Ну вот, вроде распогодилось.  – подумала Юта, выглядывая в маленькой окошка подвала. Протиснувшись сквозь узкий лаз, собака невольно поёжилась, когда ледяной ветер окутал её тело. Тонкая шкура, особенно, на животе, никак не содействовала ей в это время года. И каждая зима становилась испытанием, проверкой на прочность. Простужено откашлявшись, Юта лёгкой рысцой побежала в сторону, по-своему элегантно и пружинисто. Пойду к рынку, наверняка дворня там что-то делит.
Серые полупустые улицы были прекрасны отсутствием толпы людей. Работающие уже сидели по офисам и заводам, неработающие ещё не успели продрать глаза и выползти на улицы за хлебом или на прогулку со своими декоративными собачками.
Реагент, размочивший нападавший снег, стал неприятно жечь лапы, что заставило Юту бежать совсем под окнами подступающих к дороге домов. Редкие обрывки фраз проникали в её купированные уши. Чаще всего, дёрганые строки из новостных передач – видно в это время по большинству каналов передавали свежую сводку. Кого-то убили, какой-то политик посетил какой-то штат, упал какой-то самолёт – всё это не имело значения для Юты. Так, обычная людская суета, рутина.
А вот и рынок и у его ворот как всегда собачья свара из-за выпрошенного кем-то куска мяса. Ринувшись вперёд, Юта грудью расшвыряла нескольких собак, раздала направо и налево по раздирающему плоть укусу и, схватив кусок, отбежала. Её сопровождал чей-то возмущённый лай, визг раненой собаки и тихий плач старой собаки, которая медленно умирала от голода в стороне ото всех, без надежды ухватить хоть малую толику пищи.
Поживившись, довольная тем, что сегодня завтрак дался ей легко, Юта неторопливо удалилась от рынка. Пойти поискать ещё чего-нибудь съестного, или же найти укрытие, на случай метели – собака пока не определилась. Просто петляла по каким-то дворам, безучастная ко всему происходящему вокруг неё.
Тем временем, погода портилась, сгущались серые тучи и начался толи снегопад, толи дождь. Мокрый мелкий снег, подхваченный ветром, неприятно бил в морду, забивал глаза, из-за чего Юта щурилась и часто моргала, опустив голову ниже к дороге. Убежище искать.
Эта часть города была её не знакома, здесь она была редко, но для такой мерзостной погоды, безусловно, нужен  кров над головой. Пробежав вдоль какого-то промышленного центра, окружённого высоким бетонным забором, собака обнаружила, что он кое-где разрушен. Найдя дыру побольше, собака проникла на огороженную территорию. Стоящий неподалёку амбар привлёк её внимание, к тому же, здесь пахло собаками. Значит, что это место обжито и, даже популярно. А плохое место популярным не бывает.
По мере приближения Юты к амбару запах сородичей, доносящийся до её ноздрей, усиливался. Оскалившись, она в несколько прыжков преодолела оставшееся расстояние и нырнула под отогнутый край железной двери. Видно, до этого здесь побывали воры, но брать здесь было нечего, ибо вокруг лежало какое-то барахло. Тут царил приятный полумрак, к которому быстро привыкли её глаза. Из-под досок выскочила ожидаемая стая дворняг, готовая защищать своё место. Правда одна, у которой за место левого уха зияла глубокая рана, попятилась и шмыгнула на улицу. Да, уже встречались.
Собак осталось четыре, четыре потенциальных мишени. Юта дико зарычала, оскалившись так, что казалось, будто её пасть вывернулась наизнанку. Кажется, никто не решался первым выступить против питбуля, тогда Юта, не желая тянуть времени, выпрыгнула вперёд, рванув острыми клыками первого попавшегося тёмно-бурого кобеля. Отскочив от него, она врезалась крупом в чьи-то мелкие зубы, неприятно поцарапавшие шкуру. Резко развернувшись, собака вцепилась в мелкую дворнягу, помесь пуделя.
Всё смешалось в одно кровавое месиво, Юта раздавала укусы, вертелась, не давая чужим зубам коснуться её мускулистого тела. Постепенно, противников осталось трое, потом, уже двое. Последний соперник отступил с перекушенной связкой, многочисленными укусами и заплывшим кровью глазом. Больше никого здесь не было, во всяком случае, никто больше не предъявлял права на это место. Славная была драка – усмехнулась Юта в пустую темноту амбара, встряхнулась и выплюнула изо рта клок чьей-то длинной курчавой шерсти.
