Чуть трясущимися то ли от волнения, то ли от радости руками, его спутница и явно проколовшаяся с историей своего "преступления" аферистка неуверенно выписывала круги по парковке. Асфальт под стертой резиной шелестел, как осенняя листва. Пол все не выпускал из головы мысль о том, что нужно все-таки узнать чем рискнула Хёна, в конце-концов выиграв свой автомобиль, но потом он вспомнил: Не лезь не в своё дело, Пол. Любопытство обойдется тебе дорого. Он с радостью отмечал успехи ученицы - она ещё не совсем самостоятельно, но под диктовку своими собственными руками уже заезжала ровно посредине полос и не вылезала носом за линию припаркованных авто по соседству.
Всё, я тебя похитила! - задорно взвизгнула девушка и дернулась вперёд. Машина закряхтела, дёрнулась, остановилась. Пол опустил голову вниз и рассмеялся, прикрывая рот. Всё, всё, я молчу, - выдал он, перехватив недовольный взгляд со стороны водительского места и примирительно улыбнулся. Мужчина облокотился правой рукой на дверь и подпер ладонью голову, но места ужасно не хватало для удобных перемещений, поэтому брюнет безостановочно крутился в своем кресле, пытаясь выбрать положение поудачнее. Он так елозил в крохотном салоне, что, казалось, что раскачивает машину и та ходит ходуном из стороны в сторону. Пол замер, рассматривая под неудобным углом попытки кореянки раскочегарить заглохшую машинку. Пол приложил большое усилие, чтобы не усмехнуться еще раз, но постепенно Хёна начала вспоминать полученные видимо довольно давно и благополучно позабытые навыки вождения. В общем-то это как ездить верхом после длительного перерыва: вроде всё знаешь, но мышцы не помнят, - размышлял Энтвуд, глядя на едва шевелящуюся картинку пустующего паркинга перед его глазами, за лобовым стеклом. Вот, скрипя потертыми колодками, они свернули к шлагбауму, вот выехали на однополосную дорожку вдоль широких, бесконечных, обросших со всех сторон зелеными кустарниками левад. Почему-то в них паслось всегда так мало лошадей... За воротами комплекса их уже ожидала оживленная дорога, но Хёна все не тормозила и не собиралась повернуть назад, медленно, но уверенно, она приближалась к перекрёстку. От греха подальше Пол пристегнулся и распрямился в чуть откинутом сидении. Рыжая вдруг затарабанила, делясь своими шутливыми опасениями: Я бы на твоём месте уже писала завещание – я права получала несколько лет назад и с тех пор ни разу не ездила. Она все болтала, и болтала, и болтала. Половину сказанного Пол не разбирал, ведь он был сильно обеспокоен их передвижением по дороге, пару раз мужчина порывался вцепиться в руль, но, не доходя до критической точки, Хёна сама успевала вполне успешно исправить ситуацию. Какая ты болтушка, - он закатил глаза, принимая во внимание только её бодрый голос, в котором звучала искорка задора. Похоже, что эта машина была для Хёны не столько необходимостью, сколько приятным бонусом за её изворотливость и отъявленную, бездумную, девичью рисковость. Но кто не рискует, как известно, не пьёт шампанского. Или не рулит стареньким потрепанным ниссаном, что по меркам нынешнего финансового кризиса тоже неплохо за нахаляву.
Так куда мы все-таки едем? - Пол посмотрел на увлеченную дорогой девушку. Вообще, так ему было проще с ней говорить, не всегда хотелось пялиться глаза в глаза, но иногда хотелось смотреть на собеседника, когда он не смотрит, однако внимательно слушает. Тем не менее, собеседник не отвечал. Она лишь хитро улыбалась; видимо, сама ещё не придумала. Или задумала какую-то пакость, что его нисколько бы не удивило, учитывая тот факт, что на её месте какой-нибудь другой, менее сдержанный гражданин давно бы разбил Полу об голову что-нибудь твердое за его скверные выходки.
Вопрос про судьбу прошлого владельца Пол опустил. Он неопределенно пожал плечами, и это показалось ему достаточным.
Они ехали, и ехали, и ехали. Брюнет уже начал скучать, разговор не ладился, но по прежнему хорошее настроение обеих сторон не могло не радовать. Пол ощутил себя по-настоящему похищенным, когда знакомая дорога кончилась - в эту сторону от конного клуба он сам никогда не заезжал, так что даже не мог предположить где окажется через секунду, и на какой адрес вызывать эвакуатор, если Хёна, периодически глохнущая и виляющая по дороге всё-таки впиндюрится в какой-нибудь светофор. От этой забавной картинки, словно карикатуры, всплывшей перед глазами, Пол рассмеялся, и автомобиль резко остановился, на этот раз по преднамеренному решению девушки. Энтвуд огляделся по сторонам, а затем перевел недоумевающий взгляд на Хёну. Ты привезла нас сюда, чтобы показать мне трассу? Мигающие и зажигающиеся почему-то в столь ранний час фонари длинной колонной расплывались к горизонту, виляя вверх и вниз по холмистой шестиполосной дороге в две стороны.
Рыжеволосая, явно приободрившаяся, девушка повернулась к нему и наконец-то выдала свой план: Хочешь за руль? Я знаю, мужчины очень азартные, когда дело касается машин. Пол, расплываясь в блаженной, даже отчасти дурацкой улыбке, благодаря которой виднелись из-под розовой полоски губ белые зубы, кивнул головой. И женщин, - добавил он от себя, словно сняв с языка Хёны эту не произнесенную истину.
Он пулей, словно готов был к такому повороту событий с самого утра, неуклюже выскочил из авто, наступив ногой в кучу развезённой по обочине грязи. Столь же неловко усевшись обратно, уже на место у руля, Пол пристегнул ремень, этот кусочек тугой ткани внушал ему некоторые опасения: кое-где перетёртый, он явно уже ни раз выручал тех, кто активно эксплуатировал этого маленького металлического монстра. Кто знает - в рабочем ли он состоянии?
Учись и записывай, салага! - он хохотнул, уперевшись в руль двумя руками. Постепенно выжимая сцепление, переводя автомобиль из правого ряда в крайний левый, Пол стремительно набирал скорость. Быстрая езда возбуждала его эмоции, принадлежащие ему одному, а быстрая езда на механике заставляла превратиться возбуждение в мгновенный оргазм. Пол выжимал газ, виляя между немногочисленными машинами в потоке, до тех пор, пока стрелка спидометра не начала замирать, а затем опускаться, сбрасывая обороты. Двигатель ревел, как мать невесты на свадьбе, похоже, нелегко моторчику было вспомнить бурную молодость. Казалось, еще чуть-чуть - и дорога оборвётся, а автомобиль рассыпется прахом посреди своей пустой до горизонта полосы, однако стальной пони изо всех сил надрываясь и кряхтя, плыл по горячей дымке летнего смога, опустившегося как туман на дорогу. Открывай окна! - Пол крикнул это, почти не слыша себя за оглушительным рёвом движка, он нащупал на панели внушительных размеров кнопку и не с первого раза приоткрыл забитый сухими листьями люк. Показалось голубое небо, и луч вечернего солнца скользнул в салон автомобиля, пробежался по торпеде и блеснул отраженным бликом от лобового стекла прямо в глаз водителю. Он поморщился, но совсем чуть-чуть, отторжения не вызывали ни этот ослепительный и периодически закрывающий половину обзора свет, ни шум улицы, проносящейся мимо окон, ни что угодно другое. Пол жал педаль, пока не почувствовал, как свело лодыжку. Он чуть сбросил, но продолжил превышать лимит скорости километров на 80. А когда, сделав круг по эстакаде, он вышел обратно на прямую до клуба, втопил заново, выкрикивая: Обалденная машина, серьезно. Поковыряйся с ней, кого угодно сделаешь.
Пол гнал автомобиль, пока в поле его зрения не появился знакомый своей монументальной высотой конный клуб. Косая крыша отражала горячий солнечный свет. Брюнет закатился на парковку на нейтралке, докатывая избыток скорости, в стремительно сокращающем обороты движке. Он двумя точными выверенными движениями остановил ниссан возле своего молчаливого и такого скучно-напыщенного Лэнд Крузера. Пол погасил двигатель, вытащив ключ и передав его в руки растрёпанной Хёны. Он со всей серьёзностью, резко сменившей до этого момента лучезарную детскую улыбку, произнёс, глядя на её поджатые губы: Никогда так не гоняй. Он, не прощаясь, вышел из авто, сел на его потертый капот, от чего машина прогнулась к земле, и вдруг ему так сильно захотелось закурить. Он повернулся на Хёну, призывая её к себе: Ты не куришь? - спросил задумчиво Пол, когда она подсела рядом.
Они просидели так еще недолго. За разговорами, которые сегодня почему-то лились рекой сами по себе, без напряжения и срывов на ругань, оба проторчали возле своих железных коней около получаса. Когда мужчина обратил внимание на время, было уже поздно рыпаться - он опоздал по всем делам, по которым только можно было опоздать, но даже не сожалел об этом досадном факте.
Уже на дороге каждый на своем автомобиле скрылся за перекрёстком, разъезжаясь в разные стороны, и теперь гнусное молчание сопровождало его по пути домой. Пол боролся с порывом взять телефон и еще спросить Хёну о чем-нибудь очень неважном, но побороть себя не смог. Он взял в руки почти разряженный айфон, набрал сообщение: "Осторожнее за рулем" и добавил в конце многозначительно улыбающийся желтый смайлик. Сообщение успело дойти прежде, чем экран погас.
Дома он был совсем растерян от безделия. Слоняясь по квартире в поисках занятия, он откопал несколько старых фотоальбомов с институтских времён и сел рассматривать пыльные фото. С глянцевых поверхностей на него смотрели старые друзья, многие из которых уже давно потерялись в большом городе и даже мире. Кто-то остался рядом, с некоторыми он даже выпивал пиво за просмотром баскетбола на выходных. Но всё же скрипучая тоска прошлась ножом по сердцу и ему стало жизненно необходимо выбраться в мир и освежиться. Поддаваясь порыву ностальгии, он списался со всеми, кого смог найти среди друзей и друзей его друзей. Несколько слегка постаревших с того времени мужчин рады были встретиться хоть завтра. И всё его "завтра" затянулось до вечера невыносимым ожиданием. Не долго думая над своим внешним видом, который вряд ли окажется хуже чем у большинства гостей на встрече однокурсников, Пол надел на себя самую презентабельную темно-синюю шелковую рубашку, красивые джинсы, от которых только что оторвал этикетку, даже новые носки. Он несколько минут прихорашивал свою шевелюру и рассматривал выбритые наголо щеки - всё было идеально, прямо не придраться. Брюнет выскочил из квартиры, поймал такси, за полчаса доехал до центра, где жарко встретив друг друга братскими объятьями, компания молодых людей направилась в сторону заранее выбранного бара. Сегодня там крутили регби, и, хотя Пол его искренне не любил, за пивом или даже чем-то покрепче мог стерпеть и не такое. Они расположились шумной компанией из восьми человек в самом углу просторного заведения. Мужчины пили, пили, пили. Пили до тех пор, пока свет из приглушенных ламп не превратился в светомузыку, и пока официантка-страшила не показалась им привлекательной. Почти не пьющий в таких градусах и количествах Пол чувствовал, что вот-вот перейдет ту грань, из-за которой выбраться будет уже невозможно, впрочем, он уже итак слабо соображал что будет делать дальше - его штормило из стороны в сторону, он громко смеялся вместе со всеми, вспоминая эпичные провалы и победы юности. В середине вечера, когда унылый матч закончился, свет приглушили, а затем яркие блики и разноцветное свечение софитов замельтешило перед глазами, как калейдоскоп. Громкая музыка разразила зал, треща из внушительных колонок с каждой стены. Мужики, один другого пьянее, гоготали во все горло, и когда зал стал наполняться и даже переполняться танцующим народом, Энтвуд вдруг потерял из виду почти половину с таким трудом собранных приятелей. Он, шатаясь в такт прогрессивно-агрессивной музыке, стал расталкивать волну занятых танцами людей. Ди-джей, или его запись, как назло крутил пластинки с такой резкостью и скоростью, что от одного этого звука его тянуло в тошноту. Брюнет, раскрыв пуговицы на рубашке уже до середины живота, добрался до барной стойки и зачем-то встал там, облокитившись на высокую лакированную столешницу. Пивка подлей, парень, - огрызнулся брюнет, придерживая шаткое равновесие с помощью ножки от стула, вокруг которой он обвил свою ногу. Я деевушка, - злобно прошипела короткостриженная размытая фигура за краном, которая набрала ему чуть больше половины кружки. Пол оскорбился такой недружелюбности и, взяв свой напиток, стал ползками и крохотными шажками продвигаться вглубь пульсирующей на танцполе толпы. В их кричащих, визжащих, смеющихся лицах он терялся и начинал волноваться - все они были так близко, зачем они сдавливали его и крутили?? Пол терялся, но не сдавался: ему всенепременно нужно было добраться в центр зала, где он бы наверняка нашел своих друзей пляшущими в обнимку с незнакомыми девушками. По пути, оказавшись уже почти у цели, Энтвуд резко развернулся, поддавшись чьему-то прикосновению. Незнакомка обвивала его руками, призывая танцевать с ней в непозволительной близости, она как кошка крутилась под ногами то там, то здесь, куда бы не повернул Пол. Он все пытался избавиться от её назойливого общества, сдавая задом к центру помещения, но вдруг земля обрушилась под его неустойчивым телом и всё заплясало перед ним уже в новом ракурсе. Стоя посреди танцпола раком, опираясь на руки, чтобы окончательно не завалиться, он с радостью обнаружил перед своим носом коротенькую юбку, славно колышащуюся вверх-вниз при каждом движении. Если бы ему случайно не дали пинка под зад, он бы пожалуй остался стоять так. Пролитое пиво мгновенно растеклось по паркету и от этого подошвы ужасно прилипали к полу, не давая упасть там, где хотелось. Пол с трудом поднялся, ловя равновесие за плечи даже не оборачивающихся на него незнакомцев, и вдруг среди яркой толпы, блудно трущейся телами друг о друга в разгаре горячих танцев, он увидел знакомое личико. Так ему показалось, и нет, он просто не мог ошибаться. Она, радостно хохоча, восседала на плече у паренька чуть ниже Пола. Хёна - это точно была она - визжала и подпевала через слово, и Пол видел только её рыжие кудри, прыгающие ей по плечам и в вырез яркой кофточки. Эй! - он нервно задирал руку, маша ею во все стороны, - Эй, Хёна! Хёёёёёёёнааааааааа! Голос его пропадал и сходил на нет. Девушка, даже не видя его, продолжала веселиться, обнимая паренька за шею, чтобы не упасть.
Волна, нет, целое цунами гнева подкатило к горлу, деля узкое пространство со стоящим уже до верху пивом и текилой. Мужчина вдруг ощутил прилив новых сил, он распрямился, кося глазами не совсем туда, куда собирался идти и, расталкивая как халк попадающихся на пути женщинстариковбеременныхдетей, фурией подскочил к блондинчику, что таскал на плечах его Хёну. Пол разгорелся изнутри огнем; он схватил ничего не подозревающего, слегка опьяненного то ли алкоголем, то ли харизмой рыжеволосой девушки, парня за шкирку, оттаскивая его с сидящей на нем кореянкой в уголок. Пол что-то нечленораздельно орал, но музыка заглушала все его попытки изъясниться. Он усиленно тряс мужичка за грудки, пока тот не разорался ему в ответ, пытаясь отвязаться от психопата. Энтвуд вдруг нашел в себе силы, чтобы не обрушиться на землю, он схватил сидящую наверху Хёну за талию и поставил на паркет. Затем быстро ретировался с места преступления с ней за руку, чтобы их обоих не задавили в центре этого безудержного веселья. Хёна! Привет! - он никак не мог перехватить её взгляд, потому что постоянно озирался по сторонам, стараясь не упустить момент, когда всё поплывет и надо будет удержаться и не упасть. Мужчина, стоя наконец возле своего пустующего и закиданного едой и выпивкой стола с кожаными диванами, притянул кореянку к себе, переусердствовав и уткнув её носом себе в грудь. Хёна, зачем так близко? - уже совсем не контролируя свой рассудок, расплылся в неопрятной улыбке Пол.

В потоках музыки, переплетающихся и сливающихся в своём непонятном гуле и грохочущих на ухо, Пол чувствовал себя как минимум некомфортно. Вроде голова начинала слегка побаливать, но стоило заорать в микрофон ди-джею, и эта ещё пока терпимая боль превращалась в невыносимую. Энтвуд устало глядел сквозь Хёну, словно силы его и запал внезапно иссякли, вот так просто оборвались и теперь не представляли угрозы для окружающих, да и для него самого.
Он, конечно, всё-ещё очень буйно дергался по сторонам, не находя равновесия, но все же заметно поутих и готов был к любым манипуляциям, почти не сопротивляясь. Вот двое, или трое, или даже четверо... В общем, несколько человек, которые двоились и множились в его красных глазах, подхватили его под руки и стали тянуть в сторону мерцающего под зеленой табличкой с надписью "выход" дверного проема. Громила-охранник, приставленный сюда лишь на ночь, пока жаркая тусовка не разойдётся по своим домам, проводил Пола равнодушным, привыкшим к подобному взглядом, в котором однако сам Пол прочитал оскорбительное для себя: "слабак!". Столь же неудивленно посмотрел ему вслед и однокурсник Стив, облепленный тремя девушками сильно молодого школьного возраста. Вот мужчину тащили друзья Хёны безвольным мешком через весь бар, сопя от напряжения - беднягам пришлось поднять не маленького брюнета почти на свои плечи. Вот, спотыкаясь об его длинные, повисшие в бессилии ноги, затолкали в крохотную машинку, где Пол ощутил себя ещё хуже, чем прежде, в душном и шумном клубе. Он озирался по сторонам, словно загнанный в ловушку зверёк, и ища в тёмном салоне хоть какой-нибудь свет. Отсутствие лампочек его раздражало, он тяжело дышал, а голова начинала кружиться от неосознанной и бесконтрольной апатии - мир тускнел на глазах с каждым граммом алкоголя, выветривающимся из его одурманенного организма, и приходила тяжелеющая реальность, которая волоком тащила за собой все вытекающие из бурной пьянки последствия.
Все, что он слышал вокруг сливалось в монотонную волну неразличимых звуков - завтра он вряд ли вспомнит и половину сказанного за сегодня. Все обрывки фраз проплывали мимо, не доходя до получателя, и он усердно улыбался, не прекращая прикидываться, будто до сих пор всё понимает. Он кивал головой и угукал в ответ на вопросы, а когда его состоянием никто из переговаривающихся за леном людей не интересовался, начинал негодующе стучать ладонью по приборной панели, и маленький Ниссан начинало раскачивать по сторонам.
В машине тоже было плохо и неуютно. Везде вокруг, в каждом помещении и закрытом пространстве было не так и не сяк. Он ничего не соображал в пути, дорога слишком быстро на его скромный взгляд менялась и петляла, поэтому он мог только кусками и урывками перехватывать небольшие знакомые райончики и отдельные здания. Пол, прилипнув щекой к окну, почти не пытался детализировать обстановку - улицы плыли мимо его завороженных глаз размытыми волнами, и огни фонарей, фар, вывесок и окон сливались здесь воедино. Домой едем? - выдавив из себя долю серьёзности и почти достоверной трезвости, спросил он, развернувшись к Хёне. Развернулся, пытаясь удивить девушку своей стойкостью к алкоголю, думая что все ещё трезв, но провалился рукой между сиденьем и панелью, даже не подозревая пока как УЖЕ успел опозориться. Голова болит, - нудно причитал он всю оставшуюся дорогу, выходя из машины и упорно отталкивая Хёну, стремящуюся унести его на своих слабеньких хрупких плечах. Благо на помощь подскочил ещё один неопознанный объект - как оказалось потом, это был Стив - охранник, что отдавал ему пару дней назад ключи от квартиры. Позорище какое, меня же тут весь район знает, - искра вменяемости потухла, не успев сильно разгореться. Брюнет, не держась на собственных ногах, а повесив себя на шею мужчины в пропахшей пивом куртке, уныло плёлся по коридору, тормозя всех вокруг.
