День начинался с тишины. Такой странной, необычной, даже неопрятной. Слишком глубокой. В ней витали мысли, которые сегодня не дали ей уснуть. Она ворочалась несколько часов, а потом прекратила бесплодные попытки поймать сон и села на балконе смотреть на ночное небо. Так и просидела до самого утра, перебирая, как крупицы, самые глупые и надоевшие мысли, которые она не могла бы сказать вслух, но вертела их так и сяк у себя в голове.
Сегодня она была усталой. Бессонная ночь оставила свой отпечаток на ее помятом лице. Пока Маршалла не было дома она позволяла себе ходить в таком виде по дому, но как оказалось, не такое уж это удовольствие - видеть настоящую себя в отражении зеркала. Уставшую, взъерошенную, скучную. Может даже сквозь ее старания быть всегда свежей и красивой, он видит в ней это ужасное настоящее?
Этот вопрос убивал ее рассудок. Сама не своя, девушка бродила по уснувшему дому и мусолила свои руки. Надо что-то менять. С этой мыслью она согласилась, но только отчаянно не понимала, делает ли она это ради себя, или только пытаются угодить скучающей натуре Мэтерса.
Хотя что тут поменяешь.. - Таня окинула пустым взглядом раскиданные по полу детские игрушки, измазанный чем-то ковер.
Взявшись за уборку, девушка ненадолго отвлеклась от своих раздумий. Она долго и трепетно вылизывала дом, пока он не приобрел свой изначальный чистый вид, а потом брюнетка вышла в стеклянные двери и оказалась в бассейне.
Пустая комната отражала в своей глянцевой плитке искаженные отражения хозяйки, а та шла вокруг бортика и тихо что-то напевала. Эта комната давно стала ненужной. В ней никто не проводил свой досуг, и за ненадобностью, Таня спустила из бассейна воду. Теперь тут стало пусто и серо.
Где-то в глубине своей души, Таня всегда знала, что она далеко не самый идеальный человек, женщина и мать. Против стремления к самосовершенствованию шло желание не прогибаться под других, быть личностью самостоятельной, пусть и не идеальной во всех пониманиях. Только вот быть женщиной и одновременно взваливать себе на плечи весь мир глупо и опрометчиво. Все равно рано или поздно ты сломаешься. Это мужчина может быть кузнецом своей жизни, выстраивая ее так, как ему это нужно. Мужчина волен выбирать, на это у него куда больше сил и времени, даже прав, чем у женщины. Так от чего-то исторически сложилось, и мы веками шли к этому. Ведь женщине нужно быть слабой и ведомой своим мужчиной, а он в свою очередь должен быть ее опорой и поддержкой.
Нам приходится приспосабливаться друг к другу. Те, кто прожил достаточное количество времени знают, что не бывает двух людей, идеально подходящих друг другу. Есть сходства или различия, которые нас притягивают, но успех отношений - это еще и способность приспособления друг к другу.
Таня чувствовала, что лимит ее сил на исходе. Она как белка в колесе крутилась вокруг своих девочек и Маршалла, но понять его до конца она так и не смогла. Что-то съедало ее изнутри, она боялась, что он снова уйдет в любимую им неизвестность. Но и угодить ему, кажется, уже никак не могла. Сложно угодить тому, кто сам не знает, чего хочет.
К полудню брюнетка была уже окончательно сломлена духом. Она сидела на газоне за своим домом и нервно перебирала бусины на ярком браслете. Глаза, вот-вот готовые разрыдаться от безысходности, она прятала под темные солнцезащитные очки.
Возле нее лежал холодный телефон. В нем уже давно не было почти никакой пользы, но Гербер по привычке носила его всегда с собой. Девушка долго смотрела на его потухший экран. Сегодня она уже звонила ему, но в голосе любимого не было даже капельки радости. Той, которую ей так хотелось бы обнаружить. Таня металась в своих мыслях из угла в угол, стараясь принять какое-нибудь решение, которое ослабит ее волнение, но так и не смогла прийти ни к одному выводу.
Девушка подняла телефон и, набрав давно забытый номер, поплелась в дом. Работающий телевизор громко шумел и Таня поморщилась от пронизывающего звона в ее ушах. Она подняла из манежа Роксану, пока в трубке шли долгие и одинокие гудки.