Отойдя подальше от входа – из-под двери тянуло холодом, собака улеглась и, отдышавшись, принялась зализывать боевые ранения. К сожалению, до зудящих царапин на холке было трудно добраться, вернее, практически невозможно. Поэтому Юта, принимая интересные позы, изворачивалась как могла.

Пыхтя и выкручивая назад шею, Юта пыталась достать языком до зудящей царапины на холке. Она так увлеклась, что не услышала тихого шороха шагов приближающейся собаки. Прекрасно! Просто прекрасно! – раздался в полной тишине голос незнакомца. Юта, резко разворачиваясь из клубка в который заплелась, чуть было не потеряла равновесие и не свалилась с пыльных досок, на которых лежала. Каждая мышца её тела напряглась как натянутая струна; собака плавно опустила голову на уровень плеч, как торпеда, готовая ринуться в атаку. Её пронзительные жёлтые миндальные глаза быстро нашли мишень – это был крупный дворовый кобель, крупнее самой Юты, но не намного. Сканируя его дерзким и холодным взглядом, собака колебалась: толи тот скажет свои длинные речи как заправский философ и свалит от греха подальше, или же, всё это приведёт к ещё одной схватке. Несмотря на то, что грудь её ещё тяжело вздымалась после того, что здесь произошло, Юта готова драться ещё хоть час, хоть два. Она всегда готова.
Ты перебила половину моей своры, а на тебе ни царапины – проговорил тот, дерзко улыбаясь. Прямолинейная во всё: в речах и мыслях, в действиях, Юта никогда не любила, когда её обхаживают, что-то говоря, пытаясь развешать на ушах лапшу. Либо дерись, либо убирайся. Впрочем, не сказать, что сейчас, перебив четверых собак, она не насытилась азартом схватки и желала ещё. Твоя курчавая шавка поцарапала мой зад и холку, объясни ей на досуге, что так с питбулем не шутят. – её голос, грубый, идущий из глубины её горла, чуть клокочущего в рычании. Её губы были чуть приподняты, обнажая ряд острых зубов. Не хорошо так вести себя в гостях. – проговорил тот. Юта бешено сверкнув глазами, пошла в обход него, словно прицениваясь к сопернику. Ты будешь мне указывать как себя вести?
Она чуть припадала к земле, готовая в любой момент пружинисто оттолкнуться от неё и впиться в незнакомца. Проникающий с улицы бледный свет красиво ложился на рельеф её мышц. Чёрными мелкими каплями на плече виднелась кровь. Уходи с моего места, иди, зализывай раны своим кретинам.
Почему-то Юта как-то сразу отделила его «от тех кретинов» в какой-то другой вид собак. И вроде бы тоже дворняга, но с какой-то статью, свойственной лишь породистым животным. Впрочем, он легко и быстро станет лишь убегающим куском мяса. Мишень, пришла новая мишень.

Отредактировано Helios's Juta (2013-08-01 22:55)

Протянув что-то нечленораздельное, кобель изобразил, будто интересуется тем, куда укусили питбуля зубы собак из его стаи. Юта пропустила этот взгляд, его мычание мимо себя, ей это было неинтересно. Да и вообще он мало её интересовал – подумаешь, дворняга; ну, подумаешь, слегка необычной раскраски. Как только природа не шутит над своими творениями. Впрочем, этот пёс – весьма удачный эксперимент. Юте хотелось отдохнуть, свернуться в клубок, забившись в какое-нибудь тряпьё, согреться и погрузиться в глубокий ровный сон, который расслабит всё её тело вплоть до последней клеточки. Но сейчас это было невозможным – перед ней нагло ухмылялся вопрос, требующий решения. И чем скорее она справится с этим делом, тем скорее сможет отдохнуть.
Сквозь приоткрытую дверь в помещение врывалась метель, холодя мускулистое тело. Юта зябла, но ни один мускул не дрогнул, показав, какие-то её проблемы.
Рассмеявшись на её слова, незнакомец произнёс: Пока ты на моей территории – да. Забудь, что это твоя территория – перебила его на последнем слове Юта, она была нетерпелива.
Наша балоночка хочет поиграть? – вдруг спросил он, припав на передние лапы. Среагировав на его резкий жест, сука, вздрогнув, насторожилась. Давай. Кажется, не успело ещё пойти эхо от его последнего слова, которое бы отразилось от пустых голых стен. Его «давай» стало провоцирующей командой. Юта молниеносно бросилась вперёд, вцепилась кобелю в нос и тут же пружинисто отскочила назад, разразившись громким каким-то металлическим лаем, щёлкая мощными челюстями. Она видела кровь, выступившую на гладкой мокрой поверхности носа дерзкого незнакомца; это завело её, взгляд стал жадным до этих зрелищ. Полосовать податливую плоть и видеть результат своих действий – поэтому её всегда больше прельщали короткошёрстные собаки, на которых лучше видны раны.
