Громкий, пронзительный, ужасный звук. С этим звуком могла бы сравниться только медленная и убийственная китайская пытка, ведь уже почти полчаса Пол не мог уснуть, отсчитывая минуты до того, как прозвонит будильник. Он не был настроен вылезать из постели, но день обещал быть длинным, и поспать подольше означало бы засидеться на работе допоздна.
Рука выскользнула из-под объятия одеяла и неаккуратно стащила с тумбы телефон. Он ударил в глаза ярким светом, от чего Пол едва заметно поморщился. «Привет, Пол. Приходи сегодня к десяти часам в третий корпус, есть предложение. Брайан» было написано в смс, которое пришло аж целый час назад. Они там что, вообще спать не ложатся? – пробубнил он не своим голосом, и стал подниматься с постели. 
Серое утро заволокло туманом целый город. Из окна своей квартиры Энтвуд смотрел вдаль, но все, что он видел – это сизая густая завеса, сквозь которую пробирались люди и автомобили. Сегодня предстояло много работы, но сил было отчаянно мало. И то ли здоровье решило его сегодня подвести, то ли просто погода внушала уныние, но Пол с заметной неохотой принял душ, перекусил парой бутербродов и оделся. Стоя уже в коридоре, он последний раз взглянул в зеркало. Мешки под глазами выдавали его бесплодные попытки уснуть сегодня ночью. Какое-то оживленное волнение тревожило Пола до самого утра, а с восходом солнца растворилось в безмятежной тишине, как ни в чем ни бывало. Серая ветровка была повязана на пояс поверх болотно-зеленой водолазки с открытым горлом, а тяжелые прямые джинсы были заметно потертыми, но от того смотрелись даже интереснее.
Город замер в непривычном для него ритме. Из-за непроглядного тумана люди с опаской давили на педаль газа, и к девяти на главной магистрали уже скопилась многокилометровая пробка. С трудом пробравшись через нее, Энтвуд выехал на прямую дорогу до комплекса. До этой секунды он почти ни о чем не думал, а теперь голову заняли размышления на какие-то весьма отдаленные от реальности темы. А потом вдруг шальная мысль, которая почему-то не посетила его раньше: «они что, хотят предложить мне лошадь?»
Конечно, такой поворот событий был бы Полу только на руку. Ведь в прошлом месяце он был чуть ли не единственным спортсменом в комплексе, который не принял участия в выездных стартах по одной простой и понятной всем причине: ни одной спортивной лошади в его работе на данный момент не было. Два мерина и кобыла, за работу которых Полу платили, работались исключительно просто так, чтобы кони не простаивали в отсутствие хозяев. И никаких спортивных достижений не имели.
На подъезде к парковке Энтвуд был уже слегка взбудоражен предстоящим разговором. Истраченные в поисках сна силы снова стали откуда-то черпаться. Может, это можно было назвать приливом вдохновения. Он выскочил из машины, и тут же на лицо опустился горячий воздух. От высокой влажности волосы его слегка закудрявились, и Пол нервно принялся их приглаживать, широкими шагами ступая в сторону главного входа.
Вообще-то, он не очень понимал для чего все это делает. Мужчина готов был согласиться на еще одну лошадь, если ему предложат таковую. Но одновременно с этим, вот уже год он лелеял мысль уйти в другой, более крупный комплекс, где он мог бы возобновить спортивную карьеру. Лос Анджелес ведь большой, здесь много возможностей. К чему топтаться на одном месте, если оно тебя не устраивает?
На подходе к третьему корпусу конюшни Пол остановился. Он взялся рукой за штанину своих джинсов и провел ею по карману. Нащупал телефон. Ровно десять часов утра. Высокая дверь в конюшню открылась прямо перед его носом и оттуда вышел человек. Доброе утро, Рон, – мужчина коротко кивнул знакомому и поймал закрывающуюся створку. Свет дневных ламп ослепил вошедшего Пола, и он уловил трепетание и щебет воробьев высоко под сводами конюшенной крыши. Мужчина пропустил выходящую ему навстречу девушку с игреневой кобылой и устремился быстрым шагом к стоящим спиной людям в центре прохода.