Когда тяжелая дверь стукнулась о косяк, и щелчком закрылся входной замок, Пол скатился по стенке вниз, словно размазанный пудинг. Пока Хёна была занята постелью, которую ускоренно стелила, чтобы до утра избавиться от нежданного ночного гостя, он с трудом и не с первого раза поднялся по стенке на ноги, маленькими и неустойчивыми шажками заторопился за девушкой следом, но чуть вновь не упал, не заметив ковра, о край которого благополучно споткнулся. Он ругался так долго, громко и нечленораздельно, что в конце-концов горло его пересохло и стало почти нечем дышать; на шум вышла хозяйка квартиры, она неодобрительно посмотрела на крутящегося вокруг своей оси Пола и подошла, чтобы оттащить его к кровати. Однако удачно сложившиеся обстоятельства, пьяное распутство и вседозволенность мужчины под градусом шепнули ему, что вот теперь точно пора пускать в ход все свои алкогольные чары, и он начал тянуть свои длинные руки ко всем интересным местам Хёны, стремясь прикоснуться к ним всем и желательно разом. Даже несколько раз получив по рукам, Энтвуд не бросал попыток, только с каждым разом они выходили всё равнодушнее и медленнее предыдущих, и он постепенно поддавался опускающейся на плечи усталости.
Несчастная девушка почти на руках дотащила его до спальни, и он сам, без чьей-либо помощи рухнул в объятия свежих перин и покрывал, а нежные, чуть взмокшие от напряжения женские ручки помогали ему с одеждой. Он кутался в шелковую влажную ткань тем больше, чем сильнее Хёна пыталась стянуть её с Пола, не повредив.  Наверно, в своих сладких опьяненных мечтах мужчина совсем не лежал без дела. Судя по его беспомощной, но коварной улыбке, там он явно не был так обезоружен, как здесь, наяву. Тонкая и цепкая ткань опоясала ему запястья; к этому моменту брюнет уже на автомате шевелил кулаками, повязанными ярким платком, но физически уже спал. Он провалился в столь глубокий сон, какой не мог найти долгими ночами после даже самых тяжёлых рабочих будней, когда хотелось забыться едва коснувшись подушки. В свежем белье, от которого пахло луговыми цветами Пол шевелился и крутился змеёй, пока последние капли бодрости не покинули его отяжелевшее тело. Распластавшись по широкой постели, он крутился с место на место, но когда рядом с его лицом опустилось и почувствовалось чужое дыхание, он наконец заснул безмятежно, как младенец.
Всю ночь, ворочая завязанными руками, мужчина придвигался ближе и ближе к тёплой коже девушки, её гладкие рельефы даже во сне заставляли Пола чувствовать прилив небывалых эмоций, он успокоился окончательно только к утру, когда тихо засопел в утренней дрёме, прижавшись своей тёплой широкой грудью к хрупкому тельцу спящей Хёны и вдохнул опьяняюще-сладких запах её волос и ещё слабо звенящего своим ароматом парфюма. Ммм, - протянул чуть с хрипотцой он, окунаясь в легкость прохладного утра, в его свежие потоки ветра и приглушённый шум улицы. Большие окна, завешанные легкой темной тканью пропускали серый свет. Утро наступило слишком рано, и вчерашний затянувшийся праздник уже не казался такой невероятно удачной затеей. Пол едва шевельнул ногой, вытаскивая её из-под одеяла, как вдруг упёрся в розовую пятку девушки. Интересно, почему мы все время просыпаемся в одной кровати? - слабенькие урывки воспоминаний пятнами всплывали в его голове. Он точно помнил только то, как упал на эту самую кровать, но все прочее забылось страшным сном, о котором напоминала только омерзительно звенящая в висках головная боль. Пол поёжился, поморщил лоб, сквозь сжатые с силой челюсти мигрень скользила вниз от макушки к горлу. Он попытался поднять руку, чтобы удержать нарастающую боль ладонью, но красные запястья не смогли расцепиться, только сильнее затягивая узелок на шелковом платке. Пол удивленно и широко раскрыл голубые глаза, которые сегодня стали красные от напряжения и недосыпа, он с интересом и непониманием посмотрел на свои руки, на комнату, на спящую уткнувшись губами сзади ему в шею девушку. Осознание или хотя бы крошечные кусочки воспоминаний, ну хоть что-нибудь?? Нет, тишина; Пол не помнил абсолютно ничего. Это ещё что?? Зачем? Я что, буянил? Почему я в её кровати тогда? - вопросы сыпались горой. Брюнет зашевелился, поворачиваясь лицом к спящей рыжеволосой девушке, слава богу он хотя бы знал с кем заснул под одним одеялом и кого горячо прижимал к себе во сне. Осадок от прочих невыясненных обстоятельств однако оставался.
Тонкий аромат пушистых волос одурманивал, застилая собой все пространство спальни, и Пол слегка приблизился лицом к Хёне. Девушка, наверно почувствовав, что на неё смотрят, чуть дернулась, и веки её зашевелились, давая свободу черным ресницам. Зачем ты меня связала? - он не дождался, пока кореянка проснётся окончательно, - И чем вчера всё закончилось? Мужчина покрутил связанными запястьями. Узелок шелка распался, отпустив свой цепкий капкан. Пол наконец смог натянуть на свои голые промерзшие ноги одеяло, холодной кожей он вскользь коснулся оголенных участков тела Хёны и не стесняясь, прижался поближе. Мужчина шумно вдохнул носом воздуха, словно набираясь новых сил, отпуская старые, и вытащил руки из-под одеяла, чтобы они не смущали девушку. Очень жаль, что ты увидела вчерашнее представление. Наверно в её глазах я опустился ещё ниже плинтуса. Он сопел над её ухом, не произнося ни слова, тишина нарастала напряжённым молчанием, словно кто-то из них точно хотел сказать хоть что-нибудь, но не мог собраться с силами. Пол заговорил первый: Хёна, прости за то, что тебе пришлось возиться со мной, - небывало лёгким касанием руки он убрал упавшие ей на лицо  волосы за ухо. Он говорил с едва различимым хрипом, голос его слегка подводил, а голова кружилась то ли от пережитого (а вернее, перепитого) вчера, то ли от завораживающей близости к Хёне. Пол все пенял, почему судьба все время без объяснения причин сталкивает тебя лбом с одними и теми же обстоятельствами, одними и теми же людьми в самых неожиданных местах? И если тем самым она хочет тебе что-то подсказать, то почему теперь молчит, прикрыв рот и не вмешивается? Вот сейчас, лучше помоги сейчас!
Брюнет, чувствуя, как увязает в наплывающих приливах нежных чувств, поддавался им без зазрения совести, хотя точно знал, что потом ещё пожалеет о том, что дал себе волю. Эти забытые когда-то давно эмоции были нежданными гостями, но делили с прочими и вполне посредственными сейчас его сердце, как давние друзья.
Обнажая голый торс, Пол подтянулся слишком близко, наверно, не стоило этого делать. Но повинуясь вдохновению, он обнял Хёну за плечо, нащупав его под тонким мягким одеялом. Он заглянул глубоко в её темные глаза, словно пытаясь найти там ответ о том, что с ним происходит. Порыв незваных чувств смущал его не меньше, чем девушку напротив. Он длинным вдохом начал было что-то говорить, но протянутый звук так и оборвался в безмолвии. Пол отодвинулся назад, не давая волю рукам, которые сжимались в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, лишь бы не тронуть её хоть даже одним пальцем. Ты ей не пара, Пол, оставь девчонку в покое.
Преодолевая тяжелое притяжение, он почти за уши заставил себя встать с кровати. Отбросив в сторону край своего одеяла, мужчина холодными стопами коснулся деревянного пола и скользнул в приоткрытую дверь. Он мягко затворил её за собой, оперся спиной о стену и замер, ожидая, что сейчас вот-вот взорвётся. Больше всего Пол теперь боялся своих эмоций; нет, не негативных, которыми хоть и разбрасывался слишком часто по жизни, но по крайней мере они были для него не такими уж незнакомыми и вполне предсказуемыми, а скорее положительных, которые были слишком неопознанными, да и бессмысленными: Забудь.
Пол вышел через коридор в гостиную-студию, ветер свиристел под приоткрытой створкой окна, и на каждое его дуновения одна рама с лязгом прикасалась к другой. Энтвуд раздраженно прикрыл её, отрезав тем самым тишину в квартире от нарастающего шума многолюдного проспекта внизу. Поддаваясь необходимости запить своё буйное ночное приключение глотком воды, он приоткрыл холодильник, но замер на полпути. Вдруг не стоит тут шариться? Слишком по-хозяйски веду себя, - муки совести отрывались за вчерашний вечер, в котором ей не было места. Пол сидел на высоком стуле, облокотившись на ледяную поверхность столешницы. Наверно, количество выпитого все же встряхнуло его, и хотя организм не мог сказать ему за это спасибо, все же настроение его несколько поменялось.
Однако, легкие шаги хозяйки этой чудной квартиры быстро вернули его в тоску. Он только приподнял глаза и брови, вглядываясь в проскользнувшую мимо него в кружевной сорочке точеную фигурку. Внутри все нестерпимо заныло Доиграешься, отвернись, - он прикрыл глаза, давая себе пару секунд, как раз в тот момент, когда Хёна обернулась; они едва пересеклись взглядами.
Молчание, как тугая петля повисло на шее, оно нисколько не разряжало обстановку; хотя и хотелось что-то сказать, но казалось - не стоит. Пол, приглаживая растрепанные волосы, встал со стула, будто его кто-то гнал прочь. Он подошёл к Хёне сзади уверенными широкими шагами, хотя колени предательски ходили ходуном. Обнял её одним движением сильной руки за талию, нависнув над ухом и выдержал паузу. Не пугайся, - шепнул, почувствовав, как все тело Хёны сжалось в комок от его прикосновения, - Прости, я уйду. Он поднял ладони, показывая, что безоружен и не собирается делать что-либо против её воли. Пожалуй впервые в его насыщенной опытом жизни он чувствовал себя беспомощным мальчиком, запутавшимся в себе. Клубок неразгаданных потаённых чувств нисколько не раскрывался, а лишь затягивался все туже, и ему хотелось избежать момента, когда все пойдёт крахом. Хотя, наверно, он уже упустил эту секунду, позволив себе непозволительное, касаясь ее в такой близости и нарушая личное пространство без приглашения. Пол только хотел быть понятым правильно, поэтому отступил, не напирая.
Щеголяя голыми ногами, он быстро вышел обратно в коридор, оттуда - за вещами в спальню. Пропахшая алкоголем и чужими духами шелковая рубашка уже не казалась такой уж классной. Пол подобрал с кресла и свои сложенные джинсы, они тоже были ему отвратительны. Хотелось отмыться от воспоминаний о прошлом вечере, и больше никогда к ним не возвращаться. Энтвуд занял ванную, прежде чем туда попала Хёна. Он быстро сполоснул голову, умыл заспанное лицо. Одевшись и почти освежившись, навстречу девушке он вышел так, словно отпустил все ненужное и забыл как страшный сон. Он перехватил её руку - касаться её хотелось все больше, и теперь уже одного нежного запястья ему было даже мало, однако позволить себе больше он не мог. Прости меня за неудобства. И спасибо, что выручила. Не хотел бы я проснуться под барной стойкой, - он попытался отшутиться, но нелепая натянутая уголками губ улыбка, заставляла его нервно подергивать бровью и выдавала истинные внутренние переживания, которые он усердно пытался скрыть.
Входная дверь захлопнулась за ним раньше, чем что-либо ещё успело произойти. Пол выскочил из лифта, словно ужаленный. Он пятью шагами пересёк фойе, не прощаясь с кричащим ему вслед охранником. Слишком шумно в его голове переругивались друг с другом смешанные мысли. Дебил, какого Чёрта вообще пристал к девице. Он хлопнул дверью своей машины с такой силой, что стоящие далеко впереди люди обернулись на джип, недоуменно глядя в упор. Пол в ярости схватил себя за влажные волосы, истошно вопя. Этот крик, заглушаемый ограниченным пространством салона, постепенно сошёл на нет. Энтвуд завёл машину и поехал вперёд, не ожидая когда гуляющие по проезжей части люди отойдут в сторону. Кого-то он даже намеренно стукнул боковым зеркалом в локоть, и злобно скалясь, улетел за поворот. Куда он ехал - не понимал. Улицы водили его кругами, не выпуская из своих запутанных сетей. Он несколько минут кружился на светофорах, искал какой-нибудь кафетерий, чтобы выпить свежесваренный кофе и хоть немного взбодриться, но постоянно приезжал обратно: громадные панорамные окна словно с укором смотрели на него свысока и где-то там, наверняка возле гардероба или зеркала крутилась Хёна. Постояв на парковке ещё немного, он задумчиво поглядел наверх. Казалось, сейчас ответ придёт к нему сам, но чуда не происходило. Пол вышел из машины, так и не поняв, чего хочет от жизни и от этого дня, а затем выловил на дороге парня и закурит его сигарету из только что открытой пачки. Никогда прежде его желание курить не превращалось в такую острую необходимость. Пол выкинул сигарету сразу, почувствовав во рту её мерзкий привкус.
Бродя кругами по короткому авеню, Пол остановился возле не длинного ряда витрин. Прозрачные стекла манили своим внутренним убранством, но количество праздно шатающихся людей внутри отпугивало с большей силой. Пол шел вдоль, читая вывески. В какой-то момент он замер, вглядываясь в пустующий зал, заполненный вазами с громадными цветами. Все оттенки радуги и спектра менялись от одного горшочка к другому, а висящие на верхних полках собранные букеты были один красивее другого. Без лишних раздумий он зашёл внутрь, озираясь по сторонам. Прошерстив вдоль и поперёк длинные ряды цветов, он усердно принюхивался к каждому аромату, но все они были настолько посредственными и похожими друг на друга, что вызывали лишь отторжение. Он думал было, что здесь ловить уже нечего - его цветок должен был быть особенным - когда на глаза ему попалось стоящее в углу магазина красно-розовое чудо. Распустившийся букет пионов, каждый из которых был наверно не меньше кошачьей головы, устало покачивались от дуновений кондиционированного ветерка. Касаясь друг друга, лепестки то раскрывались, то закрывались, создавая живое движение и объём композиции. Пол без колебаний ткнул пальцем и забрал все. Он бегом выскочил из магазина, тут же минуя парадный вход многоэтажки. Он, словно шпион, обогнул здание сзади, нашёл лестницу, ведущую на пожарный балкон, поднялся туда и быстро преодолел этажи. Высота не казалась столь опасной и нервозной, когда он думал о новой встречей с Хёной. Наверно, он ещё поколебался бы, стоит ли навязывать своё бесконечно сопровождающее девушку его общество, если бы дверь в общий коридор не распахнулась изнутри, и навстречу ему не вышла бы молодая дама в халате. Она закурила, внимательно смотря на Пола. Он, не теряясь в дверях, скользнул внутрь, и, остановившись возле знакомой двери глубоко вдохнул. Дурманящий аромат пионов перекрывал все прочие запахи, которых было вокруг итак слишком много. Энтвуд не без волнения постучался в дверь, желая в глубине души, чтобы сейчас все прошло более гладко, чем во все предыдущие разы, когда он слишком усердно пытался наладить их напряжённые отношения. Но теперь, он чувствовал это, все почему-то стремительно менялось, и возникающее доверие могло прямо сейчас рухнуть, если она вдруг будет испугана его напором. Постоянно уходя со словами "я больше не буду лезть в твою жизнь", он все равно возвращался вновь и вновь, и это начинало надоедать даже ему самому. Невмешательство в личную жизнь было его самым главным правилом, когда дело касалось него самого, да и окружающих. Но вот Хёна, эта маленькая, засевшая занозой в его заднице, девчонка - была исключением из всех его правил и установок.
Когда дверь приоткрылась, он стоял, опустив голову и что-то рассматривая на своих ботинках. Он приподнял подбородок, выглядывая снизу-вверх из выгнутых домиком бровей и невнятно произнёс: Всё же я подумал, что с тебя недостаточно неудобств на сегодня, - он вручил ей цветы, держа громадный пушистый букет на вытянутой руке и, не ожидая приглашения, шагнул внутрь квартиры. Пол, превозмогая силу, с которой его тянуло отступиться, сделал пару шагов навстречу обомлевшей хозяйке квартиры и, обнимая её, такую хрупкую и нежную, как фарфор, за талию, уткнулся носом в её рыжую макушку. Наверно, он рисковал получить коленом в пах или даже в морду, но Хёна похоже просто не знала как реагировать. По-крайней мере Полу казалось именно так.

Что влечёт нас к определенным людям, какие достижения или качества их личности? Может ли хоть кто-нибудь однозначно ответить на этот вопрос и поручиться, что никогда не отступится в своих приоритетах и требованиях? Ведь когда на пути попадётся совершенно случайный человек, который почему-то засядет в печёнках, хотя ни по одному из параметров не будет подходить под личный "идеал", в груди начнёт постанывать и тянуть от каждого воспоминания о нем.
Пол видел это так часто, что казалось уже не мог впечатлиться - приоткрытые розовые губки, краснеющий румянец нежных щёк, широко распахнутые глаза, которые выдают в ней волнение и интерес. Но всё же каждый раз было по-новому и по-особенному, и в данную секунду казалось волшебством.
Пол получил назад свой букет, когда девушка, вырвавшись из недостаточно крепких объятий рванула в кухню. Пол швырнулся за ней, чуть не растеряв по ходу свои ботинки и лепестки хрупких крупных цветков. Он едва не спотыкаясь влетел в гостиную, перегибаясь через угол стены в сторону кухни. Ну ты кулинар, - он поморщил нос, учуяв едкие нотки дыма. Мужчина, так и не получив официального приглашения, все же снял с себя ботинки посреди комнаты и в носках прошёл к барной стойке. Он положил букет рядом с собой, осматривая его целостность.
Какая-то идиотская ситуация. Что мне теперь, сидеть у неё над душой? - Пол внимательно и молчаливо следил за тем, как Хёна неосторожно вертит в руках горячую сковородку, пытаясь снять с неё яичницу как можно аккуратнее. Попытки не увенчались успехом, и Пол чуть было не скуксился от вида пережаренной еды, но удержал в себе своё неодобрение. Он встал навстречу идущей к нему девушке, она забрала букет, увязая в пышных цветах своим крошечным носиком. Кушать будешь? Он коротко мотнул головой в ответ, и вряд ли хозяйка увидела это. Пол обогнул её справа, усаживая за плечи на стул. Давай лучше я, - он вытащил из-под её руки уже почти начатую яичницу, и не моргнув и глазом на плод стараний Хёны, отставил в сторону.
Хозяйничая на чужой кухне даже в этой своей шелковой рубашке, он был невероятно убедителен: чашки, ложки, склянки и тарелки крутились у него под руками с быстротой и отмеренной чёткостью и ловкостью. Видя недоумевающий взгляд кореянки, он улыбнулся. В студенчестве подрабатывал официантом в ресторане, часто на кухне ошивался с поварами, - он небрежно утёр зудящий нос обратной стороной ладони, тут же испачкав его в муке, - А так как я по жизни нудный и дотошный, им приходилось скрипя зубами рассказывать мне как не умереть с голоду, заодно насмотрелся как они крутят мастерски эти тарелки и ножи, а пока тренировался, разбил весь мамин фарфор и пробил себе левую руку! Он с задором оголил запястье и показал старый шрам, который короткой полоской уходил вверх, под ремень мерно тикающих наручных часов. Брюнет, заведуя столовыми приборами, наспех замесил тесто и успел включить плиту, всего за 15 минут он нажарил оладьев и раскидал из по большому плоскому блюду. Где-то я видел сироп. Он по-хамски полез по полкам, стал шариться в холодильнике и наконец вытащил спрятанную за прочими продуктами баночку кленового сиропа. Сладкий запах ударил в нос, и медовое угощение украсило горячий завтрак. Пол с заботой посмотрел на тарелку, где румяные оладьи горой укрывали друг друга. Интересно, я не переборщил? - он посмотрел на реакцию девушки, - Вдруг я её обидел?