Гербер улыбнулась дочери, ведь Рокси смотрела маме прямо в ее взволнованные глаза и улыбалась так чисто и искренне, как может улыбаться только ребенок.
Брюнетка поднялась на второй этаж, неся дочь на руках, а на том конце провода по-прежнему не было ответа.
Скажи "мама" - Таня ласково прикусила губами маленький носик Роксаны. Та звонко засмеялась, а потом, не в силах остановиться, залилась продолжительным и громким смехом. Вместе с ней рассмеялась и Таня. По щекам потекли соленые слезы, которые были уже не в силах удержаться в уголках ее покрасневших за время бессонной ночи, глаз. Ну скажи: "мама"! - Таня посадила девочку на свою кровать в самую середину, а сама села с краю.
Алло? - наконец прозвучало в трубке, а Гербер и не заметила, как опостылевшие гудки сменились знакомым, но забытым голосом. Слегка постаревшим, а может просто грустным. Сердце встрепенулось, и Таня еле-шепча произнесла:
Привет, мам.
С тех пор, как они последний раз общались прошел почти год. Тогда Рокси только родилась, и их разговор состоялся совсем не радостным. Вспоминая то жуткое состояние, в котором она сама тогда была и в котором нагрубила матери, Таня покраснела. Ее мать никогда еще не видела свою внучку. Так странно и глупо.
Таня сжала в своей ладони маленькую ручку Рокси.
Тихо, путаясь в словах, девушка с трудом произнесла: прости меня.. В трубке послышался вздох. И больше ничего.
Мам, мне так нужна помощь.. Я не знаю, к кому мне еще обратиться. Я хочу приехать.
Брюнетка неловко опустила глаза, опасаясь ответа, и снова стала перебирать свой браслет. В душе все встрепенулось, когда дорогой ей голос сказал: Я буду рада, если ты приедешь.
Раскидав в голове свои планы, Таня собрала себя и Роксану в дорогу. Джилл не было дома, наверно она опять с самого утра убежала на конюшню, поэтому Тане пришлось оставить ей записку о том, что они с Рокс ненадолго уедут, чтобы не волновалась и пообедала.
Дорога, петляя вела ее на север города. Так глупо - жить в одном городе и никогда не навещать семью. Девушка уже сейчас чувствовала на себе осуждающий взгляд мамы. Но все забудется, все наладится. Ведь сколько не ищи своих путей, жизнь все равно не подарит тебе никого дороже семьи. Человек, который всегда будет тебя оберегать, как малое дитя - это твоя мать.
Приветствие было длинным, а разговоры теплыми, как раньше. Казалось, будто ее мать закрыла глаза на давнюю ссору и по-настоящему тепло приняла Таню обратно. Рокси сразу признала в бабушке родную кровь, девочка, наряженная в летнее красное платьице, играла на руках у миссис Гербер, то хватая ее за нос, то во время разговора засовывая ей в рот свои пальцы.
Мама была счастлива. Она давно мечтала о внуках, но она до сих пор не знала толком кто отец Роксаны и что же происходило в жизни ее дочери с тех самых пор, как она перебралась из родного дома в Лос-Анджелес три года назад.
Она так похожа на тебя.. - вздохнула Энн, мама Тани.
Брюнетка улыбнулась, рассматривая лицо своей дочери.
Она похожа на своего отца. - девушка пригладила волосы дочери.
Ты мне расскажешь о нем?
Может быть даже как-нибудь познакомлю вас... Таня опустила глаза.
Долгий разговор постепенно перетек в молчание. Миссис Гербер возилась с Рокси, а Таня сидела на кухне, переворачивая в руках свой телефон.
Привет. Прости, что отвлекаю. Ты еще не знаешь, когда приедешь? Сегодня? А во сколько? Угу.. В девять прилетаешь... Понятно. Да нет, просто спрашиваю.
Девушка вернулась в гостиную.
Мам, можно я оставлю Роксану с тобой? Я хочу ненадолго отъехать. - Гербер помялась в дверях и прошла к окну.
День перевалил за полдень, солнце начинало по-летнему припекать. На улице кружила мошкара, а из соседнего дома гремела музыка. Жизнь бурлила где-то вне Тани, для которой время просто-напросто остановилось и приросло к ней.