Доброе утро, – своим тяжелым голосом Пол усилил волнение ожидающих раздачи сена лошадей. Они стали перетаптываться в своих денниках и подавать голос, от чего у Энтвуда зазвенело в ушах. Он поморщился и остановился прямо за спиной у одного из мужчин, который тут же обернулся на его приветствие. Несколько секунд все молчали, ожидая, когда уляжется гомон лошадиных голосов, а потом Брайан поздоровался в ответ. Незнакомый Полу мужчина, хоть и был ниже ростом, да и вообще забавный и нелепый на лицо, внушал какое-то не требующее подкрепления уважение. Хозяин, наверное. Пол убрал руки в карманы джинсов и встряхнул плечами в нетерпении. Итак, не томите. Что за предложение?
Брайан оживленно заговорил, словно уже давно подготовил речь. Он в ярчайших красках представлял новоприбывшего жеребца по кличке Инферно, которого требовалось «качественно подработать». Поскольку хозяин коня постоянно молчал и сурово посматривал то на Пола, то на своего помощника, Энтвуд сразу же заинтересовался его мыслями. Что может значить такое молчание? Либо этот человек страшно богат и влиятелен, а потому вообще не любит разговаривать с людьми, либо с конем какие-то проблемы, и он просто боится ляпнуть лишнего.
Я правильно понял, что вы предлагаете мне работу с этим жеребцом? – подытожил длинную и почти бессмысленную для него речь Брайана Пол.
Если из него что-нибудь получится, будешь на нем выступать, - наконец заговорил второй собеседник и утвердительно кивнул в сторону гнедого жеребца, которого спортсмен успел осмотреть только одним глазом через дверь денника.
До тех пор еще многое предстоит узнать. Может он вообще ни на что не годится, – скептически хмыкнул Пол и добавил: Ну что ж, выводите. Я сейчас переоденусь и соберу его.
В хорошо скрываемом нетерпении мужчина скользнул в открытую дверь главного корпуса, а оттуда – на второй этаж в раздевалку. Сомнения прочь! Работать с новыми лошадьми всегда интересно, а опыта работы с ипподромными лошадьми у Пола еще точно не было. Он только однажды издалека наблюдал за своим тренером, который почти месяц пытался справиться с неуёмной энергией англо-арабского жеребца, так же, как Инферно, однажды списанного со скачек и отправленного под седло конкуриста.
Через пять минут Пол был уже полностью готов к предстоящей работе. В такое время манеж по обыкновению пустовал, а значит мешать им никто не станет. Только хозяин, который наверняка захочет поприсутствовать на тренировке. Этот человек вообще не внушал Полу доверия и симпатии, но делать нечего, придется показать все, что в его силах.
По пути к конюшне Энтвуд отловил за руку главного конюха - седовласого мужчину, возраста которого никто не знал. Человеком он был крайне энергичным и работящим, а потому и стал правой рукой начкона аж пятнадцать лет тому назад. В малый манеж через полчаса брусья, крест и чухонец – 80 сантиметров, пожалуйста. В ответ мужчина в зеленом комбинезоне только коротко кивнул и скрылся за углом широкого коридора с тачкой опилок.
Спортсмен вышел в проход третьей конюшни. Перекличка воробьев, как и прежде, встретила его еще в дверях. Птицы летали прямо над головой, а потом, утомившись, отдыхали на балках опоры под самой крышей. Эти конюшенные надзиратели почти не покидали своих постов и только шумно переругивались целыми сутками напролет. В пыльном проходе была только одна лошадь – привязанный к развязкам Инферно, а рядом с ним сваленное на пол снаряжение. Конь напряженно вглядывался в силуэт появившегося в дверях Энтвуда, уши его стояли торчком, а сильные ноги были расставлены в стороны. Животное переминалось на месте, и Пол не стал больше тянуть время. Он подошел к жеребцу и оглядел его стать. Какой ты красавец, парень. Мужчина провел широкой ладонью по взмокшей темно-гнедой шее и, стоя сбоку от коня, увидел, как возбужденно Инферно выпучил свои глаза.

Иногда бывает так, что ты живешь и веришь, что ни один твой следующий день не будет отличаться от сегодняшнего. Пол Энтвуд следовал за этой мыслью с юных лет. Жизнь не раз показывала ему другую сторону – полную резких перемен, новых знакомств и красок, но сам он то ли был слишком увлечен рутиной, что не видел новых перспектив, то ли просто не хотел ничего менять. Может быть он просто прирос к ощущению неизменной стабильности, которая давала ему сконцентрироваться на деталях своей работы и жизни в целом.