Пол расстегнул верхнюю пуговицу - она ужасно сдавливала горло, и дышать было совсем нечем. Схватив первые попавшиеся вилки, он бросил их на стол, а затем уселся напротив Хёны, поставив свой высокий стул прямо к её коленям. Он отломил кусок от своего кулинарного шедевра. Так, у меня большой вопрос, просто гигантский. Воздух наполнился интригой и сладким, почти приторным ароматом кленового сиропа. Пол макнул кусочек оладушка в тягучую сладость и зажевал, не глядя что размеры угощения чуть ли не больше его рта. Больной зуб заныл от такой приторной атаки, и Пол, хватаясь за щёку, продолжил мысль: Шеф хочет, чтобы ты начала работать с парочкой лошадей. Это хороший шанс показать себя, как думаешь? - он размахивал вилкой, но не смотрел ей в глаза. Ответ на свой вопрос он заранее знал. Нет, Пол. Пошел ты нахер, Пол. Он мотнул головой, опровергая собственные догадки. В конце-концов, он уже испортил нежное утро и теперь мог дебоширить по-всякому. Например, принуждать Хёну к работе. Я могу помочь, если тебе понадобится.
Время, стуча стрелками часов, медленно как никогда плыло мимо них, прямо за окном. Утренние пробки уже разошлись, поток шумящих машин стал меньше, зато быстрее, а подсохшие и затерявшиеся среди прочей густой кроны пожухлые листики обрушались на асфальт. Пол глядел на все движение за окном с заметной тоской; по прямому лбу, изрезанному тонкими, но частыми морщинками стекала капелька пота, и в ожидании каких-либо продолжений этого прекрасного утра, Пол старался как можно меньше смотреть ей в глаза, находя интересное в постороннем, будто боялся обжечься. Такие трусливые, эти мужчины, когда дело касается женщин. И сколько ни хорохорятся, а все равно - словно дети перед строгим воспитателем: коленки дрожат, язык заплетается, занятные истории приукрашиваются.
Засовывая очередной и, пожалуй, последний кусочек завтрака в рот, Энтвуд набрался смелости, чтобы повернуться лицом навстречу глазам Хёны. В её застывшем и не моргающем взгляде он, прежде хорошо разбирающийся в людях человек, все никак не мог определить ни одну ясную ему эмоцию, и неведение это ужасно бесило. Кого угодно другого он мог прочитать, словно раскрытую книгу, но Хёна - её совсем другой стиль поведения, манера общения - они были непривычными и чужеродными. Неведение его притягивало с такой же страшной силой, как и отталкивало поначалу. И вот тут он задумался: в какой момент его принципы поменялись? Когда вдруг он приручил зверя внутри, который, выгнув спину колесом, грозно рычал при каждом её приближении? И почему человек, который ни по одному из установленных им параметров не подходил ему как объект для занятного интереса, вдруг стал интересен? Неужели стереотипы рухнули под натиском женских чар и этой милой непосредственности?
Брюнет посмотрел на покрытую лёгкими мурашками кожу оголенных плеч, проскользил вниз по воздушной ткани нежно-голубого платья, и остановившись на аккуратных голых коленках девушки взглядом, едва-едва улыбнулся.
Пол встал, чтобы налить всем чаю и немного остыть от размышлений, но когда вернулся к столу, запалил Хёну за активным поеданием его стряпни. Все внутри затрепетало и заскулило от удовольствия, и его как магнитом тянуло к ней, хотя это может и было ему против шерсти.
Он подтянулся обратно к столу, и, встав над кореянкой, приподнял её  маленьких подбородок в своих руках. Так что, выбор у нас небольшой: либо забиваем на выходной и едем работать, либо торопимся на аттракционы у набережной! Бодрый ребяческий голос, конечно, склонял ее к веселью, но настойчиво звенящие напоминания о серьезном разговоре с начальником, который вчера ему влепил за отсутствующую после обеда на рабочем месте Хёну, все равно потихоньку подталкивали девушку к серьёзности. По-крайней мере пол старался не лицемерить, когда постоянно повторял себе, что делает это ради неё и её блага, а не для того чтобы проводить в её компании больше времени. Он действительно и искренне старался заботиться о её благополучии, в том числе и на работе.
Он подступился так близко, что загнанный зверек внутри него суетливо закопошился, ища выход. На пухлой нижней губе у Хёны красовалось и поблескивало пятнышко кленового сиропа. Преодолевая страшно тяжелую силу, с которой Пола тянуло прекратить сейчас же, он наклонился к её приподнятому и удивлённому лицу, в распахнувшихся глазах стояла тёплая улыбка, которой даже не нужны были другие проявления. Мужчина, дыша и выдыхая горячий воздух, захватил его в легкие побольше. Он лёгким касанием большого пальца растер пятнышко по её губам. Легкий, но настойчивый поцелуй отпечатался дрожащей волной на мягких губах с привкусом сладости. Энтвуд вжался в хрупкие плечи своими пальцами, и чем больше она позволяла ему подойти, тем сильнее становилось это объятие. Он чуть вздрогнул, поднимая её руками за плечи наверх, чтобы она встала на ноги, но так и не мог оторваться от поцелуя. Краешком губ он мягко касался уголков её рта, скользил к щеке и вниз до подбородка, перескальзывая на тончайшую кожу шеи, не заходя за границу, отмерянную тонкой золотой цепочкой. Напряжение не смущало его, но отпора он ожидал. Наверно, ему хотелось бы играть в эти кошки-мышки и дальше, но в конце-концов иногда хотелось прихватить мышку лапой, даже если допустить, что она может в любой момент вырваться и ускользнуть. Пол запустил правую ладонь в гриву рыжих волос, они перепутались под подушечками его пальцев клубком. Щекоча нежные губы, он не наседал, а лишь предлагал ей танец: в любой момент она могла бы сделать шаг вперёд, поведя за собой, или отступить назад, но он точно подался бы за ней. Все это так странно, что голова шла кругом. Оттягивая себя, чтобы не позволить себе лишнего, он отходил, но тянул Хёну за собой, сжимая её хрупкие и тонкие запястья в своих огромных ладонях. Эта догонялка раззадоривала зверя внутри, и, прекращая рычать, он начинал мурлыкать.
Ты самая редкая, среди всех экзотических цветов, - он бросил беглый взгляд на рассыпавшийся по столу букет незакреплённых пионов. Пол отскочил на пару сантиметров, перебираясь руками и крепкими ладонями к её лицу. Серьезно, давай куда-нибудь поедем. Может аттракционы не такая уж плохая мысль?
Мужчина, сопя от накатившего и ударившего в порозовевшие щеки томного напряжения, вытащил себя на поверхность: все только что произошедшее казалось ему сказочным и как минимум не рациональным. Это ничерта не поменяло. Она все ещё маленькая для тебя, Пол.

Отрывками слов прерывалось молчание; Пол почти не слышал, он только видел как движутся, выговаривая слова, её губы перед его лицом. Хотелось что-то воскликнуть, изъясниться, отшутиться, но жаркое послевкусие поцелуя не отпускало его так быстро. Словно танцуя, они приближались друг к другу и отдалялись, ожидая продолжения, но Пол не решался на что-то большее, боясь её вспугнуть. Всё его естество кричало и скулило, требовало утолить жажду, что иссушила в нем все прочие желания в эту минуту, но разум шептал остановиться. Повинуясь этому требованию, он замер, тяжело дыша через приоткрытый рот. Ммммистер Энтвуд, - Пол прикусил губу в отчаянной попытке убедить себя не схватить её за горло, его ужасно будоражила игривая манерность её обращения, - а вам палец в рот не клади!
Казалось бы, куда уж лучше - Пол вырвался из плена своих диких мыслей, он почти вдохнул и готов был слушать, говорить и даже не рыпаться в сторону Хёны. Но она раззадорила его снова. Отступая маленькими шажочками назад, глядя ему непрерывно в глаза и покачивая обнаженными плечиками, девушка прощебетала: Ну, раз ты меня поцеловал, - она игриво водила бровками, и Пола снова бросило в пот. Так так так..? То теперь точно не убьёшь. Энтвуд с интересом вытянулся, будто сурикат. Он следовал за ней, как плененный, каждый шаг. Она чуть отвлеклась на цветы, словно невзначай, тем самым оттягивая секунды и заставляя мужское терпение кипеть, как расплавленный металл. Пол старательно держал на своём лице маску спокойствия, но уже знал, что сейчас она вытворит какую-нибудь непростительную шалость. Впрочем, он теперь был благосклонен.
Что ты удумала? - он медленно ступал за ней по пятам, и когда она перегнулась через спинку дивана -отвернулся, часто дыша.
Хёна удержала на себе удивленный взгляд брюнета, когда в её руках появился красный платок. Своим ярким отблеском шелковистой ткани он перевёл все внимание на себя. Пол чувствовал себя, словно бык на арене - наточены рога, звучит напряжённая горячая музыка и есть только доля расстояния, чтобы сорваться с места. Но он не совсем понимал что к чему. Пока она, улыбаясь краешками покрасневших губ, не заявила: Когда ребята ставили машины, я поставила себя. И вот - бах! - залп огня, словно сигнальная ракета. Пол почувствовал, как срывает клеммы. Он широкими шагами преодолел расстояние между ними, бросаясь руками на красную тряпку. Своим продолжительным молчанием он отвлёк Хёну от шуток, но театральная пауза вовремя оборвалась. Хёна, - он начал с глубоким придыханием и словно разочарованием, разжёвывая каждую букву её необычного имени. В тёмных широко раскрытых глазах заиграли огоньки беспокойства, и Пол знал почему. Но играть по своим обыкновенным правилам сейчас не хотелось. Мужчина, держа красную скользящую ткань в своих пальцах, мягко и крайне медленно обматывал ею тонкие девичьи запястья, собранные вместе на его груди.
Чем ты думала, - он продолжал мотать платок, пока два коротких кончика не сплелись узелком, - с мальчиками нельзя таким шутить. Его будничный размеренный тон наводил шороху больше, чем крик, в который он мог бы сорваться. Пол и сам начал покрываться легкой пленкой пота от мысли, что эта хрупкая малышка могла стать жертвой неудачной ставки от небольшого ума или излишней самонадеянности, что по его понятиям все равно приравнивалось друг к другу, но не позволял себе сейчас раздуть из мухи слона и испортить такой прекрасный день.
Почувствовав, что её руки скованы, он игриво улыбнулся, оголяя край белых зубов. Потому что мальчики не самые терпеливые существа на свете, - он вплотную подошёл к её крошечной фигурке, обтянутой в легкое платьице. Словно ребёнок, она была так мила и хороша собой. Кукольность её голоса и манер добавляли перчинки в этот образ, которым Пол думал что пресытился за все их недолгое знакомство, но на самом деле он им не успевал надышаться, пока голова воевала с порывами сердца от гнета её волшебных и весомых чар.
Горьковато-сладкий вкус её губ занял собой все пространство, он замкнул круговорот всех его интересов на данную секунду времени. Пол видел перед собой только эти торчащие из-под рыжих прядей ушки, нежную кожу шеи. Он потянулся к ней губами, пытаясь коснуться всего, что было ему позволительно. Хотел большего, но от того, что не мог получить, кидался в омут иных ощущения: лёгких касаний, объятий, поцелуев. Казалось, что и этого достаточно, но он медленно увлекал её спиной к стене.
Когда ровная выкрашенная в светлый тон поверхность оказалась у кореянки за спиной, Энтвуд зажал её между своими руками, уперевшись в стену. Он громко дышал ей на ухо. Если бы я играл на тебя, обязательно бы смухлевал, чтобы выиграть. Он убедительно посмотрел ей в глаза, проскользнул кончиками пальцев ей по плечам, затем на перевязанные руки; вся эта игра увлекала его, и хотя многое из всего, что ему хотелось взять было вне доступа, но от того Хёна была ещё желаннее в его глазах.
Пол шутливо расстегнул на своей рубашке ещё пару пуговиц. Наверно, он хотел бы чтобы Хёна остановила его, потому что внутренний голос все ещё протестовал, но с другой стороны, бороться с желаниями было так тяжело и нелепо... Живём ведь все равно один раз, и эта жизнь - такая хреновая штука: ведёт тебя закоулками и уловками к чему-то, от чего ты точно отказался бы в здравом уме, но все же ты вляпываешься, наблюдаешь, привыкаешь, а потом вдруг искра интереса и всё - тебя уже не остановить. Неинтересное становится желанным и нужным. Он готов был нажать на стоп-кран в любой момент, и мысль о том, что Хёна может дать задний ход, остужала разгоряченный пыл. Красно-рыжие прядки волос как магнит притягивали его к себе, Пол собирал её связанные ладони в свои, поджимал девушку к стене. В какой-то момент он чуть не потерял рассудок. Схватив Хёну руками, приподнял над полом. Пожалуйста, скажи мне, если я должен остановиться прямо сейчас, - он осторожно прикусывал тонкую кожу на её шее, спускаясь к плечам. Каждый вдох давался с таким трудом, словно он разгружал вагоны, а не целовал девушку, и вся его нервозность только накалялась от неведения её дальнейшей реакции. Ведь почти все они такие: сначала строят глазки, манят в свои объятия, позволяют касаться своих губ, а потом вдруг бьют по морде с криком "Хам!" WTF?
Скажи, или я тебя сейчас... Брюнет вдохнул аромат пионов с её волос и вдруг - отпустил руки. Девушка, потеряв упор, медленно сползла по нему вниз, найдя ногами землю. Пол отвернулся лицом, но продолжал стоять, держа Хёну между собой и стенкой. Вечностью тянулось её неловкое молчание.
Пол едва расцепил свои руки, чтобы оторваться от стены и освободить Хёну из своих объятий. Хотелось кричать и стучать ногами. Он не то что бы чувствовал себя обиженным, скорее пытался не навязывать Хёне что-угодно серьезнее нескольких поцелуев, если девушка сама этого не пожелает, однако такой широкий шаг дался ему с огромным усилием.
Пол утёр краем ладони бордовые губы, и откинул хохолок влажных волос назад. Вот бл*ть. Пересекая комнату, он сел на низкий широкий подоконник, обложенный множеством подушек. Прямо под его ногами заканчивался пол, и падала отвесной стеной вниз стеклянная гладь этажей. Мужчина, собирая мысли воедино, смотрел себе на руки, которые беспрерывно крутили между пальцами длинный рыжий волос. Он поднял глаза, обмеряя Хёну своим обычным непробиваемо-спокойным взглядом, но где-то внутри, под маской непрошибаемости искрился ещё от пережитых чувств огонёк в его голубых глазах.
Иди сюда, - он ласково потянул её к себе на колени, - такая красивая девушка и такая разборчивая, я поражён. Пол погладил её по спине, словно успокаивая, но на самом деле он успокаивал себя. И был отчасти рад, что ошибался в первом впечатлении - Хёна оказалась далеко не такой доступной, какой вид порой создавала своим куражом и провокационной внешностью. Наверно где-то его кольнула и прикусила за бок крыса-ревность. Сколько прочих, таких же как он, разгоряченных и несдержанных было в её жизни? Сколько таких же идиотов тянулось своими ручищами к её нежным изгибам, но как много из них, в итоге, добирались до её внутреннего мира, не только до плоти, без шуток? Кому из них она была интересна не только как юное красивое тело, а ещё и как живая душа, в которой интересно было покопаться и разгадать, словно запутанный сканворд? И кто я сам после этого? - Энтвуд с укором посмотрел бы себе в глаза, если б мог.
Так что? Мы хотели покорять аттракционы, - словно стряхивая с себя пыль и все прочее, беспокоящее и ненужное, он обратился к девушке. Если уж ей в тягость одна только мысль о какой-либо близости с Полом, то он хотел бы сделать полшага назад, чтобы разрядить обстановку. Настроение его поугасло, и мужчина резко встал. Он начал собираться, как ни в чем не бывало, его уже манил открытый воздух. Пол прихватил с собой только телефон и очки, уже стоял в дверях, готовый ждать Хёну сколько понадобится.

Так, блять.
Крохотными быстрыми шагами девушка металась перед ним туда-сюда по квартире. Квадратных метров здесь было не так уж много, но одной Хёне этого должно было быть даже много - она просто не могла чувствовать себя тут зажатой стенами: настолько миниатюрной и юркой она казалась. Пол нервно постукивал ногтями по неотшлифованной, с мелким рельефом дверной поверхности. Он следил за передвижениями Хёны очень внимательно, и каждый раз когда девушка проскакивала мимо в поисках чего-либо, он многозначительно закатывал глаза, будто это что-то бы изменило.
Пол окинул себя взглядом в зеркале напротив: помятый шёлк рубашки хотелось уже выкинуть на помойку - так сильно надоела ему эта вещь всего за сутки. Он небрежно застегнул распахнутые на груди пуговицы, и тут же его облик приобрёл светское приличие. Выползая в общий коридор, он столкнулся с соседкой Хёны. Молодая девушка выскочила ему буквально на ноги, не заметив перед собой его рослую фигуру, резко возникшую из-за двери. Брюнет проводил её скучающим взглядом. Высокая, длинноногая, с вышколенной походкой и осанкой - в этом было так много излишне неестественного. Он конечно хорошо теперь знал: Хёна тоже не из лохушек, выходящих в магазин в пижаме, но за маской напыщенности он успел разглядеть что-то человеческое и простое. В общем, не по-душе ему уже были все эти кукольные ножки. Впрочем, когда они его интересовали так сильно, чтобы смотреть им в след?
Пол поёжился, выходя на воздух. Жара стояла страшная, но ветер, принесённый потоками быстрых машин охлаждал его до мурашек. Пол почти не глядя под ноги несся вперёд девушки к её же машине. Хотелось поскорее добраться до побережья и сунуться на какую-нибудь адскую карусель, чтобы смыть с себя неловкость за этот странный день. В целом, он не считал, что где-то ошибся или просчитался. Повинуясь своим желаниям он никогда не делал ошибок, и лишь отказываясь от них - упускал кучу возможностей. Так было всегда, и спустя миллион набитых шишек Пол, наконец, заучил, что не всегда правильный исход так очевиден, как кажется.
Девушка бодро перешагивала через трещинки асфальта, почти не отставая. Она говорила по телефону, но вслушиваться Пол не стал, вообще все, что его не касалось было по жизни фиолетово, он только уныло приоблокотился на фонарный столб, ожидая пока девушка закончит разговор. Мои друзья типо. Он понимающе кивнул головой, отрываясь от столба. Хёна одернула его за рукав: Смотри, я сделала фары. Они теперь закрываются как надо и обе горят. Это друг друга Маркуса мне бесплатно сделал. Энтвуд как-то невнимательно улыбнулся, смотря в сторону. Как будто я знаю кто такой Маркус. Поздравляю с обновкой. Главное, чтобы работали. Он проследовал за Хёной в машину. Пришлось вновь сложиться втрое, от чего он почувствовал как завтрак возвращается обратным путём. Пол сжался, пытаясь вытянуть ноги, но упёрся коленками в бардачок и гнусавым голосом выругался вслух.
Хёна снова взялся в руки телефон. Пол отвернулся, чтобы не беситься. Вообще, где-то очень-очень глубоко в душе его раздражало и, наверное, заставляло ревновать её внимание к чужим персонам. Особенно, когда разговаривать было не о чем, и внимание переключалось на других людей. Пол поскрёб зубами друг о друга, но Хёна быстро одернула его. Я познакомилась с Джесси случайно, она меня и притащила на ту тусовку с картами. И теперь раз я с этой машиной, то вроде как вхожа в их мир, в их компанию – они тоже быстро ездят, как ты. Полу было наплевать, если вдуматься. Он вообще брезгливо относился к чужим людям, которые, к тому же, переманивали у него интересных ему собеседников. Ревнивая кошка скреблась на душе, раздирая тонкие нематериальные оболочки души своими заточенными когтями, и чем больше он думал о том, что не единственный пуп земли, тем больше сводила его с ума эта злость.
Они в курсе моей истории с полицией, магазином и прочим. Присматривают за мной. Брайан тебя чуть не ударил вчера в баре, подумал, что ты меня «клеить» собрался. Брюнет цыкнул, словно хотел что-то сказать, но его перебили глупой мыслью. Он думал: Тоже мне, защитник отечества.
