Огненно-рыжая шкура кобылы потемнела от пота, с неким стоном, будто вырывая из своей груди последние силы, небольшая, грузная на вид тракенка под аплодисменты преодолела последнее препятствие. Красивая длинноволосая девушка на ней, с просиявшим от облегчения и радости лицом, последний раз скользнула взглядом голубых глаз по трибунам зрителей и направила свою лошадь-труженицу на выход. Маршалл, сжимая под мышкой какой-то большой мягко шуршащий свёрток, аплодировал ей вслед, широко и искренне улыбаясь. Чувство гордости заполняло его сердце; ведь это была Джилл, его дочь.
Неприметно одетый, в кепочке, козырёк которой был надвинут по самые глаза, он казался самым незаурядным зрителем сегодняшнего фестиваля, но это было только пока. Посмотрев выступление дочери в ущерб подготовки к собственному, Маршалл поспешно лавируя между сиденьями и людьми, выбрался из большого манежа в здание конюшни. В одном из длинных проходов сразу несколько коноводов готовили его коня к шоу; ловкие руки обрабатывали кондиционером длинную тяжёлую гриву и хвост; другие, до блеска начищали амуницию, сделанную на заказ специально для этого номера. Поглазев с минуту на это зрелище, Эминем отправился переодеваться.
Маршалл проскользнул в тренерскую; оказавшись внутри помещения, закрыл дверь на щеколду. Небольшая комната освещалась неяркой уютной лампой, длинное зеркало на шкафу представляло его самому себе в полный рост. Бросив на диванчик сумку, мужчина стал раскрывать длинный пакет с костюмом. Чёрная ткань приятно пахла новой вещью; Маршалл аккуратно снял сложенный в несколько раз плащ с вешалки и повесил его на спинку стула – до него ещё дойдёт сегодня. Первым делом, Мэтерс одел чёрные немного непохожие на конные штаны, которые не отличались классической обтяжкой по  телу, а сидели достаточно свободно. Следом – сапоги, на которые уже были заранее прицеплены красивые, правда, больше декоративные, чем рабочие, шпоры с колёсиками. После того, как была одета тёмно-алая рубашка, образ начинал вырисовываться всё ярче и реалистичнее; сверху чёрный жилет. Посмотревшись в зеркало, мужчина сделал глубокий вдох, а потом выдох. Сегодня его выступление, не с концертом, а в совершенно иной ипостаси. Сегодня, его выступление не для чужих ему людей; оно для Тани, сидящей на трибунах, оно для Джилл, которая, наверное, успеет к завершающему шоу. Оно для того неразумного ребёнка, маленькой улыбчивой крошки Роксаны, что Таня держит сейчас на коленках.
Прихватив со спинки стула плащ, а из сумки шляпу, Маршалл поторопился к коню. Когда он пришёл, лошадь уже порядком преобразилась: богатырь Харрикейн стоял монолитно, мощно, заслоняя головой свет лампы, висевший позади него. Он был уже посёдлан; на широкой спине красовалось новое седло, на морде уздечка, украшенная алыми вкраплениями в виде камней, подпёрсье, опоясывающее мощную грудь, было в стиле уздечки. Маршалл задумчиво коснулся кончиками пальца холодной красной глади большого камня на груди. Тем временем по гребню шикарной гривы ловкие пальцы людей, стоящих на табуретках, пустили самые настоящие тёмно-алые розы. Чуть жёсткие, видимо чем-то обработанные, чтобы не растерять лепестки. Они прочно закреплялись там резинками. На хвост по мелким редким косичкам россыпью пустились мелкие красные розочки, которые крепили ещё крепче, чем на гриву.
Маршалла подсадили на великана-красавца сразу в конюшне, чтобы не пачкать обувь в предманежнике о грунт. Подали плащ, который он долго и упорно расправлял, что бы тот скрывал его фигуру и красиво свисал в корпуса жеребца. Последним довершением стала шляпа, которую Эминем надвинул на глаза и поднятый воротник, что закрыл его шею от посторонних глаз.
Узловатые пальцы ловко разобрали повод, что тянулся вдоль длинной шеи к рычагам красивого мундштука. Его стиль удивительным образом сочетал строгую классику и некий винтаж амуниции.
Один из коноводов, придерживая жеребца за повод, повёл их по коридору в предманежник.
- Маршалл, разомни его, заодно посмотрим, как бы ничего не отвалилось во время движения – улыбнулась девушка, отпуская повод. Степенно, видимо, входя в роль, мужчина кивнул головой, подбирая повод короче и высылая жеребца шенкелем, стараясь не задеть шпорами.
Проехав рысью нескольку кругов и присиживаясь к непривычному новому седлу, Маршалл попросил коня пробежаться в сборе, затем немного погнул его, поделал вольты. Удобный, мягкий, словно пуфик шайр создавал впечатление просто  идеальной лошади для этого выступления; главное – чтобы психика лошади оказалась столь же устойчивой, как на то надеялся его создатель. Мэтерс знал, что до выступления коню показывали некоторые его атрибуты и ситуации, но как он поведёт себя в реальной обстановке, для всех оставалось загадкой.