И вот он, Инферно, так красиво отрекламированный ему… свалился на голову, как кирпич. Может, не будь у Пола за плечами его опыта, он бы безропотно проглотил то, как успел расхвалить Брайан гнедого жеребца. Но чувство, которое никогда не подводило его, подсказывало, что с этой лошадью не все так гладко. Это было видно во всем его великолепии. Прекрасном, сильном, опасном... и потерянном. То, как метались его глаза, как неспокойно вздымались поджарые бока, как широко раздувались ноздри при каждом прикосновении человеческой руки – все это говорило о совершенно противоположном. Намучаемся мы с тобой, - был уверен Пол. Ему не приходилось еще работать с чистокровками, но наслышан о них он был сполна. Списанные с ипподрома, они за редким исключением бывают полностью пригодны в спорт. Зачастую оттуда их выпускают взвинченными и озлобленными, агрессивными, нетерпеливыми и опасными. На их перевоспитание уходят годы, а некоторые не поддаются ему и вовсе. К тому же, испорченное здоровье – это так же обычно для ипподромной лошади, как и снег в январе, а за работу с калеками Пол принципиально не берется. Работодателю он обычно аргументировал это тем, что больная лошадь никогда не принесет больших побед, и ее тренинг будет в некотором смысле… бессмысленным. На самом же деле, глубоко в душе Пол был крайне обеспокоен каждым животным, которого ему доверяли, и он просто не мог позволить себе тянуть Малый Приз на легочнике, или заставлять сердечника прыгать 150.
Мужчина медленно обошел коня спереди, чтобы не провоцировать жеребца на агрессию. Он взял с пола небольшой пыльный ящик и достал из него новую резиновую скребницу с щеткой. Длинный жесткий ворс он перетер между пальцами правой руки, на секунду задумавшись. Затем снова обошел Инферно сбоку и дотронулся до его гладко выбритой шоколадной груди. Резиновые гребешки скребницы мягко массировали кожу, разгоняя застоявшуюся кровь в мышцах, а конь нервно подергивал шкурой в ответ на прикосновения. Скопившаяся за несколько дней переезда пыль с завидным упрямством вычесывалась из-под коротких и мягких волосков. Пол терпеливо смахивал грязь со спины, шеи и плеч снова и снова, пока не убедился, что гнедой уже чист. Мужчина нагнулся и осмотрел живот Инферно, смахнул мелкую стружку опилок щеткой с передних ног и паха. Энтвуд хотел было очистить грязь и с длинных задних ног, но жеребец крайне неспокойно себя вел, то перетаптываясь на месте, то дергаясь в сторону от руки, и спортсмен решил не нервировать его лишний раз.
Как раз в этот момент в проходе появился суетливый и очень довольный Брайан. Он бодрым шагом направлялся как раз в сторону Инферно. Не обижайся, но ты мне сегодня уже успел надоесть, – не оборачиваясь в его сторону, буркнул Пол. Он уже вычищал передние копыта коня, подкованные специальным легким металлом. Я всего на секунду. Хотел сказать тебе спасибо. Если у вас с этим прихвостнем все получится, хозяин хорошо заплатит. В следующем году ему будет шесть лет, а значит он сможет выступать по взрослым лошадям. Пожалуйста, если сегодня с конем возникнут проблемы, то не отказывайся сразу. Дай ему освоиться. Собеседник всячески пытался убедить. Пол распрямился, отпустив копыто и развернулся к говорящему. Ты меня за дурака держишь? – Энтвуд сурово нахмурил брови и подошел к крупу. Жеребец зажал уши и не сразу отреагировал на просьбу поднять заднюю ногу, но мужчина был настойчив. Не думай, что я не понял твоих планов. Тебе за это ведь тоже хорошо приплатят, так? Брайан только лукаво улыбнулся в ответ и облизал нижнюю губу. Мне нужны его рентгены и заключение ветеринара сегодня же. Пол взял с пола темно-бордовый вальтрап, отряхнул его маленькой щеткой и положил на накачанную спину жеребца. Рыже-коричневое седло, совсем новое (даже бирка надоедливо болталась на пристругах), превосходно легло на Инферно, что могло значить только одно: его хозяин уже успел потратить кругленькую сумму на своего нового питомца, а значит, ждал от него больших результатов уже очень и очень скоро. И если уж работать коня предложили ему, Полу, то и ответственность за вложенные в чистокровку деньги лежала на нем.