Бросившись на него второй раз, но как-то неудачно пролетев мимо, захватив зубами лишь жёсткую шерсть, Юта моментально исправилась, всей массой своего тела влетев ему в шею. Быстро сориентировавшись, она вцепилась ему в горло максимально близко к голове и прижала к земле. Приложив его мордой к грязному полу, собака посчитала это достаточным и, выдержав паузу, неожиданно разжала мощные челюсти, легким прыжком оказалась в метре от него.
Этот жаркий азарт как-то быстро улетучился, к тому же, ей так хотелось уже устроиться в тепле, что она не стала развозить долгих свар. Повозив его мордой по земле, Юта рассчитывала, что он сам по-хорошему уберётся отсюда, оставив её в покое. Мне надоели игры. – бросила она абсолютно без эмоций  и демонстративно развернувшись, отошла от него, скрывшись за кучек деревянных брусков. А вот, кажется, и то, чего она так хотела – какие-то вещи, от которых доносится застарелый, повыветрившийся запах человека. Взобравшись к ним, обрушив под своими лапами какой-то мусор, Юта, два раза покрутившись, плюхнулась в них, умиротворённо вздохнув. Тот кобель был ещё здесь, и собака по-прежнему начеку. Неужели, придётся принять факт его нахождения здесь? Пфффф…

Юта уверенно карабкалась вверх, спотыкаясь на мусоре, который осыпался под её когтистыми лапами, когда вдруг поцарапанная холка вновь ощутила на себе чужие зубы. К сожалению, про сладостный отдых, мысль о котором она так давно лелеяла, пришлось позабыть. Проколов шкуру, сильные челюсти оторвали её лапы от неверного пути. Пожалуй, она слишком долго не позволяла никому так поступать с ней и поэтому потеряла бдительность. Юта тяжело, всей массой своего тела шлёпнулась на пол, рыча от боли, которую получила, упав на бок с немаленькой высоты. На этот раз, уже она не успела сориентироваться, чёрный кобель отшвырнул её на метр в сторону, где она потерпела ещё одно падение, ударившись спиной об отогнутый край двери. Хоть бы стон? Нет, лишь глухое рычание, означающее, что стоит ей только подняться на лапы, как бой продолжится. Питбуль – собака уникальная; эти бойцы встают даже на поломанные лапы, встают, когда жизнь уже уходит из их тел. Такова была и Юта, чуть медленно, ещё не оправившись от удара о пол, собака поднялась на ноги. Нападай, атакуй. Осознав, что под её лапами лёд – пол обледенел от ветра и снега, который задувало  сюда с улицы, сука поняла, что её нужно вырвать хоть клочок времени, чтобы сориентироваться и выбрать место понадёжней.  Смутно она видела, что противник несётся на неё, готовый к прыжку, но лапы предательски скользили по льду, не позволяя её рвануть навстречу без риска растянуться на скользком полу. Юта развернулась, но не успела отпрыгнуть, когда прямо-таки в зад ей влетел, видно тоже поскользнувшийся, чёрный неприятель. Широко расставив лапы, Юта даже вперёд чуть сдвинулась по инерции. Хорошо, что хоть хвост успела поджать, а то было бы даже стыдно.
Сказать честно, уже полжизни как точно её никто не ставил в такую позу. Рычание, клокочущее в её горле вдруг сменилось странноватым нервным смехом. Юта никогда бы себе не призналась, но его горячее тело, покрывающее её сверху, его чуть колкая шерсть, согревали её даже около открытой на улицу двери. Смех оборвался простуженным кашлем – тяжело в мороз быть короткошёрстной собакой. Юта опустилась на локти, прогнув гибкую спину, и тут же ощутила, как вдоль позвоночника пронёслась тонкая струйка мурашек. Нагнувшись, она упёрлась задом в его мягких пах; тугой поджатый хвост плотно прилегал к телу, делая все манипуляции безобидной игрой. Сложившаяся ситуация её отчего-то позабавила. Несмотря на зудящие царапины и мелкие раны, несмотря на бойцовскую гордость, ей была даже приятна такая близость к этому кобелю. Почему-то сейчас, находясь под своим противником, Юта не ощущала себя глубоко унизительно. Быть может, потому что генетически ей всё же положено быть девочкой, а не машиной, уничтожающей всех и вся на своём пути.