Все то время, что он мысленно ненавидел всех и вся, машина быстро и уверенно скользила в рваном потоке других автомобилей, и скоро уже остановилась на гладкой, огороженной кустами роз, парковке. Набережная впереди них раскидывалась в обе стороны бесконечным бревенчатым настилом, который, изламываясь и скругляясь, поворачивал вместе со скользящей линией широкого берега. В середине набережной, наперерез надвигающимся высоким волнам уходила в сторону горизонта стоящая на высоких массивных сваях широкая деревянная площадь; прямо возле самой воды встречало все рассветы и закаты громадное колесо обозрения, множество каруселей и автоматов, палаток, скамеек, навесов. Всё вокруг пестрило радугой цветов, а радостные детские крики заглушали собой шум прибоя. Внизу, на воде, минуя каменистые насыпи берега, плескались на досках и катамаранах молодые ребята и девушки. Пол подошёл к ограде следом за Хёной, вставая позади неё. Он с тоской посмотрел на этот праздник жизни - когда-то и он был таким же молодым сорванцом, как безумно захотелось вернуть то беззаботное время! Смотри, смотри, как красиво - она вытянула руку перед его носом, указывая вдаль. Действительно. Волны переплетались в причудливом танце, их золотящиеся на свету гребешки искрились густой пеной, а вдалеке, возле горизонта, океан чернел и становился бесконечной гладью. Пол задумчиво смотрел туда, куда указывала её рука, думая, однако, о чем-то совершенно отстраненном. А пойдём вниз, - она успела дёрнуть Пола за собой, прежде чем он пришёл в себя. Мужчина почти сразу споткнулся, наступил себе одним ботинком на другой, улетел по лестнице вниз. Рыжеволосая уже плескалась в ласковых волнах, осторожно ступая по каменистым берегам, а над её головой вверх уходили огромные бетонные сваи, каждая из которых была метров на 100 выше Хёны. Пол медленно брел по камням, спускаясь все ближе к воде. Он не смотрел себе под ноги и вовремя решил остановиться, чтобы не омрачить утро поездкой к травматологу. Мужчина с тщательно скрываемой улыбкой смотрел, как его спутница ликует при виде диковинных ракушек и камней, словно нашла среди них бриллиант. Хёна, не упади, - включил режим "папочки" брюнет, заигрывая с её внимательностью. Хёна, будто специально стала скатываться голыми ступнями по округлым камням, то и дело ловя равновесие. Пол улыбнулся шире, отмечая для себя, что таких хамок ещё в жизни своей не встречал. Я считаю, что ты слишком серьёзный. Девушка будто отчитала его за какую-то провинность, но Пол не чувствовал себя виноватым. Ведь серьёзность - это не что-то постыдное или плохое. Можно быть слишком злым, слишком мелочным, слишком жадным. Но слишком серьёзным - вряд ли.
Пол пожал плечами, шагая в её сторону. Ты считаешь, я должен почаще бывать таким, как вчера ночью? - брюнет перебирал носком своего ботинка овальные камушки перед собой, прежде чем наступить. Вместо ответа на скорее риторический вопрос, Хёна завела старую песню, от которой он сам только-только отошёл. Знаешь, я знала, что ты меня не тронешь. Кореянка утаила за маской серьёзности улыбчивую гримасу, схватив Пола за руку. Он уже готов был вырвать руку с корнем, чтобы вручить девушке и не мучиться. Хёна, Хёна, потише! Он несся за ней по пятам, не всегда успевая. Удивительно, как манило его это звонкое имя. Хотелось произносить его вслух чаще и чаще, словно утоляя им жажду.
Выскочив на дорожку, они остановились, и Пол, схватившись за бок, скорчился в неестественной позе. Фух, радиоактивная девка. За тобой не поспеть. Он встал спиной к бетонной стене возле лестницы. Пол отдышался, подыскивая слова. Мне кажется... - он начал было выбирать мысли и складывать их в грамотный ответ. Просто потому, что ответить ему хотелось. Наверно, он действительно был предсказуем в своей порядочности, но плохого в этом было мало. Пожалуй, сотвори он с ней что-нибудь против воли, никогда в жизни потом себе бы не простил. Хёна перебила его громким вскриком. Джесси едет! Энтвуд скривился в неправдоподобной полу-улыбке, надеясь найти в себе силы чтобы не съязвить. Счаааастье-то какое, - не выдержал. Он провёл ладонью вдоль по волосам и обратно, задирая хохолок на голове ирокезом. Мужчина специально не смотрел, как яркая машина заруливает в их сторону, это казалось ему по-человечески обидным. Прерванная чужим вмешательством гулянка была загублена.
Не знала, что вмешаюсь в чужую свиданку, но это не телефонный разговор. Пол с силой сжал челюсти, чтобы промолчать. Агрессия была сегодня ему так не к лицу, а потому он отошёл на пару шагов, дабы не мешать и не встревать лишним звеном. Мужчина ощутил себя явно ненужным в чужих разговорах. Он уселся на каменную ограду, болтая ногами туда-сюда. Лишь отрывками до него доносились мало интересные клочки диалога. Каждый раз натыкаясь на взгляд Джесси, Пол давил в себе необъятных размеров порывы встать и уйти. И лишь вероятность показаться со стороны обидчивой принцессой удерживала его задницу на месте.
Они болтали, и болтали, и болтали. Казалось, что не будет конца и краю этим бестолковым бабский сплетням. Пол уже несколько раз вставал со своего нагретого места и делал круг до парковки и обратно. Каждый раз вставая возле девушек, он надеялся что вот сейчас у кого-нибудь из них взыграет совесть и они хотя бы посветят его в свои безумно важные разговорчики, но лучше, если распрощаются, и каждый дальше займётся своими делами. Например, аттракционами. Пол с грустным ожиданием посмотрел наверх, где впереди, высоко нависая над людьми, медленно покачивалось и прокручивалось колесо обозрения. С едва слышным скрипом, а может шумом громадного механизма, оно застывало на пару десятков секунд, и продолжало вертеться дальше.
Хёна вырвала Пола из задумчивости, слегка касаясь его ушей своим озадаченным голоском. Пол едва смог оторваться от колеса, но все же посмотрел девушке в глаза. Он наконец вздохнул с облегчением, что Джесси испарилась так же быстро, как и появилась здесь. Кажется, надо многое тебе рассказать.
Пол набрал побольше воздуха и приподнял подбородок. Сквозь зубы, он произнёс: Идем. Увлекая Хёну за руку наверх по лестнице, он вёл её в сторону парка с каруселями. Не то что бы ему было все равно на мысль, которую Хёна хотела с ним разделить, но все-таки стоять там внизу на месте он уже устал и хотел двигаться, гулять и не прерываться на болтовню. Что-то детское взыграло во взрослом широкоплечем дядьке. Глаза его заискрились огоньками радости, когда очередь на быстро крутящуюся огромную карусель становилась все ближе и ближе.
Уже стоя в очереди, он вдруг одернула Хёну за плечо, словно только что вспомнил. Ну так что твоя нудная подруга тебе поведала?

Вокруг этих совершенно отбитых от прочей жизни людей бурлил целый океан красок. Они двое, занятые каждый своими мыслями, стояли посреди толпы, которая шумно стучала, кричала, пульсировала и непрерывно двигалась. В этом безумном потоке Пол даже побаивался потеряться. На одном крохотном участке набережной, высоко возвышаясь над прохладными океаническими волнами на бетонных сваях стоял этот парк, словно отшельник, убранный прочь, подальше от жилых домов и бизнес-центров. Внизу, гуляя между монументальных опор моста, галдела ребятня и молодёжь постарше; вдалеке на песке разжигала костёр и танцевала под музыку из больших колонок группа студентов, догуливающих последние деньки лета.
Пол стоял как раз возле ограды, заняв оборонительную твёрдую позицию, чтобы не пропускать любителей лезть без очереди. Он поглядывал вниз с таким внимательным интересом, словно стремясь пересчитать все камушки на земле, но постоянно кто-то толкал его то в плечо, то в бок, и он сбивался со счета. Среди множества чужих голосов один уже знакомый почти неслышно произнёс откуда-то сбоку: Пойдем лучше на колесо обозрения, - легкий рывок, и она растворилась в толпе. Пол не сразу опомнился, он отстранился от холодной ограды, растеряно глядя по сторонам, но рыжая грива уже мелькнула за десятком мельтешащих людей и исчезла. Пол шел почти на ощупь - людей в очередях было такое дикое количество, что сложно было даже вздохнуть, не то что опустить голову и посмотреть под ноги. Наконец, вот она! Попалась, - он мягко прихватил её за плечо, подходя ближе.
Толпа развлекающихся здесь была ещё больше: очередь двигалась медленно и лениво, но все же ждать вечность не пришлось. Из навесных колонок рекой лилась музыка, и каждой новой песне Пол едва слышно подпевал, но наткнувшись на очередной недоумевающий взгляд из толпы, он начинал смущаться и прятал глаза в пол. Когда их очередь наконец-то наступила, мужчина чуть не грудью ворвался вперёд, в кабинку, утягивая за собой Хёну. Молодой работник парка зашёл следом и объяснил в двух словах правила техники безопасности. То есть я не смогу её выкинуть на самом верху? - брюнет хитро улыбнулся, пристегивая ремень Хёны и понастойчивее нажимая на пряжку: вдруг расстегнется?
Кабина тронулась, слегка качнувшись, и это движение заставило их обоих вцепиться в поручни, а затем ход стал плавнее, и Пол, который с трудом находил в себе силы не смотреть под ноги на уходящую вниз землю, даже почти расслабился. Горизонт поднимался вместе с ними, а там и волны прорисовывались чётче, и даже облик удаляющегося города становился аккуратнее и улыбчивее. Бетонные джунгли с высоты птичьего полёта были не такие уж грозные и серые, ласковое летнее солнце сглаживало острые углы зданий и улиц, задавало красок, и как-то невольно хотелось улыбнуться этому чудесному виду. Пол сжал руками поручень вновь, когда, достигнув верхней точки, кабина приостановилась на пару мгновений.
Все время, что колесо поднимало их на вершину города, Пол внимательно слушал Хёну. Разговор она начала издалека, вводя в курс дела. Но прежде открыла шкафы с собственными скелетами. Он смотрел в сторону, однако улавливал каждую деталь её повествования - мысль о том, что так он может узнать её получше заставляла слушать не отвлекаясь.
Я смотрела фотографии с той ночи, нашла на них человека, который мне тот коктейль подсунул. Потом ходила, знакомилась, спрашивала про него. Нашла в итоге.
Пол, вообще-то, ждал какой угодно скучной девчачьей истории, которой подруга приехала поделиться средь бела дня, но все оказалось гораздо более мрачным. Энтвуд даже как-то смущённо опустил глаза, мысленно стыдя себя за неуместность своего поведения. Он поджал губы. И теперь ты собираешься спасать человечество в одиночку? Повисла неловкая пауза. Поддержки от меня никакой, я знаю. Но что она хочет делать со всей этой информацией? Пойти спасать подругу с голыми руками?
Мужчина болтал ногами, словно помогая колесу крутиться и опускать их обратно на землю. Он наверно и хотел бы сказать что-то умное, но ничего не пришло в голову. Вышло только: Отдай все, что вы на парня накопали в полицию. Они разберутся. Пол спрыгнул с лавки, как только шумный механизм смолк и кабинка достигла земли. Он галантно подал руку девушке, и вместе они, толкаясь в узкой калитке, вышли обратно в толпу. Извини, что я тебя всем этим нагрузила - так хотелось высказаться. Мужчина, кивнув, приобнял её за плечо. Хотел прижаться, но почему-то не стал. Наверно, время неподходящее. Уж за этим обращайся всегда, - он ободряюще похлопал кореянку по спине и чуть подтолкнул вперёд себя, чтобы снова не потерять из виду.
Они пробирались сквозь лабиринт из людей, которые недовольно охали и топали ногами. Хёна чуть прибавила шагу по направлению к палаткам с угощениями, и кошелёк Пола тут же зачесался, предвещая новые траты. Впрочем, если быть честным, это все было ему несколько в радость. Деньги все равно с собой в могилу не утащишь, и здесь, в этой жизни, они нужны только для того, чтобы их тратить, зарабатывать и снова тратить. Тем более, как отказать такой трогательной девушке.
Хочу мороженкууу. Она кокетливо пошевелила подолом платья, словно успокаивая его на ветру. Брюнет откликнулся коротким кивком. Он оставил Хёну стоять на своём месте, а сам засеменил к аппарату. Машина, на которой ярко-голубыми буквами красовалось короткое слово "Мороженое", стояла уже почти пустая, поэтому пришлось пройтись немного вдоль длинных рядов с угощениями. Пол выцепил из общей массы почти безлюдный прилавок, и направился туда. Яростно обсасывающий уже давно пустую палочку от эскимо продавец в клетчатой кепке приподнял на Пола свой скучающий взгляд. Не идут продажи, брат? - Энтвуд осмотрел многочисленные лотки с разноцветным мороженым, выбрал несколько самых ярких сортов и попросил два больших рожка. Хрустящая вафля была горячей и ароматной, словно только что сошла с конвейера, а щедро накиданные друг на друга шарики заветного лакомства подтаивали прямо на глазах, расплавляясь от горячего солнечного света.
Пол гордо вышагивал по направлению к наверняка заскучавшей Хёне, он нёс мороженое впереди на вытянутой руке. Рожок весело искрился из-за лопающихся крохотных льдинок сверху мраморного шарика, и липкий сироп уже медленно сползал по вафельке вниз. Пол, углядев такое безобразие, ускорил шаг и чуть не бегом влетел в Хёну, на ходу запихивая ей в рот рожок и истерично гогоча от смеха. Скорее! Скорее! Оно сейчас растает! Касаясь липкими пальцами её ладоней он комично поморщил нос. Фуууу, ну ты свинья. Смеясь, Пол обтирал пальцы об её плечо. Зачем меня испачкала? - мужчина с удовольствием и даже жадностью откусил кусок от сливочного шарика на своём рожке, и тут же схватился за зуб, который взвыл дикой болью. Во дурак - с какой-то искренней долей разочарования констатировал он и, выбросив ещё не съеденное мороженое за ограду, прямо в воду, подхватил Хёну на руки.
Он уверенно шёл вперёд, хотя совсем не видел куда - весь обзор закрывала девушка, которая крутилась в его руках как змея. Пол на секунду остановился возле края набережной, как раз над самой водой. Ну-ка, купаться! Он несколько раз качнул её над забором на руках, будто собирался и правда сбросить её с этой высоты в темную солёную воду, но когда она завопила, и весь пляж обернулся посмотреть на них двоих, брюнет умерил пыл. Он мягко опустил Хёну на землю и даже поправил на ней задранный подол платья. Примирительно улыбаясь, он предложил: Можно я тебя кое-куда прокачу? Пол достал из-за спины бренчащую связку ключей от "Ниссана", которая ещё секунду назад находилась в сумке у Хёны. Никогда не спрашивай где я научился так делать.
Оставаться здесь все равно смысла особого не было: колесо обозрения было единственным стоящим аттракционом, ради которого стоило отстоять очередь, а народ всё прибывал, а океан чернел, предвещая шторм.
И правда; Пол поднял глаза. Над головой чернели тучи, и ветер закручивался в грозный вихрь. Пол поспешил в сторону парковки, подгоняя Хёну. Они оба были совсем не готовы попасть под дождь. Когда Энтвуд все-таки уселся на водительское кресло и за ним закрылась с лёгким хлопком каркасная дверь, освобожденная от лишних "внутренностей", на крышу их маленького укрытия обрушился стеной холодный ливень. Пол с грустью посмотрел в окно: лениво колышущаяся до этих пор водная гладь теперь бушевала и рябила, она поднималась серными волнами на полметра вверх, и обрушиваясь под ноги убегающих с пляжа людей. В один миг этот праздник жизни превратился в печальную пустующую картинку: на ней был лишь дышащий грозовыми раскатам на черном горизонте фон, и больше никого. Пальмы прогибались под сильным ветром, и самые длинные листья даже почти касались крыш припаркованных на стоянке автомобилей.
Всё равно поедем. Пристегнись, пожалуйста. Это "пожалуйста" прозвучало так тихо, что Пол даже сам смутился, уж лучше было вообще не говорить, чем ляпнуть что-то так нелепо. Он откинул сидение на свой манер назад, обращаясь к рулю в полу-лежачем положении. Лёгким поворотом ключа мотор загремел грозным рыком на всю улицу. Яростный и агрессивный - этот звук порождал внутри что-то столь же звериное, стремящееся мгновенно вырваться наружу. Машина, словно одаренная живой душой и сердцем, тянула его к себе, и Пол не мог противиться этому притяжению. Он мягко вжался рукой в руль и, отпуская сцепление, сорвался с места так резко, как будто на всех оборотах машину просто удерживали навесу, а потом вдруг спустили с поводка. Завтра поменяем тебе тормоза. Пол сказал это в сторону, не отрываясь от дороги. Он вылетел с пробуксовкой на опустевшую длинную не застроенную улицу вдоль набережной, и оставил за собой длинный черный след от протертых шин. В воздухе тут же запахло жженой резиной. И колеса, видимо. Смеясь над своей маленькой тягой к большим скоростям, он ещё поднажал вперёд. В нем так сильно взыграла лихая мальчишеская отвага и безбашенность! Дождь все хлестал им навстречу, ударялся громадными каплями о лобовое стекло и стекал вниз непроглядным водопадом. Лавируя между редкими медленными машинами, он начал ускоряться, превышая все допустимые и недопустимые скоростные режимы. Мотор кипел и ревел, Пол даже с неуверенностью поглядывал за показателями - как бы не перегрелась. Но отпустить педаль он не мог. Когда на горизонте появлялись размытые быстро приближающиеся стоп-сигналы, Пол с силой зажимал ручку коробки передач, словно она бы спасла его, случись что. Он оттормаживался прямо перед ними, в самый последний момент уходя то резко вправо, то влево. Сам он, конечно, вдохновленно молчал, зато с нескрываемым удовольствием слушал, как на каждый рывок вперёд и разгон восторженно реагировала его спутница, заглушая криками пронзительный рёв двигателя. Уже на 200 км/ч машина начала сбрасывать скорость самостоятельно, и стало понятно - больше не потянет. Длинный пустой проспект заканчивался впереди оживленным перекрёстком и, подъезжая к нему уже на 80, Энтвуд чуть забрал вправо, затем добавляя газу резко влево, и миниатюрный автомобиль унесло в круглый занос, разворачиваясь на встречку и вставая в обратном направлении в полосу движения. Зад Ниссана разошёлся с каменной кладкой тротуара парой сантиметров, и резкий прилив адреналина схватил Пола за горло. Не успев отреагировать на движение справа, он со всей силы вдавил педаль газа в пол и, рассекая неглубокую, но широкую лужу, выскользнул вперёд за пару мгновений до возможной аварии. Пол со злостью надавил на гудок, от чего стремительно пустеющая улица наполнилась ещё пронзительным звуком, помимо громкого рычания двигла и уносящегося вдаль с потоками ветра визга рыжеволосой девчонки. Боишься? - он на полсекунды обратился взглядом на Хёну. Дорога, черный горизонт, без единого намёка на дневной свет, бушующая стихия вокруг - всё это было так дико и неподвластно человеку, что даже убегая на высоких скоростях невозможно было почувствовать себя в безопасности. Казалось, что эта темнота уже дышит тебе в затылок - в зеркале заднего вида кроме мрачных сизых туч и льющего стеной дождя не видно было ни зги. И вот-вот она сомкнёт свои цепкие лапы у тебя на горле, а от того по коже проходила мелкая дрожь.
Они выскочили с трассы на объездную дорогу, которая хитро путаясь между парком и жилым кварталом, вела прямо в сердце Лос-Анджелеса, мимо бизнес-центров, заканчивающих свой рабочий день, к светящимся сквозь серую размытую картинку громадным белым буквам "Hollywood". Те, восседая на своём законном, обретённом уже очень давно месте, внимательно глядели на город свысока. Пол держал направление на запад, просто в объезд вечерних пробок пришлось делать большой крюк, и когда они добрались до места назначения, день уже подходил к своему завершению. Для начала они ещё путались дворами в поисках магазина, а когда Пол оставил спутницу в машине и вернулся с сумкой продуктов, было уже темно. Как быстро закончилось лето - меланхоличная тоска овладела его сердцем и тихо поскрипывала из своего панциря.
