилку, на которой еще лежали остатки сена. Взгляд наверх, в сторону прохода конюшни он поднял как раз в тот момент, когда мимо его денника проходила рыжая кобыла, идентифицировать которую с задней стороны у него не получилось. Харри проводил ее равнодушным взглядом и вновь уткнулся носом в кормушку. Скоро придут и за ним, мерин точно знал распорядок дня. А пока было слишком скучно, чтобы стоять без дела, и он стал скрести зубами по металлической решетке между денников. Тут же со всех сторон посыпались неодобрительные ругательства конюхов и лошадей. Ой, да ладно… – фыркнул в ответ вороной и отошел в сторону.
Спустя пять минут в проходе появился уже давно знакомый конюх, чья кепка зеленого цвета так веселила Харри, когда он срывал ее губами с головы человека. Молодой человек бодрым шагом зашел в денник, тихо напевая себе что-то под нос, огладил Рэда по его шее и надел старый недоуздок. Рядом с конем даже этот рослый юноша казался крохотным человечком, который, случись что-нибудь, даже не сможет удержать своего подопечного. Однако все они знали, что вороной отличается терпеливым послушанием и спокойствием, чем частенько пользовались, отдавая его начинающим всадникам. Юноша вывел коня в проход и, на скорую руку осмотрев его, повел на улицу.
Левады длинной лентой тянулись по обе стороны от корпусов конюшен, насколько хватало вида. Одна большая общая левада была полна лошадей, каждая из которых уже нашла для себя занятие; а левады поменьше почти не просматривались отсюда, ведь они терялись на фоне богатой летней зелени и пестроты.
Конюх шел быстро и уверенно, не давая гиганту как следует потянуть каждую мышцу, ему даже приходилось семенить ногами, отмеряя семимильные шаги. Тяжелый грохот от его появления слышали все находящиеся рядом люди, и все, хоть и прекрасно знали этого обитателя клуба, все равно невольно оборачивались ему вслед – так необычно зрелищен был его вид. Длинные, даже слишком длинные белые щетки на ногах сметали всю дорожную пыль, благо, наступать на них у Харри еще не получалось.
А куда это мы? Большая левада осталась сзади? – Харри вопросительно обернулся на табун гуляющих коней, но чембур потянул его вперед. Думаешь, они не передерутся? – присвистнул другой конюх, оглядев появившегося возле малой левады шайра, - Я боюсь, старик ее ненароком раздавит. Рэд недовольно гугукнул в ответ на слова человека. Сам ты старик, мне всего 11 лет. И только потом, сообразив о чем же все-таки вели спор люди, конь посмотрел на леваду. Залитая нежными лучами солнца, поросшая свежей травой, она тянулась длинной полосой напротив здания лазарета. Левада была почти пуста. Только одна, до этих пор незнакомая ему кобыла резвилась в дальнем ее углу.
Харри и мухи не обидит, – произнес в его защиту конюх, что держал вороного за чембур в своих руках. Словно издевкой, шайр в ту же секунду хлестнул себя густым хвостом, сбив сидящего на крупе слепня. Ну как знаешь. Выпускай.
Человек пожал плечами и открыл раздвижную калитку. Он отстегнул недоуздок коня, зная, что Харри непременно станет чесать голову о забор, а значит зацепится за него пряжкой. Тут же, словно почувствовав в себе новую, совершенно незнакомую ему силу, Харрикейн оттолкнулся задними ногами, чуть подсобравшись и округлив шею, галопом вскарабкался на небольшой пригорок, на котором находился вход в леваду, и шумно влетел в огороженное пространство. Мерин громко обозначил всем свое присутствие и, задрав тяжелый хвост, стал гарцевать вдоль забора, оглядывая соседние загоны. В последнюю очередь он вспомнил, что вовсе не один и, резко остановившись в углу, оглянулся на незнакомку.
Рыжая масть бликовала в ярких лучах, как солнечный зайчик, а ее хрупкая стать была полна свежести и сил. Ааааааа! Леди, так это вы не так давно проходили мимо моего денника. То-то же я не смог вас распознать, мы ведь даже не знакомы, – горбоносый тяжеловоз с необычайной легкостью рысью двинулся в сторону кобылы. И если бы он мог улыбаться как человек, то непременно бы сейчас его лицо озарила лукавая улыбка. Конечно, он давно уже был не тем юным и полным сил жеребцом, что мог водить за нос кобыл и обращать их внимание на себя ради каких-то особых целей. Теперь, будучи уже мерином, к тому же, не первой свежести, Харри осознавал только, что пленительные чары женских особей ему уже не интересны. Он воспринимал их с тем же невозмутимым спокойствием, что и все остальные мерины, но дружелюбия, к счастью, не растерял. А потому с радостью заводил новые знакомства.