Жеребец абсолютно здоров, – Брайан пожал плечами и уже собрался уходить, - Вечером пришлю тебе его документы.
Энтвуд как раз собрал гнедого к работе и был готов идти. По тому, с каким недовольством смотрел на свои заключенные в ногавки и колокольчики ноги жеребец, можно было легко понять, что все это он скорее всего видел впервые. Что ж, за сегодняшний день ему еще многое предстояло узнать, со многим познакомиться. Если бы Полу дали больше времени, сказали бы: «не торопись, парень. Помоги лошади спокойно освоиться здесь», он бы с бОльшим удовольствием взялся за дело. Пожалуй, сегодня бы он спокойно собрал коня, довел бы его до манежа, дал пробежаться на корде и познакомиться с новым местом, с новыми ощущениями; возможно, выпустил бы его прогуляться, или, в конце концов, просто оставил бы в покое до завтрашнего утра. Но время не терпело. Сегодня, значит сегодня.
Дойдя по пустому коридору до малого манежа, Пол придержал жеребца за повод прямо у самого подбородка и открыл чуть поскрипывающую дверцу. Как он и предполагал, манеж был пуст, и только трое конюхов заканчивали установку препятствий.
Спасибо, – отмахнулся спортсмен и, закрыв за собой дверь манежа, встал возле коня. Он еще раз проверил все снаряжение, опустил стремена и без лишних промедлений залез в седло. Как и следовало ожидать, на трибунах уже сидели двое знакомых ему людей.
Разоблачить настроение жеребца ему пока не удавалось. Гнедой весьма активно себя вел, даже просто стоя на месте, что наталкивало на мысли о его нескрываемом беспокойстве. Агрессии, однако, он пока не проявил, и это не могло не радовать. Новое и неизвестное доселе снаряжение, непривычный, достаточно тяжелый всадник – все было по-другому, иначе. Пол одной рукой придерживал короткие поводья того же рыже-коричневого цвета, что и вся амуниция, а другой провел по мокрой шее жеребца. Тсс. Без паники, – чуть слышно проговорил мужчина, а затем уже достаточно громко добавил, обращаясь к трибуне, - Сильно напрягать его сегодня не будем, иначе с непривычки от нового седла зажмет мышцы спины. Разомнем и посмотрим что он может.
Энтвуд был весьма тяжелым мужчиной, от чего жеребец, казалось, даже немного просел. Но это было только ложным ощущением, ведь с той силой, которой обладал гнедой, мог бы сравниться разве что готовый турнирный конь. Именно врожденная, а затем и во много раз умноженная скаковой карьерой сила и давала Инферно возможность обрести себя в новом виде спорта. Но пока все его пути были весьма предсказуемы, и только необыкновенное желание работать в паре с человеком могла бы дать ему хороший старт.
Мужчина взял поводья в обе руки, сразу подобрав их как можно короче, но так, чтобы особо не волновать жеребца новым железом. Он мягко приложил ногу к боку Инферно, и тут же почувствовал, как взволновался жеребец от прикосновения холодной шпоры. Делать нечего, придется привыкать. Мужчина дожал шенкелем чуть посильнее, убрав пятку наружу, и выслал чистокровку шагом через среднюю линию манежа, свободную от препятствий. Жеребец, неровно шагающий по глубокому грунту, был вроде бы озадачен. Вряд ли ему приходилось проводить много времени в рабочем манеже, так что и в этом плане все было для него в новинку. Весь он, как одна сплошная мышца, был напряжен и зажат, это чувствовалось в каждом шаге. Расслаблять, расслаблять и еще раз расслаблять. Нельзя быть таким скованным. Пол повернул жеребца налево и поставил на стенку, вдоль которой и располагались трибуны. Он немного отпустил поводья, но Инферно, кажется, не сразу понял зачем. Жеребец был слишком занят своими мыслями и потому не прошел вперед и вниз от шенкеля, а так и остался вверху.