Когда жеребец преодолел небольшое разминочное препятствие, так кстати оказавшееся на разминочном поле, команда помогающих убедилась, что всё на коне, включая всадника, держится крепко. Напоследок проверив каждую розочку, поправив на какие-то сантиметры чёрный плащ, протерев железо уздечки, пару завели в проход между предманежником и большим манежем. Из-под полей шляпы, мужчина спокойно наблюдал за выступающими. Когда те разминулась с ними в проходе, над манежем возникла небольшая пауза, а потом резко погас свет, погрузив манеж в полную темноту. Бледный луч прожектора упал за открывшимися воротами, зазвучала музыка, Маршалл двинул жеребца на свет, рысью, держась в пределах прожектора, иначе бы для зрителей вороной конь слился с окружающей средой. Постепенно глаз привыкал видеть в темноте дальше того, что позволял видеть осветитель Пайпер, что самоотверженно взялась за дело, в котором никто шибко то и не разбирался.
Маршалл уверенной рукой вёл жеребца по намеченному заранее плану, краем глаза замечая движения людей, в темноте растаскивающих барьеры. В голове он непрестанно крутил текст, который ему предстоит сказать; ведь очень важно никого не забыть, оставить впечатление о фестивале, как о серьёзном мероприятии, а не сельском клубе по интересам. Музыка сгущала краски – сигнал о более активных действиях; Маршалл выслал жеребца в галоп, в душе радуясь покладистости оного. Красивый сбор, алые розы в море вороной гривы и ниспадающего словно водопад  хвосте, производили впечатление, ровно как и таинственный всадник, личность которого большинству здесь присутствующих была не известна, ведь их не объявляли. Со стороны трибун, слышался приглушённый шепот, изредка резко выделялись из темноты вспышки фотоаппаратов или светящиеся экраны телефонов.
На приличном расстоянии от них загорелось препятствие; натурально загорелось, вроде того, как что используется для увеселений джигитов. Даа, Харри предстояло испытание на смелость, хотя, как узнавал Маршалл перед своим выходом, огонь коню всё же демонстрировали. Прибавив скорости, Маршалл, для верности подтолкнул жеребца шпорами перед самым прыжком. Взметнулся чёрный плащ и вороная грива; только розы на месте остались – закрепили на славу. Сложная часть выступления была позади; музыка стихала.
Мужчина перевёл жеребца в рысь, незаметно прихватив с бортика микрофон, который протягивала ему рука коновода. Шагом они вышли в центр манежа, остановились. Мужчина не переставал следить за тем, чтобы лошадь шла в сборе, лишь на время прыжка и разгона перед ним, он позволил Харри владеть своей шеей как ей того желается.
Медленным движением руки, он переложил повод в одну руку, освободившуюся засунул куда-то под плащ, вынул её спустя пару секунд, сжимая что-то чёрное, поблёскивающее на свету. Потом медленно возвёл руку вверх; из-под задравшегося плаща стала виднеться алая рубашка. Грянул выстрел; Маршалл мучительным усилием удержал дёрнувшегося жеребца.
Свёт зажёгся, возвращая манеж к прежней уютной атмосфере. Вернув сигнальный пистолет куда-то на место; мужчина поднёс микрофон к губам: Фестиваль конного спорта объявляется закрытым! Выждав, пока стихнут аплодисменты, он продолжил: Закончились выступления наших мастеров и учеников; но уже завтра перед нами будет новый день, как новая страница жизни. Быть может, кто-то из вас решит впервые сесть на лошадь; кого-то мы сподвигли на новые спортивные достижения;  а кто-то подумает в который раз о том, какую прекрасную профессию он выбрал, ведь лошадь – наше достояние и наше вдохновение. Мы представили вашему вниманию самые разные техники, самые разные стили верховой езды: и вестерн, и конкур и выездка. Пришло время сказать спасибо, в первую очередь владельцу нашего конного клуба за то, что все мы здесь сегодня собрались; нашему начкону Джексону за его неустанный контроль за жизнью клуба; нашим ветеринарам и тренерам, всем-всем, кто ежедневно совершает маленький подвиг во имя любимого дела. И особую благодарность хочу выразить главному помощнику моего номера – Пайпер Делавэр, которая не только показала великолепный костюмированный номер, но и поработала осветителем!
Приглашаю всех участников на манеж, а слово пока передаю главному тренеру клуба Миссис Картер. Маршалл, чуть наклонившись, отдал женщине микрофон. Фух, вроде нигде не накосячил. Пока звучала речь никогда прежде незнакомой ему женщины, он высматривал на трибунах родные ему лица. Джиллка должна выехать по идее на своей кобылке. Мужчина перебрал пальцами повод, отпустив его чуть свободнее для уставшего замирать в одном положении коня; кожаные новые перчатки приятно поскрипывали. Оставалось ждать участников и, возможно, других выступающих на закрытии.