-Начало игры-
Легкий морозец, твердая и не совсем приятная на ощупь почва. Редкий снег радует глаз, но начало зимы приносит больше раздражения, чем восхищения. Преферанс не очень любил это время, когда нет мягкой почвы, острые осколки раздавленного под копытами льда раздражающе хрустят. Единственное, что ему нравилось, так это сосульки, начавшие появляться на отвесных поверхностях, их было так классно обкусывать, а потом обнаруживать, что твой язык прилип. Гулять вообще не хотелось, да и не с кем, Преферанс упрямо игнорировал все попытки персонала конюшни добиться хотя бы элементарного взаимопонимания и уважения, впрочем, как и  попытки лошадей, обитающих здесь. Жеребец недовольно фыркнул и обежал леваду, найдя еще несколько неприятных, похрустывающих лужиц, оказавшихся в ледяном плену. Сейчас его проводил до места прогулки какой-то конюх, который успел начать раздражать своей навязчивостью и попытками подружиться за "пару минут, пока мы идем вместе". На это жеребец постарался отреагировать спокойно, но уши уже сами по себе прикладывались вплотную, а взгляд был недовольным. Сейчас, немного успокоившись, он был все еще раздражен. Ему не нравилось это место, эти люди, эти лошади. Ладно, на лошадей ему было просто плевать, так как подружиться и общаться с ними он даже не пытался. Любопытно, что с ним не боялись оставлять кобыл, но оно и без того понятно, жеребец себя здесь чувствовал, словно не в своей кормушке, поэтому доминантного поведения от него нельзя было ожидать, как очевидности.
- Жизнь меня недостаточно уже наказала? - жеребец посмотрел на небо, как это обычно делают люди. Если честно, ему уже приелись некоторые их привычки и кремелловый точно знал, что в понимании двуногих есть какой-то, тоже двуногий, которому они жалуются, от которого ждут исполнения желаний. В общем, козел отпущения, имеющий имя Бог. Бога можно винить, Богу можно жаловаться и плакаться, обвиняя в том, что он не помог, хотя его просили. Сам Рефери сомневался в его существовании, но иногда собственные обращения к этому субъекту забавляли и заставляли улыбнуться.

Мимо проходил жеребец, его вел все тот же парень и Рефери решил отойти подальше, раздраженно махнув хвостом. Конский волос просвистел в воздухе, успокаивая душу. Этот звук был таким естественным, почти родным. Первые звуки, которые услышал он, как только появился на этот чудный свет, было размеренное и усталое дыхание матери, свист хвоста и тихое гугуканье. Кто-то бегал, но это был лишь фоновый шум.
Сегодня отличный день для того, чтобы постоять здесь в полном одиночестве, подремать. Кажется, я успел поправиться на пару килограммов, со мной ведь никто не занимается, только гоняют по леваде, или же в бочке.
Пожалуй, занятия и игры, это единственное, ради чего Преферанс был готов общаться с людьми, ведь так приятно размять и растрясти косточки, продрать ноздри. Этим сейчас конь и занялся, пробежавшись по противной промерзшей почве туда и обратно, навернув просто пару кругов.
Но что это, гости? Вернее, гостья. Рыжая кобыла пожаловала, ее завели и оставили гулять здесь. Конь сразу отметил для себя, что лучше проигнорировать личность и не подходить. Погуляет и уйдет, а после они никогда больше не увидятся, вот и все. Но, все пошло совсем не так! Кобылица заржала и побежала к нему рысью, жеребец аж вздрогнул и переступил с ноги на ногу. Громогласное "Привет!" вырвало жеребца из его безопасного и скованного мирочка.
- П-привет, - чуть заикнулся конь, осматривая нежданную гостью. Она яркая как солнышко, которого не хватало в последние несколько дней. Ну, раз начали, то нужно представиться, но не слишком уж надеяться на дружбу, - Я, наверное, помешаю?
Глупый вопрос. Как можно было бы решить эту проблему, если сам он уйти отсюда не может?
- Меня зовут Преферанс, ну, это вряд ли тебя заинтересует, - конек отвел взгляд. Кобыла... может и тянет к ним, но охотой пока и не пахнет, да и не настолько он уютно себя чувствует здесь, чтобы думать о подобных вещах.