Отредактировано Helios's Juta (2013-10-01 12:57)

В этот момент, Юта почувствовала себя какой-то… женственной? Не так, как всегда. Обычно её воспринимали как равную, не делая скидку на её пол. А ей и не нужны были никогда поблажки, ведь с одинаковой лёгкостью всегда могла одержать победу как над сукой, так и над кобелём. Где-то подсознательно, она понимала, что эта поза – риск; быть может, он сейчас вцепится её в холку и ей придётся сильно напрягаться, чтобы выскочить из-под него. Всё-таки, он был достаточно увесист; под его внезапно навалившейся тяжестью Юта чуть согнула задние лапы. Но никакой новой атаки не произошло – кобель поспешно спрыгнул с неё, отскочив подальше. Как показалось собаке, он был даже будто бы смущён тем, что случилось. Юта расправила хвост и, переступив лапами, встала мордой к нему. Примерно в трёх метрах стоял этот дворовый пёс, который чем-то был ей приятен и хмурил свои коричневые брови. С виду он был чем-то похож на ротвейлера. Ну, или на жирного добермана. И, вероятно, шарма, свойственного породистым собакам ему придавали ровно купированные уши. С пораненного ею носа медленно капала кровь, чёрными крупицами теряясь на грязном бетоне. Юта так же чувствовала на себе последствия сегодняшнего дня. Так неприятно ныла холка и зудели царапины на крупе.
А задница у тебя и вправду ничего. – сказал он, дерзко ухмыльнувшись. Юта, опустив голову на уровень плеч, глянула на него исподлобья. Ровный мужской голос – кого-то он ей напоминал. Эта некоторая вальяжность поведения, дерзость речей. Она вспомнила одну из немногих собак, которых допускала к себе. Аш – воспоминание, практически истёршееся из её памяти. Тем более, он давно умер по собственной дурости. И этот пёс был чем-то похож на него; или, даже лучше. Быть может, он прельстил суку именно тем, что не боялся её, её возможностей и физической силы, неумолимости. Ведь он наверняка видел, как Юта драла его собак, но всё же, не испугался повторения той же агрессии только по отношению к нему.
Ладно, хер с тобой. Оставайся. Остальные все равно не решатся суда прийти до утра. – на выходе сказал он; его голос выдавал лёгкую усталость. А что мне остальные – усмехнулась Юта, глядя, как он неторопливо удаляется. Я их порву. В её взгляде и голосе скользнула былая ярость, но быстро пропала. Пожалуй, её характер был хорош тем, что она никогда долго не сомневалась. У неё редко было такое, что она не решилась на что-то, а потом жалела. Она всегда была готова пробовать что-то новое. И этим новым стало обычное общение с собакой, не основанное на мысли полнейшего истребления рода собачьего.
Кобель вскочил на ящик, на которым лежала какая-то ткань и улёгся там. Юта лёгкой рысцой подбежала к тому же ящику, запрыгнула на него и, обязательно покрутившись, к слову, нечаянно наступая псу на ноги, легла, поднырнув под его лапу, скользнувшую на её мускулистое запачканное кровью плечо. Мыслив односложно, она решила, что он не станет огрызаться. К тому же, Юте очень хотелось согреться и живое тепло для этого очень подходило. Шумно вздохнув и поджав лапы, чтобы они не свешивались с ящика, собака ещё чуть поворочалась, а затем неожиданно представилась: Меня зовут Юта. Через непродолжительную паузу она добавила название питомника: Гелиос.

Не обращая внимания на его возгласы и возмущения, Юта удобно улеглась, довольная появлением в её жизни «живой печки». Действительно, привередливая до тепла, собака быстро согревалась, прижимаясь к кобелю, который каких-то несколько минут назад был её врагом. Повздыхав, тот сказал: Ты такая неуклюжая. Ага – буркнула Юта. Кто мне в зад влетел, не помнишь? Вроде бы пропустив шутки насчёт своего имени, собака всё же запоздало пояснила: Гелиос – это питомник. Рек. Грек, Обрек. А ещё на Рекса похоже.  – тут же ответила Юта, довольная, что тоже нашлась как пошутить насчёт его имени. Отомстила, так сказать.