Очень медленно, и очень-очень лениво, спрятавшееся за тучами солнце плыло навстречу океану, уже не создавая света, который мог бы пробиться через густые и растянутые по всему небу тучи.
Скалистый берег весь дребезжал и трясся от натиска волн, и ни одно дерево не красовалось на вершине этой высокой отвесной скалы. Впереди, где дороги уже совсем не было, на фоне чернеющего неба стояло только одно-единственное на несколько километров в округе здание. Его плавные линии и одинокий вид тянули к себе магнитом, особенно в этот проливной дождь, когда так хотелось забраться под крышу и просто наблюдать за стихией. Впереди раскрашенного в бело-красное одеяние маяка не было абсолютно ничего, лишь вода, вода, вода.
Пол заглушил мотор и вдруг все вокруг стихло, словно больше и не было в природе звуков. Шум дождя был уже настолько привычен, что не выбивался из общей картины. Погасив фары и свет в салоне, мужчина ещё несколько мгновений сидел, взявшись за руль. Он обдумывал зачем приехал сюда сам и привёз Хёну, но наверно это был просто порыв души. Изначально-то он хотел просто поехать в какую-нибудь кальянную и посидеть часок-два за бестолковыми разговорами, а может снова поссориться и разойтись по домам, хлопнув дверьми автомобиля. Но вот сейчас, в уже сгущающейся темноте, он был в одном шаге от края света, где земля уходила из-под ног, и ему уже ничего не хотелось сильнее, чем забраться на самый верх крутой лестницы и очутиться внутри этого старенького маяка. Пойдем? - он ласково улыбнулся, но в темноте это вряд ли было заметно. Голос его звучал волнительно и тревожно, будто он ожидал какого-то чуда, как ребёнок в ночь на Рождество.
Пол вылез из машины и, прыгая по мокрой высокой траве, вытащил Хёну на улицу. Он заторопился в сторону укрытия, не позволяя кореянке отставать.
Полое внутри, здание старого маяка встретило их приоткрытой и очень тяжёлой деревянной дверью, винтовой лестницей по всему периметру и щитком с проводами, умело упрятанным в темной круглой комнате. Боишься темноты? - он пихнул её бедром, подначивая. Я - боюсь! Здесь, под крышей пахло многолетней сыростью, но наверху должно было быть посвежее. Пол вручил Хёне телефон с фонариком; он полез ковыряться в щитке, по заученной когда-то очень довёл комбинации переключил несколько выключателей, и скоро над их головой загудели старые провода, механизмы и лампы. Круглое помещение наполнилось очень тусклым светом четырех пыльных фонарей, которых хватало лишь на освещение каменных ступеней, ведущих под крышу. Энтвуд запрокинул голову, чтобы рассмотреть обшарпанные старинные стены, но взгляд его во мраке так и не нашёл никаких новых интересных предметов. Стремно здесь, внизу. Надо идти наверх. Он сам не заметил, как сдвинулся ближе к Хёне и взял её маленькую ладонь в свою. Карабкаясь наверх, они мешались друг другу на узких ступенях, и никто не хотел идти вперёд гордым пионером. Пол поскрипывал сжатыми челюстями, это место наводило на него одновременные ужас и благоговение. Добравшись до последней ступеньки и перешагнув порог верхнего яруса маяка, они убедились в том, что кроме них тут давно никто не бывал, и точно не выскочил бы сейчас из-за угла. Пола обуяла ностальгия, в которой он видел что-то непростительно стыдное: с этим местом было связано слишком много воспоминаний, и он почему-то решил пополнить этот багаж, притащив сюда теперь ещё и Хёну.
Ступая по каменному полу в сторону потрескавшихся огромных окон, он обогнул большую, размером как три мужика, лампу. Уже давно погасший, этот источник света и спасательный огонь для моряков был по-прежнему очень горд и величествен. Энтвуд помнил ещё то славное время, когда он работал и подсвечивал горизонт, а сам Пол ребёнком прибегал сюда с близкими друзьями, и они проводили бессонные ночи в этой комнате, наблюдая, как красный луч освещает водную гладь. Нередко приносили сюда музыку, звали компании, играли в карты. А когда стал старше понял, что такие места надо хранить в своём сердце и не открывать всем подряд. Маяк стал интерпретацией его личного внутреннего мира, к которому он уже столько долгих лет не обращался, чтобы восстановить осколки памяти, но теперь они всколыхнулись и осыпались на голову, как старая штукатурка.
Здесь, спрятанный за этим громадным и  погасшим скорее всего навсегда фонарём, стоял большой диван, обращённый лицом к окну, а ещё небольшой столик, покрывшийся многовековой пылью. Одна неяркая лампочка над головой давала немного света и тепла.
Пол остановился возле окна, вглядываясь в рябь от дождя на воде, когда через весь небосвод пролетела громадная молния. Её ветвистые отростки озарили мгновенной вспышкой каждый уголок пространства, а спустя долгих десять секунд послышался очень громкий, и очень далёкий раскат грома. Энтвуд даже сделал шаг назад, он поёжился, осознавая неуправляемость этой беспокойной стихии. Не хотелось бы когда-нибудь попасть под такую грозу на природе. Пол прошёлся по кругу, отмеряя своими широкими шагами помещение, а заодно и проверяя насколько целы стекла в громадном окне, открывающим вид на бесконечный Тихий океан.
Присядь-ка, - он сам опустился на мягкие подушки и положил рядом сухой тёплый плед, который утащил из машины Хёны. Когда девушка опустилась рядом с ним, Пол наконец-то расслаблено вытянул ноги, отпуская усталость. Он положил тяжелую голову назад, на спинку дивана и шумно вдохнул. Расскажи мне ещё что-нибудь. Что угодно. Брюнет посмотрел на задумчивую рыжеволосую девушку и отметил, как идёт её лицу бледный свет восходящего месяца.
Он и правда не собирался больше никуда. Разложенный на столике большой термос, завёрнутые бутерброды, готовый походный ланч-бокс, всё было здесь, на расстоянии вытянутой руки в их распоряжении. А ещё мягкое одеялко и приятная компания, по-крайней мере для Пола уж точно. Он смотрел сквозь полу-тьму на аккуратный профиль кореянки, её точеные и словно вырезанные изо льда черты лица, и медленно уплывал, хотя чувствовал это и сопротивлялся течению. Наверно меньше всего он хотел чувствовать себя глупым влюблённым мальчишкой, в его-то взрослые и уже пожившие реальной жизнью годы. Но все равно почва уходила из-под ног, как ни пытался он её удержать, и всё равно он начинал путаться в мыслях, когда хотелось что-то сказать. Можно вопрос? - наконец, после долгой, но совсем не напряжённой паузы, спросил Пол. Он смотрел в окно, сквозь стучащиеся в помещение струи ливня. А, не важно. Он не успел дождаться ответа и перебил. Мужчина, подобрав ноги на диван, укрыл их своим краем пледа и сунулся в пакет с едой.
Хотя нет, - он с упоротым видом вытащил голову из пакета и посмотрел на девушку в упор. Глаза его приблизились к её глазам и он выдохнул: Что для тебя все это значит? - Пол обвёл пальцем помещение и крышу над их головой. Он нисколько не наседал на неё своим тоном или вопросами, скорее наоборот пытался разрядить обстановку, чтобы просто разобраться и по-человечески поговорить. Хотелось бы продолжать нежничать, как с утра, но запас энтузиазма иссякал без постоянной поддержки этого пламени. Он, состоявшись уже как нагулявшийся по молодости мальчик, уже точно не хотел мимолетности, она его отвращала. В то же время мысль о серьёзности была настолько же далеко от Пола, как и космос. Однако вот сейчас, ему так хотелось быть поближе к Хёне! С ней он ещё точно не нагулялся и чувствовал, как не хватает ему её шутливых прикосновений.
Ты сказала: "я знала, что ты меня не тронешь". Почему? У меня на лице написано, что я добряк? - он рассмеялся в полголоса, чтобы не нарушить священную тишину этого отдаленного от цивилизации уголка родной земли. Мне думается, что ты разбираешься в людях лучше, чем кажется поначалу. Откуда столько опыта?

Холодный, уже почти осенний ветер завывал под дребезжащими стёклами. Он мог бы ворваться сюда сквозь трещинки и щели в старых рамах, разбавить холодком уже почти нагретое дыханием людей помещение, но наверно только припугивал, оставаясь снаружи. Как быстро поменялась погода. Лето отработало свою смену и, психанув, бросило все на самотёк. Солнце уже касалось воды, и серое небо разбавлял розово-жёлтый закат, который было видно крохотными кусочками из-под тяжелых, осевших низко над землёй туч. Пол замечтался, глядя в сторону бескрайнего океана. Как странно, где-то очень-очень далеко отсюда есть ещё материки и острова, у людей там наверно начался новый день. А вдалеке, если посмотреть направо, можно было увидеть, как скалистое побережье изогнутой дугой уходит вдаль, и как небо над ним окрашивается заревом от огней большого города, который, к счастью, отсюда не было видно. Стихия гневно бушевала, раскидывая волны по заточенным скалам, осыпая листья с далеко стоящих ещё зелёных деревьев, стуча дробью дождя по старенькой листовой крыше. Пол даже поёжился от ощущения, что вдалеке от привычного цивилизованным городским жителям комфорта стало так промозгло и одиноко.
Моя мама бы меня сейчас осудила. Она считала, что мужчина ни за что не должен видеть ни натёртых ног, ни отросших корней на окрашенных волосах, никаких «женских штучек»,  ничего такого. А я вот хулиганка такая. А ещё тебе повезло, что ты не пробовал еду, которую я ем. Мы, корейцы, любим есть всё очень острое, перчённое. Пол так внимательно слушал, что засмотрелся на её лицо с нескрываемой тёплой улыбкой. Он легонько вздернул пальцем кончик её носа: Мама отчасти права. Мужчины любят глазами, но наверно кроме стертых ног и непрокрашеных корней есть в нас грехи пострашнее. Одной красотой, какой бы безупречной она не была, сыт все равно не будешь. - Пол сделал паузу, опуская глаза вниз, на колени, - Как ни парадоксально, за красотой гонятся, но в одиночку она ничего не стоит. Как раз ничто, кроме внешних качеств, добавить и убавить в себе нельзя, и в этом вся соль. Оно как-то должно быть всё и вместе. Сразу. Воспитание, характер, личность, красота. Скажешь, раскатал губу, но это так. Тянуть из человека то, чего в нём от природы нет и видеть хорошее в плохом тоже долго не получится. По мне, так лучше смотреть на мозоли. Брюнет провёл ладонью по её ноге вниз к самой стопе и сразу отпрянул, чтобы не смущать.
Я кстати люблю все острое и перченое - он так многозначительно посмотрел ей в глаза, словно мысленно передал ей продолжение, которое не произнёс вслух: Девушек, видимо, в том числе... Так что как-нибудь потом угостишь меня вашей едой. Он попробовал последние слова на вкус, будто ища в них сокровенный смысл. "Вашей". На самом деле в этом было что-то неприятное. Он никогда прежде не задумывался как чувствуют себя люди, попав в чужеродную обстановку. Не приходилось просто. В его чудесном мире все жили на своих местах и прекрасно себя чувствовали. Американцы - в могучей Америке, корейцы - в независимой Корее, русские у себя на отшибе на громадном куске земли. И зачем, думалось ему, кому-то перебираться в другие, совсем иные страны и города, общаться на чужих языках, ища пристанища в жизни? Неужели они не чувствовали себя здесь чужими? Пол приобнял Хёну за плечо, повинуясь одолевшим мыслям. Ему очень хотелось, чтобы она чувствовала себя защищённой.
Допрос с пристрастием продолжался, но чем больше они говорили, тем легче становилось Полу. Хотя душу здесь открывала только Хёна.
Так что? Мужчина потёр ладони, которые покрылись влажной пленкой пота. Не знаю. Я не думала об этом. Пол кивнул ей в ответ, мол, понимаю. На самом деле он действительно всё понимал и оценивал здраво. Ну что он ей за пара такая? Общение их потихоньку складывалось, но Пол сам не знал пока какая в итоге его конечная цель. Ему все ещё казалось, что он в любой момент может соскочить с правильного направления в сторону и все испортить. А может у меня просто реально синдром папочки? Бред, забудь. Он закрыл ладонями лицо, потёр глаза и щеки с жёсткой щетиной, просто слушая и не возникая. Он только раз кивнул в ответ головой, соглашаясь, что на уме у него действительно не было ничего плохого ещё с той ночи, когда она оказалась в его доме и его постели.
Джесси говорит, что я слишком доверчивая. Уже почти просохшая грива густых волос укрыла его колени. Тело наполнилось теплом, и время тут же остановилось, не давая торопить события. Ты тоже так думаешь? В ответ он поджал губы и мотнул головой, от чего капли воды, осевшие в его коротких тёмных волосах упали Хёне на плечи. Он укрыл её пледом, стягивая его со своих колен у девушки из-под головы. Нет. Кореянка перебила его следующим вопросом. Мужчина задумчиво посмотрел в потолок, выбирая мысли, которые мог озвучить. Я думаю, что ты осторожная. Почти всегда, - он опустился на диване ниже, вытягивая длинные ноги, сильно уставшие от сегодняшних похождений. Пол растянулся бревном и это положение его вполне устроило. Он продолжил: Ты хороший человек, хотя и усердно это от меня скрываешь, - он даже хохотнул, вспоминая их нестандартное знакомство и все те недружелюбные, надменные взгляды, которые сверлили и жгли ему спину. Пол даже задумался на секунду а ту ли Хёну утащил сегодня с собой на прогулку. И, наверное, это твой способ самозащиты. Я не хочу психоанализа, просто это моё мнение. Ты одинока только потому, что тебе всё это не нужно, - он развёл руками, - Потому что иначе бы у твоих ног лежал весь мир. Я думаю, что тебе комфортно жить в гармонии только с самой собой, не вдаваясь в подробности того, как чувствуют себя люди вокруг и как повернётся жизнь завтра. Наверно, я даже не вижу в этом ничего плохого. Сам такой же. Пол замолчал, неловко постукивая пальцами по мягкой диванной подушке и проводил последние секунды заката за горизонт. Молчание не было долгим, как-то не хотелось ему опять молчать. Вроде только-только наконец пошёл разговор по душам.
Хотел показать тебе закат. Не получилось. Будем смотреть на дождь. - он хлопнул ладонью по запылившейся ручке дивана и уселся поудобнее. Есть очень горячий чай. Будешь? Тебе, вообще, не холодно? Назойливой мухой брюнет закопошился возле Хёны.
Стук дождя усиливался, и вдруг небо снова озарилось яркой вспышкой. Прямо перед их лицом, может быть всего в паре километров широкий разряд молнии ударил в землю, нервно подрагивая и исчезая как ни в чем не бывало.
Энтвуд потянулся к стоящему рядом термосу. Его глянцевая серебристая поверхность переливалась в свете тусклой лампы, и мужчина даже с долей грусти посмотрел на большой фонарь за своей спиной. Как хотелось бы включить его и показать Хёне могучий спасательный огонь. Он приоткрыл крышку термоса, и горячий пар окутал лицо. Стало так тепло, словно и не было промокших ботинок на его ногах, мокрой рубашки поверх голого тела. Он вдохнул этот чудный запах бергамота и поднёс термос к губам Хёны, помогая ей приподнять голову второй рукой. Осторожно.
Спустя почти час разговоров непогода всё ещё не выпускала их из-под крыши. Казалось что такого количества воды просто не может быть - ливень бесконечным водопадом падал на землю, и на смену одним тучам, израсходовавшим свои ресурсы, приходили другие.
Зеленый. Я бы покрасил машину в зелёный,- Пол сдержанно улыбнулся, закрывая глаза. Сон так быстро забрал его с собой, что он и не заметил. Уже почти откидываясь, он едва различимо произнёс, прижимая Хёну к себе и обнимая: Разбуди когда закончится дождь. Я отвезу тебя домой.

Яркие блики раннего солнышка, поднимающегося из воды, защекотали веки. Захотелось спрятать лицо под подушку, но таковой не нашлось, поэтому Пол просто поелозил головой по твёрдому подлокотнику и поморщился, утыкаясь носом себе в руку. Несмотря на все неудобства такого походного сна, отрываться от него не хотелось. Сегодня сны были какими-то особо чуткими, яркими и добрыми, словно из детства. И воздух здесь был пропитан такой яркой свежестью и приглушенным запахом морской соли, что голова была свежая и лёгкая, как никогда. Пол усердно оттягивал момент пробуждения, но за наполовину выбитыми стёклами уже громко гоготали чайки, а по длинному каменистому берегу вышагивали важные аисты парой среди прочих птиц, щёлкая длинными клювами по воде. И все эти звуки медленно возвращали его из снов в реальность. Крики чаек, приливы волн, шипящих белой взбаламученной пеной, и больше ничего. Уже проснувшись, он лежал с закрытыми глазами, не в силах оторваться от этих невероятных мелодий природы.
Вот и всё. Проснулись они уже осенью. Горячее лето осталось позади, оно просочилось сквозь пальцы так же быстро, как и всё остальное время, которое неумолимо бежало наперегонки с нашим желанием остановить его и прожить каждый славный день подольше. Теперь оставалось только желать, чтобы зима поскорее закончилась и снова в воздухе запахло зеленью и солнцем.
Пол медленно вдохнул, жмурясь от солнца. Он уже чувствовал на себе чужой взгляд и даже пытался не улыбаться. Он встретился с радостными карими глазами лицом к лицу, и Хёна запела громко, как ранняя птичка, прижимая его щеки пальцами своих рук: Пооол, просыпайся. Доброееее утрооооо! Пол проводил недоуменным взглядом её неуклюжее падение с дивана и последующие попытки обрести равновесие. Он хохотнул, вторя своим мыслям: И правда, осторожность - не твой конёк. Эй эй, аккуратно, не выпади в окно. Мужчина даже как-то заботливо улыбнулся, потягиваясь руками к потолку. Мышцы его зашевелились, завибрировали и тут же дали знать о том, что ночью было крайне неудобно спать в позе краба. Пол тихонько взвыл, растягивая затёкшую ногу.
Хёна тем временем уже промаршировала к окошку, поглядела на горизонт и обернулась. Пол вытянутся в тоже, чтобы глянуть на погоду из-за её спины. Если не вдаваться в подробности и не принимать во внимание мелкие тучки вдалеке над городом, то, в целом, на улице было даже приятно. По-крайней мере после вчерашнего вечера уже любой ветерок казался ласковым, а первые осенние лучи тёплыми и согревающими.
Я очень замёрз, - он без доли кокетства поёжился и накрыл плечи пледом, которым заботливо укрывал Хёну во сне, - Я всю ночь с тобой воевал, а ты никак не хотела накрываться. Мужчина протянул приближающейся обратно к дивану девушке свою большую ледяную ладонь и подтянул её к дивану поближе. Самому ему вставать не особо хотелось, тем более на своих часах он углядел, что времени ещё совсем мало, и торопиться совершенно некуда. На работу его ждали не раньше обеда.