Двое наблюдателей стали активно о чем-то перешептываться. Они неотрывно наблюдали за передвижением всадника и лошади, чем несказанно нервировали обоих.

Короткие моменты взаимного спокойствия, которые Пол стремился продлить, постоянно срывались: то птица взлетит прямо из-под копыт, заставив жеребца взъерошиться и ускориться, сбивчиво сгребая песок копытами, то трибуна скрипнет. Все пугало, любое движение всадника напрягало коня, и тот в ответ прядал ушами и пучил глаза.
Мужчина терпеливо одерживал все попытки ускорить движение, но, в конце концов почувствовав некоторое расслабление и отпустив повод, сильно просчитался: жеребец мотнул обмускуленной шеей, не заметив стены, в которую и врезался лбом. Следующие несколько минут пролетели одним мгновением: Инферно издал визгливый короткий звук, метнулся в сторону, кажется даже споткнулся о собственную ногу, как показалось сверху. Мужчина крепко вцепился в переднюю луку седла одной рукой, которая как раз была свободна, а другой держался за повод, пытаясь остановить коня. Через какое-то время он сообразил, что попытки остановить жеребца от корпуса не распознаются животным и вовсе, потому тормозить пришлось, как привык Инферно - за рот.
Трензель грозно сложился во рту жеребца и коротко, но строго сработал от повода. Грязь, разлетавшаяся во все стороны из-под копыт галопирующего, пыль, стоявшая столбом и летающие мимо воробьи смешались в одно беспорядочное и хаотичное движение в центре манежа. С удивительным вниманием Инферно обходил препятствия, едва не обтирая своего седока о цветные стойки.
Честно говоря, Пол успел растеряться от такого внезапного сумасшествия, но необходимо было взять себя в руки и вернуть ситуацию под свой контроль. Тренер ощутимо поднасел на заднюю часть тела коня, перенеся туда свой основной вес, убрал шенкель от бока, но сдавил коня коленками и сработал обеими руками на себя. Делать было нечего – конь перешел в резвую и сбивчивую рысь, которой бестолково кружил куда ему хотелось. Тем не менее, на команду он ответил, за что сильная рука огладила его липкую от пота шею и уступила повод. Проезжая вдоль огромного начищенного зеркала, Энтвуд глянул в отражение: неплохой мах! Гнедой без особого труда двигался широким и пластичным аллюром вдоль длинной стенки, не вкладываясь в руку. Он еще не испорчен большим спортом и неправильной рукой. Это хорошо. Смотрите, какие мощные движения и какая легкость! – обернувшись на хозяина жеребца, заявил берейтор. Мужчина был впечатлен силой своего нового боевого товарища и даже уже подумывал всячески расхвалить его, чтобы хозяин чего доброго не передал коня другому тренеру. Он выслал жеребца шире, не дав упереться головой в руку и перейти в галоп. Наверно, Инферно было тяжело понять все это. Его работой до этого дня было только бежать во весь опор, чтобы не оставлять впереди себя соперников, а сегодня некто новый на его спине просил сбавить обороты и катать его вдоль стеночки каруселью.
Как и следовало ожидать, с поворотами и манежными фигурами в правильном их понимании все было не очень хорошо. Управлялся Инферно туго, поворачивал долго и плавно, как привык на скаковом треке, где лишние рывки из стороны в сторону могут только навредить, а ограниченное пространство манежа требовало от лошади поворотливости и четкости. В один момент зайдя на диагональ, Пол чуть отпустил натянутый кожаный повод и почувствовал, как тут же в ответ Инферно вытянулся вперед и ускорил рысь. Вот на таком мягком и активном аллюре мужчина и вел своего подопечного на первое разминочное препятствие, которое стояло в центре диагонали. Небольшая крестовина, 80 см в высоту и одиночная палка-подсказка, лежащая на грунте за два темпа до препятствия – ничто для тренированного жеребца, приученного к куда более сильным нагрузкам. Как отреагирует на барьер Инферно Пол не знал и угадать не мог. Он только слегка привстал на коленях, надеясь, что жеребец хотя бы знает, что от природы умеет задирать свои ноги.