Когда всё затихло, Юта, согретая и поэтому вполне довольная исходом этого дня, начала понемногу засыпать. Но она не хотела заснуть раньше кобеля, ведь она не могла избавиться от подозрительности по отношению к другой собаке. Через несколько минут голова чёрной дворняги плавно опустилась на её холку. Юта чуть подёрнула шкурой, когда чуть колкая шерсть коснулась её царапин и ран, но вскоре успокоилась, свыкнувшись с ощущениями. Рек задышал умиротворённо и реже, Юта почувствовала, что всё его тело расслабилось – он уснул. Положив до этого чуть приподнятую голову  на пол, она на некоторое время тупо уставилась на дверь, слушая, как за стенами бушует зимняя вьюга. Ей стало так уютно оттого, что она здесь в тепле, что взгляд постепенно мутнел, становился всё более сонным. Своеобразное «покровительство» Река дало ей ощущение редкой безопасности, которую может чувствовать бродячая собака.
Её тело обмякло, и лишь мягко вздымались бока. Юта уснула.
Утро наступило для неё рано. Проснувшись, сука сначала не поняла, почему на ней лежит голова этой псины, кто он вообще такой и почему она лежит практически под ним; даже зарычала сначала. Но, вспомнив, всё, что было вечера, Юта притихла, глядя на его длинную, по сравнению со своей, лапу. Рек спал так крепко, что даже не проснулся от её рычания и от того, что она немного ворочалась.
Собака понежилась немного в тепле, а потом удивительно аккуратно выползла из-под него, потягивая затёкшие мышцы. Разглядев спящего пса, Юта, потягиваясь на ходу, вышла из амбара. Встречный ветер был холодным, но всё же не было вчерашней метели, которая замела многочисленные собачьи следы и кровь, которую они теряли, когда уходили.
Собака неторопливо дошла до лаза, через который она вчера сюда проникла. Выглянув наружу, Юта прислушалась – сюда ехала машина. Едва та показалась из-за поворота, как собака моментально её узнала. Приют, собачья смерть, клетки. Пока её не заметили, сука нырнула обратно. Бежать, бежать. Наверняка, в заборе есть другая дыра по ту сторону амбара. Юта, припав к земле, быстро побежала в обход амбара, но вдруг вспомнив о чёрном кобеле, остановилась. К чему все эти чувства, самопожертвования? Разве он поступил бы так же? Рискнул бы собственным спасение, потеряв время. Однако, Юта уже влетела в помещение. С разбегу заскочив на ящик, она затормозила в пса лапами. Вставай! Вставай немедленно! Слышишь!?  - безо всякой истерии, хладнокровно и громко звала Юта. Рек! Проснись! Сука лаяла ему в ухо, хватала за шкуру и оттягивала её на себя. Ну вставай же, тупица, скотина, идиот – ворчала она сквозь сомкнутые челюсти.

Вот, обмякшее на время сна тело чёрного кобеля резко напряглось. Разворачиваясь, как согнутая пружина, он резко схватил её за шею, чего она, мягко говоря, не ожидала. Увлекаемая его челюстями, Юта загремела с ящика вниз. Опомнившись, Рек отпустил её. Ты с ума сошла так будить?! Не успела Юта выговорить ему всего, что она думала насчёт своей теперь пораненной шеи, как тот сообразил в чём же дело. Давай за мной.
Юта вскочила на ноги и кинулась вслед за собакой, взбирающейся вверх по куче хлама. Одна доска, выскользнув из-под его лап больно ударила в её широкую грудь; закашлявшись, она однако старалась не отставать. Вслед за Реком Юта бесстрашно выпрыгнула в огромный сугроб, сразу же нажравшись снега и увязнув в этом холодном безгранично большом покрывале. С силой выдёргивая лапы из наста, собака догоняла дворнягу, который остановился, чтобы подождать её.  Вслед за ним, она нырнула в дыру, зиявшую в заборе. Шмыгнув в этот лаз, Юта оттолкнулась ногами посильнее, чтобы догнать Река. Но тот затормозил и схватил пролетающую мимо суку за ошейник. Сдавленно захрипев, собака вывалила язык, и тут же почувствовав свободу, устремилась за кобелём, хотя мир перед глазами всё так же был неустойчив и скрыт за темной дымкой. Машинально внимая односложным командам, Юта бежала, не отставая от него. Наконец, погоня, по мнению Река, уже перестала грозить им; собаки остановились. Сука сразу же завалилась на бок, пластом, прямо на асфальт, где они стояли. Она дышала с каким-то особенным хрипом, каждый вздох отдавался болью в груди.