Женская загадочная улыбка, предвещающая какую-то непременную шалость, проводила его озорливый взгляд, когда девушка подошла вплотную к дивану и опустилась на подушки вниз животом. Рыжие пряди волос укрыли её лицо, и Пол приподнял брови задавая немой вопрос. Твои скрытые таланты случайно плечики мне не помассажируют? Он даже вылез из-под одеяла ехидно глядя ей в глаза и потирая ладони. Это ты по адресу обратилась. Знаешь, кто лучший массажист этого города? Пол выдержал паузу, пересаживаясь поудобнее сбоку от Хёны. Я тоже не знаю. Точно не я. Брюнет хохотнул, робко касаясь её спины. Скрытая под тонким платьем, она вся была изрезана вдоль линиями видных, но очень нежно выписанных мышц. Пол осторожно перекинул волосы Хёны ей на левую сторону. Плечи, оголенные под летним платьицем, сверкали нежно-розовой кожей. Энтвуд терпеливо подносил руки к её коже осторожно и медленно, ведь они были очень холодными, и сначала девушка даже вздрогнула от их прикосновения. Мягко прижимая её ладонями, он заскользил вниз и вверх, растирая напряжённые мышцы и вдыхая в них жизнь. Он с лёгким упором нажимал на свои ладони и круговыми движениями уходил по хребту вниз, касаясь поясницы через собирающуюся под пальцами ткань, затем отпуская нажатие. Пол смотрел сквозь свои руки, думая о том, что сегодня ему приснилось. Почему-то захотелось поделиться. Мне кажется, я никогда не видел таких ярких снов, как сегодня. Он пожал плечами, словно оправдывался. Не знаешь, почему? Пол перебрался к её шее, чуть сжимая её и потягивая за кожу в стороны. Чего ты зажалась, расслабься. Он снова перекинул упавшие на ему руки пряди, и медленно наклонился над Хёной лицом. Уже наперевес холодным рукам, он коснулся её нежной шеи горячими сухими губами, оставляя поцелуй под самой мочкой уха. И ты не права. Ты осторожная. Просто ведь знаешь, что я тебя не обижу. Пол поднялся, убирая руки от плеч девушки и накрыл оголенную кожу одеялом, чтобы тепло не растворилось в этом просторном и прохладном помещении. И злился я совсем не потому, что ты как-то меня сбила. Скорее я сам со всей своей дисциплинированностью просто не справился с управлением на крутом повороте. Пол приподнял Хёну за руку, усаживая, а сам скользнул ей на колени и раскинул руки, насколько позволяла ситуация: Твоя очередь! Пол задрал свою рубашку, оставив её висеть у себя на шее. Только понежнее.
Время растягивалось. Не хотелось уходить, но видимо выбора у них уже не было. Выходной закончился, как и короткое, лишенное отдыха лето. Надо было, пожалуй, смириться с этой мыслью. Ребята по-быстрому собрались, благо вещей было с собой мало, в основном мусор от съеденного за ночь. Они оставили это уединённое место в том же состоянии, в котором нашли вчера вечером. Лампы погасли, Пол даже прикрыл щиток, в котором вчера варварски ковырялся. И когда пришло время уезжать, он с долей грусти посмотрел на пейзаж за своим пассажирским окном, будто видит его в последний раз.
Машина взревела, увозя их прочь. Сначала пришлось поковыряться в размытой дождём земляной дороге, Ниссан стоически выдержал это испытание, а потом их подхватила чистая заасфальтированная трасса и унесла в сторону города. Пол попросился домой, уж очень ему хотелось наконец переодеться. Когда машина, скрипя износившимися колодками, подъехала к его дому, во дворе уже толпились школьники, собранные на занятия. Они громко перекрикивались.
Спасибо, - он взял её ладошку в свою и аккуратно по-джентльменски поцеловал. Увидимся на работе?
Пол почти бегом заскочил в свой подъезд, а затем и в квартиру. Он на ходу скидывал с себя вещи и запрыгнул в душ, словно у него было мало времени, хотя на самом деле его как раз было предостаточно. Уже после душа, когда он откопал в своих залежах одежды свежий легкий свитер черного цвета, темно-синие джинсы и кеды, Пол даже немного позавтракал. Еда не то что бы лезла в рот, просто он точно знал, что если не поест сейчас, то потом всенепременно желудок взвоет от голода, а работать сегодня нужно будет много и нудно.
Сверив время на наручных часах с временем на телевизоре, Пол пулей выскочил на улицу. Ему даже показалось, что он забыл запереть дверь, но уже посреди трассы разворачиваться было несподручно, пришлось остаток пути мучиться догадками.
Мужчина припарковался на своём законном месте. Рядышком уже стояла поблескивающая на солнце стертой краской машина Хёны. Пол даже присвистнул. Пятую скорость что ли нашла? Он улыбнулся сам себе и побрел в сторону конюшни, минуя главное здание. Пересекаться ни с кем ему не хотелось. Брюнет перекинул в левую руку бумажник и ключи от джипа, а правой открыл ворота первой левады и прицепил чембур к мечущейся вдоль забора лошади. Рыжая кобыла с выпученными глазами подпрыгивала рядом с ним, пытаясь то ли напугать, то ли ускорить движение в сторону конюшни, но берейтор оставался хладнокровным и спокойным. С завидной выдержкой он терпел все её попытки прикусить его за рукав, а дав разок ей наотмашь, зарядил в рыжий раздувающийся широкими ноздрями храп. А ну, веди себя тихо, скотина.
Они, пританцовывая, зашли в широкий вымощенный резиновыми плитами проход, и Пол с облегчением передал Диабло в руки коновода. Юная девушка, уже наученная вести себя в присутствии кобылы крайне осторожно, лишь тяжело вздохнула и принялась чистить красную шкуру, извалянную в мокрой грязи. Доброе, - кивнул он, уходя в сторону раздевалок, какому-то встречному конюху.
Уже переодевшись, он по обыкновению купил себе какой-то мерзкий растворимый кофе и ушёл в манеж ставить препятствия. Он ковырялся там почти полчаса, едва умудряясь поднимать и ворочать палки, и чувствуя как болят затёкшие за ночь и отлёжанные плечи и ноги. Пол выверенными шагами отсчитывал расстояние между препятствиями, когда в дверях мимо него продефилировала разодетая в рабочую одежду Хёна с невысоким мерином в руках. Они медленными шагами топали в сторону малого манежа, но громкий командный голос Пола, ударившийся о стены звонкой трелью, остановил их. Хёна. Иди сюда. Помоги мне, пожалуйста. Он встретил её взгляд, кивнув в свою сторону. Когда девушка нехотя пересекла ворота манежа вместе со своей карликовой лошадью, он сказал, не дожидаясь её вопросов: Поразминайся здесь, мне нужна будет твоя помощь.
Когда на манеже появилась рыжая чистокровка, увешанная страшными железками и кучей ремней от подперсья и мартингала, Пол не без труда забрался в седло. Страшно ныли и болели каждая мышца на его теле. Он сразу, почти не шагая, разогнал кобылу до рыси. Она, чуть переваливаясь с ноги на ногу, засеменила, стремясь каждый темп сорваться в галоп. Сделав круг, Пол наконец посмотрел на Хёну, которая уже забиралась в седло. Я не могу понять хромает она или нет. Как ты думаешь? Брюнет внимательно посмотрел в зеркало. Конечно, он прекрасно видел, что Али слегка припадает на правую ногу, но эта ерунда была едва заметна, да и уже пару месяцев как перешла в хроническое состояние. Реагируя на перемены погоды, она тем не менее несла нагрузки и даже прыгала, когда не замыкалась и не капризничала.
Я чёт сегодня плохо себя чувствую. Может ты подменишь меня? Хотя бы пара коней... Он, умоляя, глянул ей в глаза, проезжая мимо и улыбнулся, словно извиняясь за свою наглость.

Этот начавшийся так рано день получился каким-то слегка разбитым на отдельные составляющие. Сначала это чудесное утро, словно сошедшее со страниц детской книжки, где все живут долго и счастливо, а затем длинный рабочий день, он как ложка дёгтя, разбавлял беспечность, которой Пол успел пресытиться. Да, безусловно после отдыха работать почти не было сил, но постепенно включаясь в какую-нибудь деятельность, Пол находил в себе свою обыкновенную стойкую работоспособность и довольно быстро заново привыкал к действительности, доверху набитой рутиной и делами. Многозадачность его не утомляла, скорее даже наоборот, задавала активный темп жизни и у него просто не оставалось желания жить чем-то другим. И, в целом, это его очень устраивало. До последних пор, пока в его жизни не появилось слишком много выходных, которые так или иначе постоянно пересекали его с Хёной или вообще были связаны с его личным желанием побыть с ней наедине. Он, конечно, понимал, что она привнесла с собой в его жизнь некоторый дискомфорт, взбаламутила воду. Но теперь вырваться из оков, которыми она, сама того не подозревая, приковала к себе его любопытство и азарт, было очень сложно.
Пол рысил по стенке, надеясь, что ему показалось. Показалось все это представление, которым она его встретила в манеже. Пол, он хоть и простодушен, но не дурак. Он успел заметить эти косые взгляды, которые метали друг в друга девушки с разных концов манежа, когда Хёна, вдруг обретя невиданную смелость, сама полезла к нему с телячьими нежностями. Про себя Пол, конечно, хмыкнул, и поблагодарил Бога за удачное стечение обстоятельств, отдаваясь поцелуям как в последний раз, но все-таки где-то затаил обиду, что сама по себе кореянка никогда в жизни бы так не сделала. Он, конечно же, ей подыграл.
Затем он, явно окрылённый, хоть и в погруженный в размышления, продолжил свою работу. Он получил от Хёны невнятное утверждение, что кобыла прихрамывает, но это его мало волновало, поскольку показания к работе для рыжей психопатки были вполне понятными: работать, работать и ещё раз работать, чтобы жирок на её жопе потихоньку пропадал и превращался в мышцы, а нога все равно не отсохнет.
Энтвуд активно наталкивал чистокровку в повод, хотя ей вся эта затея вообще не нравилась и была до чертиков противна. Берейтор ездил кругами мимо зеркала уже битый час и сам начал подбешиваться, но воли своей злости не давал, потому что спорить с этой падлюгой было все равно бесполезно - непрошибаемо тупая кобыла настаивала на своём до смерти. Когда калитка трибун скрипнула, Пол остановил свою лошадь и выпрямился, ожидая что вот сейчас-то точно получит в глаз за какую-нибудь провинность.
Так и произошло. Как только девушка-коновод, сверкая забранными в хвост волосами, скрылась в длинном коридоре, Хёна резко переменила тон общения. Сейчас она снова дала ему вспомнить, какие длинные у неё зубки, да и вообще с кем он имеет дело. Хм, успел расслабиться, Пол? Ага, может это ты наоборот поработаешь тех двух лошадей, из-за которых мне постоянно мозг выносят? Пол поморщился и отвернулся, так ничего и не ответив. Вот так подохнешь и никто не поможет. Внутреннее раздражение из-за поведения кобылы медленно переросло в раздражение по поводу вообще всего, что в его жизни происходит через жопу, в том числе и Хёны, которая эту жопу ещё и постоянно подставляет ему под нос.
Он отпустил прорезиненный повод, едва придерживая его за кончик, что было в принципе неверным и опасным решением. Кобыла, вышагивая вдоль трибун, вдруг отскочила в сторону резвым прыжком, чуть не снеся на ходу стойку с брусьями. Пол с злостью поддёрнул её железом наверх, чтобы та чуть поубавила пыл и, не выдохая, дальше занялся активной выездкой этого чудовищного зверя. Как будто тебя из телеги забрали, гадина, - он громко бубнил себе под нос, выделывая переходы в шаг и подъемы в рысь каждые пять темпов.
В конце-концов препятствия им так и не понадобились: Пол сдал рыжую коноводу, когда у него по спине уже текло, а чистокровка, глядя на него исподлобья, едва могла дышать. Пол брезгливо отряхнул руки и оглянулся: Хёны в манеже не было. Он даже не заметил, как она ушла. Мужчина, отпустив наконец своё угасающее с каждым тычком под рёбра настроение, даже как-то расстроенно выдохнул. Если Хёна в конюшне, передай ей - пусть в кафе поднимется, - он подначивал девчонку, что, замерев, стояла в дверях, держа рыжую кобылу в поводу и ожидая дальнейших команд. Пол хитро улыбнулся уголками губ видя, как пар густыми клубами повалил у неё из ушей. Давай, давай. Я жду. А эту тварь в денник и никаких прогулок сегодня больше.
Поднявшись по лестнице в комнату, Пол даже споткнулся о порог. Он стянул с ладоней мокрые перчатки. Всё, силы покинули его, не успев появиться. Мужчина только на полсекунды заглянул в комнату и обнаружил, что кореянки там нет. Он переодел футболку на другую, которая хоть и была смята, зато пахла гораздо свежее предыдущей, а затем медленно и лениво почесал в сторону кафетерия, откуда по всему коридору расплывался вкусный аромат свежей выпечки.
Хёны не было и в кафе. Пол терпеливо ожидал её за столиком, прилегающим к окошку над манежем. Впрочем, смотреть там было не на что: парочка инвалидов-прокатчиков и дряхлый дед на своей не менее дряхлой кобылёнке вышагивали туда-сюда, бесцельно ковыряя копытами свежеукатанный грунт. Пол сложил ноги и руки крепким замком, заказал себе чай, салат и отбивную. Успел поесть, отдохнуть, даже посмотреть часть матча по телевизору, но Хёна так и не появилась. В какой-то момент он начал понимать, что его сообщение либо не дошло до адресата, либо было проигнорировано в лучших традициях её прекрасного характера. Потому мужчина, не прощаясь с уже давно знакомым поваром, встал, и оплатив счёт, вышел в коридор, а затем почти бегом - так широко и быстро он шагал - достиг конюшен. Их знакомый запах и нежный, но громкий щебет воробьев, обитающих под крышей, разбавлял абсурдно шумную обстановку клуба, по которому каждую секунду маршировали многочисленные посетители, их кони, собаки и дети. Пол нашел девушку в проходе прокатной конюшни. Там, толпясь на развязках стояли рядком несколько лошадей, и за их просторными откормленными задницами Энтвуд не сразу разглядел миниатюрную Хёну. Девушка крутилась возле очередного пони, заматывая бинты на его передних ногах, и Пол, нагруженный раздражённым молчанием, подошёл к ней сзади. Он, поджимая губы, коснулся её талии и строго сказал: Просил же тебя прийти. Где ты была? - он осмотрел почти собранного пони, по отцовски хладнокровно смиряя её своим командным тоном - Ладно, не важно. Собирай Вихря. Пошли его поработаем. Брюнет оглянулся через плечо, услышав оттуда громкий детский шёпот. Прокатные детишки, наряженные в огромные шлемы и разноцветные бриджи стояли каждый возле своего ларца с щетками и безотрывно и непосредственно смотрели, как Пол обнял своей большой рукой хрупкую талию кореянки. Мужчина, замешкавшись, убрал руки в карманы своих бридж. Пошли, - он нагнулся к ней поближе и тихо сказал, - А то за руку потащу. Он даже сверил информацию с телефоном. Да, все верно, следующее занятие у меня через полтора часа. Времени полно.
Пол не стал дожидаться никакой реакции, он забрал пони буквально с застегнутых развязок и свистнул конюху. Иногородний парень подбежал, ловя на лету свою кепку и забрал лохматого монстра, чтобы расседлать и отвести в денник. Вихрь. Он утвердительно качнул головой, заглядывая ей в глаза и набираясь наглости на широкую улыбку. Пол чувствовал безнаказанность и это подогревало в нем азарт. Он потянул кореянку в сторону дальних денников, а оттуда, приглушая разговоры за их спинами, доносился низкий гогот им навстречу. Мужчина тянул её так быстро, что сам начинал это чувствовать: рыжеволосая застряла где-то позади него, путаясь в ногах. Отвратительная работоспособность, неутомляемость и умение доставать людей своим занудным характером, Пол. Он отпустил хватку, выпуская нежную ладонь, сжатую в кулак. Впрочем, пофиг. Будет работать.

Отредактировано Paul Antwood (2016-04-09 01:49)

Влечение - что это за штука такая? Кто её вообще придумал? Почему решил, что испытывать влечение к людям, которые к тебе равнодушны - это то, чего человеку не хватает для ощущения собственной полноценности? Почему в конце-концов каждому из нас приходится столкнуться с этим противоречивым чувством, даже порой против своей воли?
Пол, оказываясь в обществе Хёны чувствовал внутри что-то очень сильно его напрягающее. Это чувство, зудящее во влажных ладонях, заставляло размышлять о себе как о музейном экспонате: достаточно ли я красив и умён? Достаточно ли ровно держу спину? Я вообще хороший человек? Я ей разве пара? Вопросы сыпались, но никто не отвечал ему, сколько бы раз он ни спрашивал. Почему-то никак было ни побороть желание разузнать всё-всё, что она о нем думала, хотя Пол и пытался стоически сопротивляться эмоциям и любовным чарам, которые оплетали его словно тёрн. Он, взрослый мужик, воспитавший себя на жестком равнодушии к всяческим искушениям, в том числе и к женщинам, буквально тонул, увлекаясь игрой, правил которой не знал, стоило только в комнате с ним оказаться этой рыжеволосой девчонке. Белое с черным перемешалось.
Энтвуд никогда не был обделён вниманием, и эта неразумная избалованность сейчас играла с ним злую шутку. Казалось, он может щёлкнуть пальцем, и девки выстроятся в ряд, только успевай выбирать, но с Ней всё было как-то иначе. С ранних лет, когда только мальчишка стал превращаться в хорошенького юношу, его окружали сплошь одни девушки, и от их чрезмерного внимания порой некуда было деться. А теперь он вдруг ощутил себя словно недопонятым. Вроде как вот он, я, выбрал. Хёна, ты что, не понимаешь? Тебя выбираю. Ах, всё равно? Как?
Энтвуд, облачённый в рабочую красную поло-футболку стоял посреди прохода, задумчиво глядя ей в след. Её маленькие шажочки удалялись, и скоро она совсем пропала из виду за колонной мохнатых пони. Мда, - он выдохнул, глядя как дети шумной гурьбой повели один за другим своих лошадей прочь с прохода, в сторону манежей. Мужчина чувствовал, что был сам не свой; что-то неведомое обостряло его чувство самосохранения, словно ожидая, что вот прямо сейчас, через секунду на голову из ниоткуда свалится рояль. В целом, если бы Пол был чуточку проницательнее, ему бы хватило ума отойти в сторону, когда на него быстрыми и очень уверенными шагами заторопилась девушка-коновод. Он смотрел в упор, ожидая какой-то подлянки, но никак не мог предположить, что сейчас она споткнётся и начнёт падать прямо на него, опираясь своими ладонями, вымазанными седёльным воском, прямо ему о грудь... И вот - бам! - рояль. Упал на голову откуда не ждали.
Кэт, твою мать! - он оттолкнул девушку под локоть прочь, но когда поднял глаза и столкнулся с лицом Хёны понял, что всё уже пропало.
Пол выпрямился, ожидая что сейчас встретит её какой-нибудь ответной репликой, но кореянка не произнесла ни слова. Она выскочила из прохода так же быстро, как и метнула в стенку одеревеневшую кожаную уздечку, а Пол остался стоять в шоке посреди коридора.
Что ты наделала, - он резко развернулся лицом к коноводу, и взгляд его готов был уничтожить и сжечь дотла эту несчастную девицу. Он дернул её за локоть, заставляя посмотреть ему в глаза, где для неё уже был готов немой укор. Что за представление?! - Пол тряс девушку с такой силой, что её рука должна была вот-вот отвалиться. Та только качала головой в ответ и не произносила ни слова. Энтвуд, взяв себя в руки, чтобы не швырнуть Кэт туда же, где упала уздечка Вихря, отодвинул её со своего пути. Завтра ноги твоей чтоб тут не было. Голос, чуть дрожащий то ли от перенапряжения, то ли от злости, был непреклонно холоден. Дальше он уже не хотел ни в чем разбираться: оставив Кэт горевать в одиночестве, он быстрыми шагами направился в сторону амуничника. Там Хёны не было, и, конечно, не могло быть даже в самом лучшем случае. Пол треснул кулаком в стену, оставив на своих костяшках красные следы от удара. В ушах тут же зазвенело, и Пол, сжимая руку, рванул бегом на второй этаж. Открытая нараспашку комната не предвещала ничего хорошего, а сломаный замок означал, что прежде чем открыться, дверь как следует приложилась об косяк. Мужчина зарычал себе под нос, хмуря брови и ругаясь вслух. Ты мне ещё вещи будешь ломать, гадина! Ярость поднялась к горлу откуда-то изнутри. Казалось, что попадись она ему сейчас под горячую руку, порвет как Тузик грелку и не заметит.
Он выпрыгнул обратно в коридор и, перемахивая прыжками через четыре ступени, выскочил на парковку быстрее, чем когда-либо прежде. Когда медленная и тяжелая стеклянная дверь наконец выпустила его наружу, возле его джипа, конечно же, не было и в помине никакого ниссана. Лишь ярко-черные следы от шин, растворяющиеся на асфальте уже через пару метров от стоянки. Пол заорал ей вслед так громко и протяжно, что наверно этот вскрик Хёна могла бы услышать даже с другого конца города. Брюнет, заводясь пуще прежнего, швырнул свои новые перчатки, которые долгое время бесцельно болтались в его кармане, прямо в непросохшую со вчерашнего вечера лужу.