Оставив внучку с бабушкой, девушка села в машину. Сегодня ей захотелось сделать что-нибудь и для самой себя. Так давно она уже не уделяла времени своему душевному здоровью...
Возвращаться домой, к тому же, не было никакого желания. Там ей все надоело, хотелось чего-то нового, безрассудного, интересного. Она же, в конце-концов молодая девушка, затоптанная собственным ногами и закопанная собственными руками в бесконечный цикл повседневности. Там она тонула, задыхалась. Все это было так чуждо для нее: проснуться, по-настоящему проснуться, осознать, что вся ее новая жизнь ей не по-душе. Ведь она не такая. Она не примерная девушка, не домохозяйка с медалью "самая лучшая мама на свете". Она не та, кем пыталась быть так долго и так упорно. Только что теперь делать дальше, очнувшись от своего забвения, Таня не знала. В ней снова все опустилось, предавшись отчаянию.
Девушка свернула на какую-то улицу в центральном районе Лос-Анджелеса. Там она нашла магазин, куда и направилась, расправив плечи.
Девушка долго бродила между стойками с одеждой, долго и тщательно выбирала то, чего требовала ее душа.
Из магазина Таня перебралась в соседнюю парикмахерскую. Там она немного подстригла безобразные сеченые кончики своих волос, сделала красивый макияж и укладку.
На выходе стояло огромное зеркало. Когда девушка проходила мимо, она ненадолго остановилась. Гербер смотрела на себя и не могла вспомнить, когда последний раз она была такой красивой.
До девяти Таня еще слонялась по улице вдоль магазинов. Просто так, даже не держа в голове мысль что-нибудь купить.
Она еще не была уверена в том,  что хочет сделать, но в конце-концов, она вернулась к машине, переоделась в новую джинсовую мини-юбку, в вязаную летнюю кофту, туфли, и поехала в аэропорт.
Как обычно, на подъезде к нему девушка простояла в пробке. Первый раз она не боялась опоздать, даже в тайне об этом мечтала. Встреча с Маршаллом после долгого его отсутствия будила в ней животный страх. А вдруг он опять себе чего-нибудь напридумывал за это время? Этот человек просто вводил ее в ступор. Насколько сильно и безоговорочно она его любила, настолько же сильно и безоговорочно она его не понимала и не могла предугадать.
Люди, люди, люди. Сумки. Крики, плач. Такая толпа, будто весь город вдруг решил куда-то улететь. Таня пробиралась сквозь людей к терминалам, дальше которых ее бы уже не пустили без билета. В такой толкучке было бы просто потеряться. Девушка стиснув зубы распихивала людей и их багаж. Было уже девять, значит самолет вот-вот приземлится.
Брюнетка нашла местечко возле самого выхода. Пропустить ее можно было запросто, но сама Таня была очень внимательна. Девушка разглядывала каждого, кто проходил через турникеты.
Спустя десять минут новая волна людей поспешила к выходу, среди них Таня с трудом различила знакомое лицо, погруженное в раздумья. Маршалл шел не спеша, а вокруг него молчаливо шагала охрана, стеной ограждая его от чужих рук, ног и прочих конечностей. Кого-кого, а этих бугаев Таня, кажется, запомнила на всю жизнь...
Она стала пробиваться сквозь толпу к нему. Толкаясь и ворча, люди рычали ей вслед, а она шла, не обращая внимания. В один момент Таня потеряла его из виду. Он просто исчез, растворился в разноцветных красках. Девушка обреченно оглянулась и вздохнула. Но через секунду снова завидела мелькающую голову Мэтерса. Оставалось всего пять метров, а он шел, будто не видя ее перед собой. Таня посмотрела ему вслед, когда он прошел мимо.
Набрав воздуха в легкие, она собралась закричать ему, но передумала. Девушка молча нагнала его и тихо, словно тень, подобралась сбоку. Она взяла его за руку, только успев сжать теплую ладонь своими пальцами, как ее в спину толкнули. Таня оступилась и обернулась. На нее полилась ругань охраны, которая даже не признала в девушке Таню. Конечно, они уже забыли о ней. Девушка только открыла рот от удивления, не успев ответить, как их спины вновь заслонили от нее Маршалла.