Чуть приподняв морду, Юта посмотрела на кобеля, нависающего над ней. Ничего. Сейчас всё пройдёт. – собака положила голову в грязь; непонятно для кого она это говорила – приводила в чувство себя, или же оправдывалась перед Реком. Ни одной женщине или девушке не захочется казаться слабой в тот момент, когда больше всего хочется выглядеть сильной, смелой и ловкой. Более того, было так странно валяться вот так посреди улицы, в грязи.
Полежав примерно пять минут, Юта медленно поднялась на ноги, глубоко вздыхая, стараясь пересилить боль своим упорством. И действительно, она уходила; или быть может, Юта просто к ней привыкла.
Доска из-под твоих ног выскочила – сказала она, вроде бы как обвиняя Река, но в то же время, обиды в её голосе не было. Подойдя к нему, собака зачем-то бодро боднула его головой в бок, довольная, тем, что он пошатнулся.
Всё ещё с шумом втягивая в себя воздух, Юта  медленно побрела вдоль улицы. И всё же, ей хотелось услышать за собой его мягкие шаги и тёплое дыхание. Отправиться куда-то вдвоём, услышать какой-то вопрос или пусть даже ехидную шутку. Она не ожидала, да и не требовала от него благодарностей. Стоял лишь один вопрос: И что дальше?

Затихающий хрип урывками вырывался из её горла; монотонные движения её лап на шагу медленно успокаивали дыхание и организм в целом. Главное – двигаться ритмично. Юта всегда так делала, если что-то надоедливо ныло или болело. Она удалялась от Река, силой воли отрывая себя от этого соблазна, такого нового для неё. Оказалось, она может общаться с собакой, а не только бросаться на неё, рвать её тело в ярости, слепящей глаза. Не сколько сам кобель был для неё привлекателен, сколько диалог с ним и, наверное, именно поэтому она позаботилась о сохранении его жизни. Вряд ли такие чувства как любовь, привязанность к сородичу ей были вообще знакомы и ведомы.
Но Рек нагнал её быстрой рысью. Пойдем я тебе кое-что покажу. – предложил он. Юта, чуть нахмурив лоб, глянула на него, затем как-то сердито спросила: Что ещё у тебя? Однако плавной равномерной рысью она доверчиво последовала за ним. Питбулям вообще от природы свойственна доверчивость ко всем, кто нормально к ним относится, вот и Юта смогла бы поверить в любую ересь, которую он мог бы сказать.
Она выбежали на окраину города, миновав его серые оковы. Резко заметив, что земля, укрытая покрывалом снега, скоро уйдёт из-под её ног, Юта вкопалась лапами в грунт, а затем, попятилась, развернулась, сделала небольшой круг и встала около дворняги. Ну и что? Я здесь была когда-то.
Неожиданно её бока коснулась его колкая шерсть, и Юта податливо потянулась к этому теплу. Толкнув её мордой в шею и отпрыгнув, Рек остановился. Навострив уши, которые придавали её облику донельзя бандитский вид, Юта пыталась понять смысл этих действий. Играет что ли?
Юта. Чуть оживившись, она однако не успела переспросить снова. Оставайся со мной. Мне нужная такая сука как ты: смелая и сильная. Собака даже слегка смутилась. Вот чего она точно не ожидала от кобеля, так это комплиментов. Сказать честно, комплименты она вообще редко слышала, особенно, от собак.  Расширим мою свору, ты будешь их предводительницей наравне со мной. Мы с тобой будем точно как Бонни и Клайд. Эта идея отражалась блеском восторга в его глазах, но Юта, хоть была ещё и скажем так «очарована» его словами о её физических и моральных качествах, мыслила трезво. Ты будешь бегать-побираться с дворнягами? Ты ли это, Юта? Кто он такой, чтобы предлагать ей какие-то свои своры, стаи. Он всего лишь собака. Жертва.
Нет – рявкнула Юта, в её голосе явилась былая сила и ярость. Пронзая кобеля тигриным взглядом, она опустила голову на уровень плеч, словно готовая броситься точно так же, как сделала впервые только увидев его. Та едкая боль от удара уже утихла, Юта привычно чувствовала силу в каждой мышце своего тела.
Как тяжело контролировать тяжёлую машину на скользкой дороге, так суке было тяжело контролировать свою злость. Губы её дрогнули в привычном оскале, собака развернулась и медленно пошла вдоль обрыва, кинув через плечо. Ни за что. Никаких свор. Они противно дохнут, пытаются разжалобить, выпрашивая еду. Если ты слаб - ты мёртв.