Он шваркнул дверью уборной и опустил руки под холодную воду. Что за женщина такая. Зачем я всё время за неё держусь. Пусть идёт. Да! Пускай. Надоели выкрутасы. Медленно поднял глаза, чтобы всмотреться в своё лицо и найти там хоть какой-нибудь ответ. Однако совершенно незнакомый ему человек смотрел на Пола из зеркала, как будто не его собственное отражение, а что-то чужеродное и неизвестное. Голубые глаза, в окружении покрасневших белков были какими-то особенно уставшими и тихо искрились злостью, которую он никак не мог затушить, а впрочем и не хотел.
Пол вышел в просторный холл, в котором кроме него сидело ещё с десяток людей - скорее всего родителей тех деток, что пришли на занятия. Спортсмен уныло промаршировал мимо них обратно на второй этаж, обдумывая дальнейший план. Силы его как-то поубавились, улеглись, и хотя он отчаянно пытался отвлечься, делая вид, что ему глубоко фиолетово всё, что только что произошло, однако изнутри его снедала тоска. Опустошенность говорила сама за себя: Пол очень ярко ощущал, как сильно ему не хватало сейчас одного только ощущения, что с Хёной все в порядке и она хотя бы не злится на него. А стоило ему подумать об этом, как тут же в противовес хотелось заорать: Да на что тут злиться?! Что за проблема такая???
Он тихо повернул подтекающий кран. Все, пожалуй, на сегодня хватит работы. Пол вышел в коридор и нащупал в кармане телефон. Трубка вертелась у него меж пальцев всю дорогу до комнаты, пока брюнет все ещё находился в раздумьях. В конце-концов, поворачивая ручку двери, он набрал номер, однако короткое "абонент все зоны доступа" ясно дало понять - там не ждут извинений. Впрочем, Пол тоже не готов был пасть на колени и рассыпаться сожалениями, а желал скорее разобраться в случившемся и найти причину такой неразумной истерики со стороны Хёны. Ещё бы к уборщице меня приревновала. Мужчина вошёл в комнату, сделал круг мимо окна. Но потом стало ясно: Хёна точно не вернётся. Он хотел было покинуть комнату и поехать домой, когда ярко-алое пятно от помады остановило на себе его цепкий придирчивый взгляд прагматика. Под только что успокоившимся смиренным выражением его лица заново закипела  неконтролируемая огненная материя. Он чувствовал всем нутром, как крыша съезжает от злости набекрень, держит его за горло давящее и щемящее чувство беспомощности. Повинуясь первому же инстинкту, он зарядил с ноги в тумбу, стоящую под зеркалом, от чего та ударилась о стекло и треснула его напополам. Чёрт тебя дери! - он уклонился от падающих со стены осколков неловким движением и вот сейчас окончательно понял, что всё в его жизни пошло по наклонной всего-то из-за того, что выточенная годами система дала сбой: к переменам в жизни он был не готов, и только зря ввязался во всю эту игру в романтику.
Рёв мотора его скромно припаркованного джипа, казалось, мог сравниться с тем же Ниссаном, и хотя это было вовсе не так, но в порыве опасных и небывало ярких эмоций Пол всё на свете преувеличивал в разы и принимал за чистую монету. Энтвуд ни раз пытался прозвониться на отключённый номер, хотя сказать ей сейчас было абсолютно нечего. Пол остановился только тогда, когда дорога, усеянная многочисленными машинами, пробками и светофорами, завела его в тупик. На очередной попытке объехать затор, просто свернул не в ту сторону и приехал носом в кирпичную стену. Уныло вздохнув, он едва смог выехать задом со двора. Пол даже остановился на мгновение возле цветочного магазина, посидел, глядя из салона на кристально чистые витрины и выставленные в горшках цветы, но потом резким движением руля укатил оттуда подальше, прочь от чувства вины, которое, как он считал, было здесь совсем неуместным. Да с какой радости? Чего ради я буду извиняться. Закатила истерику на ровном месте, а я ещё и виноват? Он заруливал в сторону знакомой многоэтажки, глядя под колёса только мельком. Уличная парковка была доверху забита машинами, а подземная была далековато, поэтому Пол, меньше всего печалясь о последствиях, бросил Лэнд Крузер между двумя фонарными столбами, где чисто теоретически должен был быть газон. С ноги открыв дверь в фойе, Пол пересёк его нервными шагами, словно чеканя пятками чечётку на мраморной плитке.
Суматошные мысли уносили его все дальше и дальше, загоняли глубже в подсознание, где он накручивал себя все сильнее, чтобы уже не дать себе спуску. Пол вышел из лифта этажом ниже, перепутав в голове все даты, цифры и места. Он вдруг обнаружил, только сейчас, что вопреки всем своим желаниям и нежеланиям, приехал вовсе не к себе домой, чтобы отдохнуть от накопившегося, а уже стоял под дверью Хёны, выламывая своими ключами ей замок. От осознания и беспомощности своей злости он треснул краем ботинка в дверь, и та изогнулась в месте соприкосновения. На стук вышла соседка, делая вид что ковыряется в своём щитке, но наткнувшись на недобрый взгляд Энтвуда тут же передислоцировалась обратно в квартиру, прислоняясь к дверному глазку.
Брюнет медленно сполз по двери вниз, сел на пол прямо в чистых джинсах, подложив под себя лишь не слишком чистый коврик, и прикрыл глаза от усталости. Время растянулось так сильно, что сон, сменяясь бодрствованием, подталкивал его каждые десять минут уехать домой и не мучаться, однако природное упорство, бараний характер не давали ему сдаться на таком простом испытании.
Пол сидел, прислонившись спиной к её двери, когда лифт заскрипел, засвистел и открылся. Стоять, - он гаркнул это Хёне в спину, когда та почти развернулась, чтобы уйти, и, кажется, его грозный, действительно грозный как никогда голос, заставил её хоть на секунду остановиться, а скорее остолбенеть от страха. Этого времени ему было достаточно, чтобы вскочить на ноги. Он подлетел к Хёне сбоку как фурия, даже не вслушиваясь в её слова, крики и визги. Мужчина навис над ней тенью, загораживая от ламп. Послушай меня. Замолчи, я сказал, и послушай, - Пол ощутил у себя во рту этот мерзкий вкус ссоры, от которой сводило челюсти и трясло все тело, - хватит крутиться, поговори со мной. Что на этот раз не так? Пол тряс её, чтобы вернуть внимание к себе. Отсутствие реакции злило его ещё больше, он готов был разорваться на части прямо здесь. Я тебе не маленький мальчик, Хёна, кончай свои приколы... Чего ты от меня хочешь? - он выдохнул это уже едва слышно, когда наконец вернулся в реальность и понял, что придавил девушку своей тушей к стене, не пуская ни на сантиметр в сторону. Он чуть сдавил её плечо и, не давая сопротивляться давлению, посмотрел в темные глаза. Открывай дверь. Пойдём поговорим внутри. Мужчина кивнул ей в сторону входной двери в её квартиру, возле которой он проспал довольно долго, прежде чем наконец объявилась сама Хёна. Из-за соседней дверцы послышался предательский скрип, и стало ясно: за всей сценой возле лифта следил если не весь этаж, то эта любопытная квартирантка уж точно.
Дура - он смотрел на неё в упор, не отводя глаз, - Ответь мне наконец. Сколько ещё я должен за тобой бегать?

Пол посмотрел ей в след: слегка покачивающаяся фигурка ускользала от него, уходила прочь. Всё, что он до этого чувствовал и может даже понимал об этой жизни, вдруг растворилось в напряженном молчании. Получив в очередной раз по морде своими же благими намерениями, он на секунду остановился и задумался. Ощутил, как по телу стремительно распространяется леденящий холод, он замещал и отторгал собой всё хорошее, что до этого было с таким трудом нажито. Многое из привычного пришлось в себе поменять, чтобы стать тем, кем на самом деле он никогда и не являлся - заботливым мужчиной и человеком, которого легко подчинить своей воле? Подкаблучником или как это ещё назвать? - но даже эти старания никто не в силах был оценить, и сейчас Пол с отвращением смотрел в отражение своего лица, затолкавшись с Хёной в лифт. Можно сказать, он был беспросветно глуп, надеясь, а может просто полагая, что изменяя себя по крупицам, день ото дня становясь мягче и податливее по отношению к жизни, да и к человеку, ради которого, сам того не понимая, он поставил на кон себя настоящего, в конце-концов он позволит себе вдохнуть счастья, или хотя бы просто душевного умиротворения. Всё эти надежды обернулись крахом. Ведь меняется мы всегда только для себя, а не кого-угодно другого. Всё остальное - насилие над собственной личностью. Она вся - Пол смотрел на неё сверху вниз - вся вот эта взрывная натура, бесконтрольный тайфун эмоций и мыслей, до которых он никогда не сможет по-настоящему докопаться, чтобы их понять - всё это спрятанное от посторонних глаз манило его своей кокетливой загадочностью. Принимая эту хитрую женскую игру в недотрогу, Пол не бросал попыток разгадать и раскрыть Хёну. Пусть медленно, складывая сложный паззл по частям, однако даже это получалось у него слишком погано, чтобы претендовать хотя бы на долю правды. Пока что он только обжигался раз за разом и не мог похвастаться успехами. Наверно, в какой-то момент его выдержка дала трещину, и лодка терпения пошла ко дну. Энтвуд категорически отрицал своё дальнейшее участие в этих бестолковых разборках, сути которых он со своим простым мужским складом ума вообще не понимал. Неблагодарная девица,- он отвёл глаза прочь, чтобы не ляпнуть что-нибудь вслух. Усугублять не хотелось, но где-то внутри сильно обиженнее самолюбие требовало возмездия или хотя бы морального отдыха.
Мужчина негромко хлопнул в ладоши и потёр их, когда лифт открыл им свои двери на первом этаже. Он быстро просочился вперёд Хёны. Ну... Брюнет хотел было что-то сказать, выскрести наружу свою обиду, чтобы посильнее ткнуть в неё носом Хёну, но слова не подобрались. Он оглядел кореянку с ног до головы беглым нервным взглядом. Больше не оборачиваясь, Пол вышел из фойе своими широкими и тяжёлыми шагами, медленной поступью. Двери на улицу распахнулись, а затем сомкнулись за его спиной; брюнет на мгновение остановился, прикрывая глаза. Осенний прохладный воздух и моросящие капли дождя вежливым порывом окропили его даже под навесной крышей крыльца. Он поморщился, убирая руки в карманы своей легкой темно-синей ветровки. Торопиться никуда уже не хотелось: это был совсем не его ритм. Жизнь, его простая, обыденная, такая привычная, она текла медленной рекой, и в порыве новых для себя эмоций Пол заплутал, он попал не в своё течение, может быть даже привык к нему, находясь рядом с Хёной, но теперь, теперь хотелось просто отдышаться, вернуться на своё место и не придумывать ничего нового взамен устраивающего старого.
Сбоку донеслась чужая громкая ругань, и Пол оглянулся только на секунду, чтобы увидеть, как двое людей громогласно переругиваются прямо посреди улицы возле его автомобиля. Вы тут ещё на капоте у меня подеритесь. Двое, почувствовав на себе любопытные взгляды прохожих, заголосили громче прежнего, а девушка и вовсе начала размахивать руками. На фоне всего этого шумного конфуза стоял задвинутый в узкий промежуток меж деревьями его старый добрый Лэнд Крузер. Машина, покрытая пыльным налётом, светила вперёд включёнными фарами. Пол оторопел, чертыхнулся и заторопился в сторону джипа. Еще не хватало тут застрять с севшим аккумулятором. Звякнув сигналкой, он отогнал шумящую парочку в сторону и тяжело опустился за руль, ещё в догонку громко прихлопнув дверью. По самому счастливому стечению обстоятельств, машина пошелестела, покряхтела, но все-таки завелась, и Энтвуд с облегчением откинулся головой на подголовник своего сидения.
Да, непременно хотелось что-то в жизни поменять, причём как можно раньше. И если женщина шла за новой курткой, то его выбор для смены настроения был ему так же очевиден. Он прикинул: сегодня делать дела уже не получится. Завалиться ночью в бар, чтобы опять столкнуться с Хёной - а это обязательно произойдёт - тоже вряд ли. Брюнет покопался в аудиозаписях на мобильном, включил какую-то радиостанцию с танцевальной музыкой, она расслабляла своими нескладными и резкими мелодиями его уставшее сознание, но настолько же утомляла.
Он сорвался с места резким упором в педаль газа, и только когда пробуксовал по газону, оставив в нем глубокие рытвины, подумал о том, что скоро с такими частыми психозами от его машины останутся только рожки да ножки. Он ехал быстро, в своей обыкновенной рваной манере, то обгоняя еле идущие впереди автомобили, то утыкаясь неспешным водителям прямо в задний бампер, наседая грозными гудками и требуя освободить дорогу.
Когда плотное движение проспекта сменилось скоростным потоком трассы, Пол ушёл в сторону пригорода, игнорируя указатели, ведущие в сторону его дома. Он короткими поворотами руля отсекал путь нагоняющим сзади, и вновь оказывался впереди прочих машин - это ему нравилось больше всего, и почему-то успокаивало.
Времени было уже достаточно, когда Пол заехал в малознакомый пригородный район, где рядком, ограждённые высоким забором, стояли двухэтажные дома. В одном из дворов громко лаяла громадная лохматая собака, швыряясь под колёса вместе со своей тяжёлой цепью, а из-за другого заборчика на незнакомый черный автомобиль с любопытством поглядывали загулявшие дети. Энтвуд посигналил, стоя под окнами одного из коттеджей, но долгое время никто не выходил. Он гудел вновь и вновь, протяжнее и настойчивее, пока наконец в окнах не загорелся яркий свет.
Солнце, хотя на часах и было всего семь вечера, уже совсем не светило, оно ушло за горизонт, и лишь немного ещё румянилось небо за зелёными просторами позади вечернего Лос Анджелеса. Отсюда, с высокого холма, на котором стояли коттеджи, было видно почти полгорода со всех его неприглядных сторон. Свет фонарей переливался в беспокойном танце, выглядывала из-за домов далеко стоящая лодочная станция, а ещё краешек взлетно-посадочной полосы аэропорта, увешанной красными огнями по всему периметру. На кромке берега, слишком далеко отсюда, стоял крохотный маячок, и просто потому что Пол знал, что он существует, его было видно. Лос Анджелес, такой многоликий, многосторонний, плохой и хороший, разный - он сейчас лежал перед ним как на ладони, и только теперь Пол Энтвуд понял, как глубоко ненавидит этот город, со всеми его возможностями, ни одну из которых он не опробовал, хотя мог и не раз. Он внимательно всматривался в пятнистый пейзаж огней и светлячков на фоне мегаполиса, однако не находил в нём ничего романтичного или цепляющего. Внутри словно потухли все эмоции, и осталось только тихое безразличие к этому дню, который должен был скоро закончиться.
Пока он, заглушив музыку, всматривался в даль, сбоку наконец послышались легкие шаги. Стук длинных каблуков об асфальт, короткое и очень довольное: "Привет!" Тонкий женский голосок разразился непривычно громким смехом, хотя Пол и не находил ничего смешного в происходящем. Девушка, обогнув машину, села рядом, хлопнув дверью так сильно, что мужчина поморщился. Он смирно сидел в пол-оборота и глядел на неё поверх её розовых солнцезащитных очков. Солнце нынче яркое, - равнодушно заметил он, кивая в сторону ночного пейзажа перед лобовым стеклом, и девушка хихикнула вновь. Она сняла очки, запрятав их в карман своей кожаной куртки, а потом потянулась с добросердечной улыбкой к Полу, чтобы чмокнуть его в шершавую небритую щеку. Он покачнулся, уходя прочь от поцелуя, вжимаясь в дверь своего автомобиля. Я здесь не за этим. Он строго посмотрел в темные глаза, что поменялись в своём выражении и теперь недобро дергались туда-сюда, описывая круги по его усталому лицу. Тогда зачем? - брюнетка, явно потеряв дальнейший интерес к общению, сильно переменила тон и отвернулась к окну, приспустив его до половины. В салон ворвался холодный ночной ветер, и Пол раздраженно цыкнул. Он поднял стекло и заблокировал двери, чтобы пассажирка больше не могла своевольничать. Мотор загудел, и джип увёз их обратно на шоссе.
Есть дело. Пол резко взял вправо, перестраиваясь через все ряды и свернул по указателю на юго-запад. Там, внутри многоэтажного квартала, усеянного со всех сторон шумными толпами гуляющих людей, припаркованных машин, светящихся витрин дорогих магазинов и вывесок, узенькая дорожка, петляя между одноэтажных стеклянных зданий, вела в глубь очень маленького заднего двора, вымощенного плиткой. Пол бросил машину посреди уже пустой парковки и скомандовал, открывая девушке дверь: Выходи. Та, виляя бёдрами, обтянутыми в серые латексные штанишки, вышла из салона в лёгком недоумении, упорно маскируемом под недовольство. Она, поправив волосы, собранные в высокий хвост, прошлась мимо мужчины хищной походкой: Ты всегда появляешься только когда тебе что-то нужно. Пошелестев пальцами в кармане, девушка достала связку ключей и одним из них открыла металлическую дверь, ведущую внутрь здания, в котором уже несколько часов как не было ни единой души. Этот случай особенный. Его глухой голос громко прозвучал в кромешной темноте помещения.
Просторное здание, до последнего сантиметра заставленное изнутри разномастными автомобилями, озарилось ярким тёплым светом огромных ламп. Пол достал телефон, он как-то рассеяно глянул на экран.
Девять вечера. Он медленными и широкими шагами, скрестив руки за спиной, отмерил помещение вдоль огромной, блестящей витрины. Внимательно и как никогда придирчиво он ходил между рядами машин, разглядывая детали. Блики ламп, отраженные от глянцевых металлических поверхностей мерцали здесь и тут, не давали глазам даже на секунду расслабиться, откровенно говоря хотелось объять взглядом всё-всё и желательно разом. Погрузившись в эту прекрасную атмосферу, почувствовав запах новых кожаных сидений, смазанных специальными кремами для кожи, освежителей воздуха для салонов и прочих мужских ништячков, он даже позабыл про все неувязки сегодняшнего дня, они как-то плавно отошли на второй план. Я думала, - девушка отвлекла на себя его внимание, и Пол мельком глянул на её приближающуюся меж машин фигуру; она мягко скользила ноготками по идеально-гладкой красной поверхности кабриолетов, - Что ты наконец созрел для свидания. Девушка печально вздохула, усаживаясь напротив Энтвуда на капот одной из представленных в салоне машин. А ты вытащил меня, чтобы поглазеть на игрушки. Нет, - оборвал её Пол, отодвигаясь в сторону от приближающихся к его телу женских рук, - Я просто решил, что хочу в жизни что-то поменять. Он кивнул в сторону стоящего рядом кроссовера белого цвета. Брюнетка с заметным ехидством хохотнула и отошла, чтобы открыть дверь автомобиля. Один премиум класс, на другой, видимо. Пол, приглашённый внутрь салона автомобиля, сел на водительское кресло и сильно, агрессивно и по-хозяйски сжал руками бежевый руль. Отдашь мне Лэнд Крузер? Я сделаю тебе хорошую скидку. Пол сговорчиво кивнул, его мысли были уже далеко от старого доброго черного джипа, и теперь малышу внутри него требовалась новая игрушка.
Говорить о том, что домой он уехал уже на другой машине смысла, наверное, нет. Он вёл осторожно, словно привыкая к дикому зверю под капотом, мягкими движениями руля он приручал его. Двигатель, совсем новый, работал даже не в полсилы, и Энтвуд пока не кочегарил его понапрасну. Блестящие бока, ломаясь в своих причудливых и космических очертаниях, отражали огни улиц, а кремовый салон убаюкивал своим уютом и нежным цветом, напоминающим кофейную гущу разбавленную молоком. Внутри все было просторно и стильно, агрессивные острые углы передней панели, широкий экран управления, даже код, без которого машина просто-напросто отказывалась ехать и глохла в течение пары минут.