Если честно, такого похабного поведения от этого яркого солнышка жеребец не ожидал. Да как можно подумать такое на такую милую личность? Уши сами собой вжались в затылок, хвост хлестанул по крупу и конь отступил, как только почувствовал чужие прикосновения. У него даже в мыслях не было чего-то подобного, чтобы так сближаться неизвестной кобылой, которая в своем уме фактически (вполне адекватный запах говорил о том, что еще не пора бешеных, влюбленных визгов и соплей).
- Настоящий. Теплый...
Кремелловый фыркнул и сделал пару шагов в сторону. Такое навязчивое поведение только отталкивало и заставляло желать оказаться подальше отсюда.
- Эммм, что же, приятно познакомиться, но может установим в нашем общении некоторые границы? Да и физические границы тоже, желательно бы, указать. - он был удивлен и не понимал, такое поведение могло быть у избалованных кобылок, но эта на подобную не смахивала, вполне таки приличная, душа компании. Но завоевывать положение вот таким образом... это низко, так считал Рефери и это заставляло сделать еще несколько шагов назад, оставляя между ними двоими расстояние в один лошадиный корпус, - Я тут недавно, совсем недавно и друзей не ищу, хороших знакомых, приятелей тоже.
Он очень надеялся, что все перечислил и Апрель не прицепится к чему либо. Стоило оказаться на приличном расстоянии, как он вновь стал походить на типичного, гордого зверя, хотя до этого похоть жеребца чуть было не взяла свое. Естественно все это было скрыто стеснением и удивлением.
Да что же это, так не бывает. Ладно, недельки две тут побуду, а потом двуногие опять меня куда нибудь сунут. Нельзя ни к кому привыкать. Хотя настойчивость Апрель мне нравится. Она такая яркая...
Ноздри у коня раздулись, он принюхивался и знакомился с запахом этой превосходной кобылки. Она такая весенняя, ему очень нравились яркие масти, яркие личности сами по себе, но становиться таковым ему не хотелось, потому что обескураживали все эти уходы в новый мир. Он почти сдался, почти, но держался. Все же, странно это, чтобы кобыла влюблялась так сразу и настолько сильно, чтобы проявлять открыто чувства. Они встретились в первый раз, да еще и разных пород. Помнится, он сам когда то ухаживал за одной рысачкой, но ему потом хорошенько влетело от владельца этой лошади, пусть он ничего и не сделал. Пока что.

Отредактировано Preferans (2015-14-03 18:27)

Ладно, вот так то лучше, правда? Конь облегченно вздохнул и перевел взгляд чуть в сторону от собеседницы. Раз уж обстановка сгладилась, то можно и расслабиться, отвлечься даже на проходящих мимо людей.
- Я никогда не видела лошадей такой внешности, ты мне в диковину. Прости. - Преферанс все равно не смог понять. Многие удивлялись его масти и внешнему виду, но до такого никогда не доходило.
- Я слышал что-то о том, что представляю генетическую ценность, но мне кажется, людей слушать себе дороже, - ох какое смелое высказывание. Да, доверия к двуногим нет, любви похоже уже тоже. Он долго ждал свою хозяйку, но сейчас он уже начал убеждаться в том, что за ним не придут. Неужели, даже если нет времени и средств, так сложно прийти, поздороваться и дать морковку, потрепать шею и потискать ушки, как раньше. Это Рефери очень любил, но пришлось с этим распрощаться, а позже он и сам начал уже отказываться от подобного общения. Похабного поведения он терпеть не мог сейчас, наглые особи оказывались вытолкнутыми из личного пространства. Жеребец не считал себя грубым, или же опасным для общества, просто он отталкивал от себя, толкнув плечом, или крупом, в крайнем случае носом
- А здесь искать никого не надо, все сами найдутся.
Ох, как он это уже понял, судя по настойчивости рыжей, это общепринято здесь. Нахалка. Жеребчик тряхнул головой и чуть отступил вновь. Если она такая простая в общении, без особых подходов, то почему бы и не сыграть? Остается надеяться, что дружеские отношения для нее необязательны, то есть они просто поиграют, а потом разойдутся и забудут друг друга, вот и все.
Преферанс пятился все дальше от кобылы, после чего, уперевшись крупом в забор, чуть приподнялся на дыбы и рванул в сторону с разворота. В этом маневре он успел еще и уместить маленького козлика, отправив в морду кобылке несколько снежных хлопьев с копыт.