Пол ехал в полной тишине, и сегодня даже почти не загружал голову мыслями. Наверно, впервые, никуда не торопясь, он припарковался в гараже. Напоследок новый - даже не верилось (сколько лет рабского труда придётся положить чтобы рассчитаться за эту сиюминутную слабость) - Лексус кокетливо мигнул ему своими скошенными узкими фарами и сложил боковые зеркала. Он доплёлся до дома, словно разучился ходить пешком, поднялся в квартиру. Глянул на телефон - ничего. Не то что бы он ждал звонка с извинениями, конечно же нет. Но где-то внутри все же теплилась надежда, что всё ещё не кончено, и через какое-то время жизнь, она ведь та ещё шутница, снова столкнёт их лбами, и может даже примерит. Пожалуй, уже не сегодня.
Пол разделся, побросал вещи на кресло: было уже не до уборки. Он вытянулся под лёгким одеялом струной, и почему-то больше вертеться не хотелось, он уснул почти сразу, а среди ночи его встречали во сне какие-то посторонние люди, далёкие берега, на которых он никогда прежде не бывал, и множество ярких отпечатков, которые к утру обязательно забудутся.
Время теперь вернулось в своё русло. Оно больше не торопилось, не замедлялось. Все стало привычным, но почему-то сильно одинаковым, будто потеряло оттенки, осталось очертанием, как не тронутая фломастерами раскраска. Пол проснулся в пятом часу утра, поглядел в телефон. Снова ничего. Он несколько секунд помял телефон в руках, а затем замахнулся и швырнул его подальше, где-то в темноте просторной комнаты разжался треск, и глухой писк. Экран погас, и мужчина откинулся в короткий сон, который прервался теперь уже только под звуки одичало звонящего будильника.
Уже днём, на работе, он бросил все дела на потом. Долгое время, пару часов, а может больше, он лежал на диване в своей комнате, которая теперь на неопределённый срок закрывалась вместо замка на тряпочку. Остатки телефона лежали грудой бесполезных деталек на тумбе, а Пол уныло глядел на разукрашенное помадой зеркало. Все осталось со вчерашнего дня прежним, даже чувство непонятой обиды, пожалуй, ещё не улеглось. Он вышел на улицу, прошёлся до левад, закурил. Наконец-то ему понадобилась купленная прозапас когда-то давным-давно пачка "Парламента". Энтвуд поёжился на холодном ветру, и сигарета, как всегда не докуренная, полетела в лужу. Он посмотрел на свой автомобиль: припаркованный ровно, как по линейке, стоящий со сложенными зеркалами на его законном месте, где ещё вчера дремал старик-Лэнд Крузер. Пол даже как-то оторопел, не найдя взглядом привычный ему джип, и только спустя время вдруг осознал, что иногда свои желания надо оставлять всего-лишь желаниями, но теперь уже было поздно что-то ворошить. Он кашлянул - видимо, простыл под дождём, - и зашёл внутрь теплого здания, вернулся к своим делам. Все равно домой его не тянуло, пришлось растягивать занятия на весь день и даже вечер, чтобы уехать из комплекса в ночи.

Прекрасный день, сука, просто прекрасный, - Пол в растерянности стоял перед вороным жеребцом, который вышел из денника на четырёх опухших сверху донизу ногах. Тренировку пришлось, конечно же, отменить, зато вчерашний конфуз с коноводом вынудил мужчину самого копаться с мазями, растираниями, а затем ещё и выгнал его шагать в руках по холодному манежу с подрывающим около каждого угла конем. Выхаживая кругами по разворошенному грунту, Пол ёжился от холода, поскольку отопление ещё не включили, зато вентиляция с шумом гнала внутрь помещения леденящий уличный воздух, который замораживал даже укутанные в сапоги до колена ноги. Мужчина отмучился не быстро: сначала пришлось отливать все четыре лошадиные ноги, потом снова растирать, созваниваться с ветеринаром, а её, как обычно, не было на комплексе. Затем Пол побросал все развороченные возле денника вещи, решив, что ну их нафиг, потом соберу. В конце-концов, уже на первом подопечном Пол полностью растерял заряд бодрости и желания работать. Это странное состояние не давало ему покоя, прежде он мог работать целый день без продыху, а теперь не находил терпения даже на пару лошадей. Старею, - констатировал он, проходя мимо большого зеркала в холле, и хотя внешних причин для таких выводов не существовало, он от чего-то чувствовал себя постаревшим лет на пять. Или, может, осень. Мужчина прошёлся до амуничника, промазал пару сёдел, убил ещё немного времени за этим ужасно скучным занятием, даже устал от стояния на месте в окружении давящих запахов растирок и кремов для снаряжения. Мне. Нужен. Коновод. - сосредоточенно протирая воском труднодоступные части седла, бубнил спортсмен. Он нервно тёр губкой по одному и тому же месту. Откуда ни возьмись, из-за спины - о чудо! - откликнулся незнакомый мужской, а скорее даже мальчишеский голос: Хотите, я? На пороге каптёрки стоял рослый юноша, одетый в конное пусть и скромно, зато аккуратно. Пол, довольно поморщился и артистично побросал на разложенный на тумбе пакетик всё, что было в его руках. Он запрокинул ладони над головой и просочился между парнем и стеной в дверной проём. Отлично, поздравляю, теперь это твоя головная боль! Он многозначительно кивнул в сторону седла, и, щурясь какой-то нездоровой улыбкой, ушёл. Вот Хёна была бы довольна. Потом остановился, треснув себе ладонью в лоб. Развернулся. Вошёл обратно в амуничник. Растерянный парень с губкой в руках так обрадовался его появлению, что вдруг затараторил что-то невнятное, рассказывая о себе, но Пол остановил его повествование поднятой вверх ладонью. Мужчина, узнав имя своего помощника, рассказал ему где находится снаряжение, каких лошадей ему сегодня придётся взять погонять на корде, каких почистить, а каких выпустить гулять. Язык у него отсох уже на второй минуте повествования, а глаза паренька становились всё шире, наверно, мозг его не успевал впитывать всю новую информацию с такой скоростью. энтвуд даже сам удивился где-то в глубине своих мыслей: В одиночку я бы сдох. Наконец, он оставил Кори (так звали нового коновода) наедине со своими обязанностями, и пошёл побыстрее прочь, чтобы дальше валять дурака. Мужчина торопился вдоль денников, ведя рукой по крашенным округлым решеткам, и вышел обратно в лабиринт длинных и молчаливых коридоров.
Он неспешно поднялся на второй этаж; так неспешно, что впереди бредущий старенький охранник был куда проворнее Пола. Затем вымыл руки в уборной, пришлось долго отдирать от них липкий воск, и, наконец, вернулся в свою комнату. Он прикрыл за собой дверь, подсунув под замок сложенную тряпочку, и буркнул вслух, нахмурив брови: Когда наконец её починят? Во всем своём ужасно унылом расположении духа Пол не терял своего собственного "Я" - придирчивого, ворчливого, отчасти даже нудного и надоедливого. Друзья частенько шутили, что когда Энтвуд не в духе, его можно принять за старого дела, а он и не противился таким подколам. В конце-концов, зачем? Его устраивал свой внутренний мир, свой характер и стиль жизни, в этом ему было безусловно комфортно жить, и ломать устоявшиеся привычки ради чужих косых взглядов он бы не стал.
Пол глянул на наручные часы, хотя время его не интересовало, скорее это была просто привычка, или просто попытка чем-то себя занять. Он подошёл к тумбе и взял в руки раскуроченный на кусочки айфон. Белое стекло, усыпанное многочисленными трещинами, кое-где и вовсе отсутствовало, экран усердно пытался включиться сам собой, но выдавал лишь слабое дребезжание и едва заметный свет. Пол покрутил его в руках, пытаясь прикинуть что обойдётся ему дешевле - починить или купить новый. А может и вовсе ни к чему этот телефон? В ответ на такую непозволительно наглую мысль разбитый смартфон обиженно загудел. Видимо, пытался передать чей-то звонок, но потом стих и выключился насовсем, больше не поддаваясь нажатию кнопок. Пол раздраженно щёлкнул языком и бросил мобильный обратно на тумбу. Глазами он скользнул по лежащему рядом чужому телефону, но как-то даже не отметил эту деталь - настолько привык, что в комнате кроме него постоянно ошивалась Хёна со своими разбросанными вещами. Он вздохнул, обдумывая план как бы слинять незамеченным пораньше, и улёгся на диван. Лентяй успел лишь уютно устроиться в положении лёжа, запрокинув руки за голову, как вдруг сбоку, словно из-за стены, но где-то значительно ближе, разжалось громкое: Апчхи! Энтвуд выпучил глаза, вскочил с подушек, едва не падая на паркет, спотыкаясь в собственных ногах, словно ужаленный в задницу, а сердце его вздрогнуло нервной волной от неожиданности. И хотя уже спустя несколько секунд он точно знал кто прячется там, возле стены, но все же седых волос теперь было не избежать. Ебтвоюмать, - выпалил хозяин комнаты, резким движением руки отодвигая диван в сторону, и оставляя на деревянном полу характерную длинную и глубокую царапину. Брюнет вытащил Хёну за руку, помогая встать, а потом уткнулся в неё своим непонимающим строгим взглядом, каким смотрят хозяева на названных гостей. Голубые глаза бегали по её бледному лицу, требуя ответов. Я тут это... ключи искала.
Пол задвинул сдвинутую мебель обратно, заодно оценив степень повреждения паркета, который он когда-то клал в этой комнате на свои кровные деньги и раздраженно цыкнул. От тебя одни разрушения, - он обиженно уселся обратно в объятия мягких диванных подушек, и нащупал на тумбе пульт от небольшого телевизора, висящего на стене. Пользовался он им крайне редко, только в тех случаях, когда от скуки хотелось сдохнуть, как сейчас. Он внимательно изучил пульт, нажал на большую кнопку и принялся листать каналы, делая вид, что ему это крайне интересно. Горькая обида давила на живот, а раздутая до небывалых размеров гордыня не позволяла завести примирительный разговор первым. Он щёлкал кнопками опять и опять, заходя на второй круг перелистывания каналов, лишь бы только не оборачиваться на гостью. Он был так подавлен своими мыслями, которые возвращали его назад во вчерашний день, что просто не мог отпустить ситуацию, как прежде, выдохнуть и обнять её, чтобы всё уладить спокойно и без нервов.
С телевизором тоже не вышло, Пол нервно ткнул пальцем в пульт и вырубил плазму. Он очень нехотя встал с дивана, помогая себе руками, напялил на ноги вместо сапог свои белые кеды и принялся копаться в тумбе. Оттуда он достал запылившийся жёлтого цвета кальян, запечатанный табак и упаковку углей. Курить кальян в одиночку - это всё равно, что пить в одиночку. Ну да ладно. Он нервно ходил из угла в угол, не входя занятия, пока угли прогревались, а когда, наконец, все было готово, он молча вышел из комнаты, отодвинув с прохода Хёну.
Навстречу ему брели люди, им приходилось самим расступаться в стороны, посколько задумчивый Пол так и норовил на кого-нибудь наступить или осыпать угольками. Он вышел в конюшню, пересёкся со своей ученицей, которая уже почти собрала своего коня. Они договорились пойти работать на плац, пока нет дождя, и Пол захватил с собой флисовую попону, чтобы укутаться в неё и не околеть.
На улице было заметно холоднее, чем прежде. Сегодня тучи только хмурились, пугали, но пока не собирались обрушивать им на голову ледяной душ. Парковка набивалась автомобилями, люди шли, и шли, и шли. На выездковом плацу было пусто, и Пол довольно поёжился, оборачиваясь в свой имитированный плед. Заходи и шагай, я сейчас, - он прикрыл за девушкой, взгромоздившийся в седло калитку, и сходил за чашкой кофе из автомата. Пол медленно плёлся по дороге обратно в сторону плаца, перебирая хаотично разбросанные мысли. Когда он вернулся и уселся на короткую трибуну, слегка влажную после утреннего дождя, девушка на лошади уже рысила. Он включился в тренировку как-то лениво, и решил, что сегодня никого мучить не будет своими нравоучениями. Мужчина раскурил кальян, выпустил в воздух несколько бело-серых струй дыма, которые быстренько растворились в воздухе у него над головой. Давай от "F" диагональ, и в другую сторону погни его как следует. Мужчина укутался в чистую попону по самый нос и уши, ему было достаточно тепло, и теперь хотелось только поскорее отмучиться с работой, и, может, вечером поехать кататься, прихватив с собой какого-нибудь друга, чтобы похвастаться вчерашним приобретением. А может, это всё лирика, и на самом деле ему хотелось спокойно посмотреть фильм и лечь спать. Пол оглянулся, с заботой глядя через невысокие кусты на огороженную сетчатым забором парковку и хватая взглядом единственно чистый белоснежный автомобиль. А как она приехала..? Тренер смотрел по сторонам, затягивая губами кальянную трубку, и не находя знакомый Ниссан или что-то хотя бы немного похожее на него издалека. Что? - проезжающая мимо в своей уродливой каске девушка повернулась к тренеру лицом, думая, что он обращается к ней.
Нет, ничего. Давай, начни делать связки вольт-плечо. Мужчина громко чихнул, поднимая вверх указательный палец, мол, вот, правду говорю, лучше работай.
Осень наступила так быстро, и не сказать ведь, что внезапно - всё же календарь не врал. Но даже будучи ожидаемой, она все равно наводила ужасную тоску, пробирающую до костей. Скоро опадут эти весёлые зеленые листья, поляжет серая трава, снег скорее всего снова не выпадет до самого Рождества, и в ожидании тёплой весны пройдёт не один десяток дней.
После недолгой тренировки, оставив девушку шагать в руках в одиночестве, он поплёлся, переступая через лужи и грязь, наступая на край попоны, скорее в помещение. Кальян, на радость столпившимся на трибуне знакомым  тренерам и коноводам, он оставил у них.
Внутри главного здания он встретил знакомых коллег, но вежливо отказался от чая и кофе, сегодня ему хотелось только покоя и, пожалуй, гордого одиночества. Поднимаясь обратно в свою комнату он никак не ожидал застать там Хёну. Громко и показательно вздохнув на пороге, он снял с себя грязные кеды, скинул попону в угол, прошёлся до окна и закрыл форточку, из-под которой надувал бодрящий ветерок и свистел свои напевы. Энтвуд повернулся, смотря на девушку с нескрываемым непониманием. Я не знаю где твои ключи. Он ожидал, что сейчас Хёна встанет и уйдёт, придумав новую причину пообижаться, а пока мужчина как-то нелепо зажался в уголке, садясь за стол на неудобный табурет, словно оказавшись в гостях у малознакомого человека.
Ещё что-то? - он строго нахмурил брови и сложил руки замком на своих коленях, чуть откинулся спиной к стене и посмотрел ей в глаза, стараясь даже не моргать.

Отредактировано Paul Antwood (2016-07-09 13:24)

Ещё часок, помучайся всего лишь ещё один часок, Пол. Брюнет, нервно наглаживая свою влажную от дождя шевелюру, бродил по комнате в поисках занятия. На сегодня у него ещё оставался Додж Вайпер, но откровенно говоря работать уже не хотелось. Отдохнёт, - уговаривал он сам себя, не позволяя мукам совести взять верх и отправить его в седло, - А через часок с чистой совестью и покерфейсом уеду домой, чтобы шеф не спалил. Что-то последнее время я ужасно работаю, самому аж тошно. Мужчина, оттягивая край футболки, топтался кругами, рассматривая сколы краски на стенах. Даже телефон с бесконечными инстаграмами, вотсапами, фейсбуками - и тот кончился. Мужчина как раз нашёл себе дело за уборкой шкафов, когда в комнату без стука и приглашения ворвалась толпа шумно смеющихся и галдящих людей, человек пять. Они поставили на стол докуренный кальян, грязные чашки из-под кофе, свои куртки, телефоны, рабочие перчатки и кто-то даже умудрился завалиться на диван в ботинках. Пол поморщился, наблюдая такое наглое вторжение в его личное пространство. С другой стороны делать ему все равно было особенно нечего, а этих товарищей, которые видимо не были привлечены к какой-либо работе, постоянно тянуло в его общество. Сказать честно, он отторгал всяческие дружеские посиделки в мало интересном обществе, тем более когда речь заходила о настолько скучных и вызывающих лишь уныние людях вроде его коллег. В их компании он не чувствовал себя хорошо, зато они, видимо, ощущали себя как дома и постоянно пытались присоединить его к своим разговорам.
Пол даже вышел подышать до туалета, просто чтобы умыться и отойти от шума и громкого смеха, которым наполнилась его скромная комната; на свой страх и риск он глянул по сторонам: в раздевалке, в тренерской, в коридоре - нигде не было Хёны. Он как-то неопределенно вздохнул. То ли хотел тем самым выразить своё облегчение, то ли смертную скуку, которая его захватила, то ли всё же ущипнула обида, что девушка так и не додумалась попросить у него прощения каким угодно образом за свои выходки. Он всё бродил коридорами, как неприкаянный, а спустя время вернулся восвояси. Хозяин комнаты собрался с духом и выпроводил уже расслабившихся в обьятиях дивана знакомых: Товарищи, звездуйте отсюда, пока я вас за ноги не вытащил, - он усмехнулся, открывая нараспашку двери, обращая своё внутреннее раздражение в милую дружескую шуточку. Пошли нахер, - вторило подсознание, - Без вас тошно. Оставшись в одиночестве, он ещё полчаса пожинал плоды своего гостеприимства: уборка всяческих обёрток, шкурок, арбузных корок, бутылок и стаканов - вот что ждало Пола в ближайшее время. Покончив с уборкой и снова возведя в своей комнате воздушную и скрипучую чистоту, он завалился спать, поставив себе будильник на час вперёд.
Сколько я проспал?? - он дёрнулся вперёд, вскочив на диване в положение сидя, когда дверь комнаты шумно прихлопнула и впустила внутрь рыжеволосую девушку, а ещё легкий аромат её парфюма. Пол спросонья не сильно понимал происходящее, а может толковых объяснений никто и не дал, но девушка вдруг вцепилась в него руками и стала тянуть, словно случилось что-то страшное и непоправимое. Пол вскочил на ноги, отряхиваясь, уже собрался было бежать в одних носках и расстёгнутых бриджах, но вовремя поднял глаза и встретился с загадочной улыбкой девушки, и от чего-то расслабился, выдохнул, поняв, что торопиться особо некуда и стал натягивать кеды, попутно ворча себе под нос нечленораздельные ругательства. К слову, Хёна на этот момент уже выскочила обратно в коридор, и её быстрые семенящие шажки стихли очень скоро где-то на первом этаже. Пол почапал следом. Он шёл по лестнице вниз с толком и расстановкой, наблюдая с особенной и крайней внимательностью за каждой ступенькой, но всё-таки не уследил за самим собой и на предпоследней споткнулся, кубарём слетел вниз, приземляясь на стопы, но явно испугав стоящего возле самой лестницы лохматого коня. Пол ахнул, отступая в сторону, а Вихрь дёрнулся в бок, но на этом приступ панической атаки для обоих закончился, и Энтвуд непонимающе, а скорее просто притворяясь непонимающим, уставился на кореянку. Она выжидающе смотрела на Пола, ища в его выражении лица реакцию, но он смог выдавить из себя только: "Ого..." Мужчина поправил смявшийся под пяткой ботинок. Ты что, собираешься скакать на этом чудище? - он ласково погладил спутавшуюся густую чёлку коня. Вихрь, конечно, слов его вряд ли понял, зато очень многозначительно посмотрел берейтору в глаза, мол, наглый ты, парень, как можно такие вещи про меня говорить? Энтвуд оглядел Хёну: одетая в рабочие бриджи и обувь, она, кажется, была настроена решительно, и Полу не хотелось гасить в ней последние, а может наоборот только разгоревшиеся искры какой-либо инициативы. Он готов был поддержать её в этом, пусть даже вляпываясь в очередную игру. И ты хочешь..? - он вопросительно посмотрел ей в спину - Хёна и Вихрь удалялись вперёд по проходу, минуя прочие конюшни, к малому манежу. Наверное, она ждала его участия. Он окрикнул кореянку ещё раз, когда девушка была уже почти у выхода. Хёна! - она обернулась на его голос, - Я сейчас. Он дёрнулся вверх по лестнице, заскочил обратно в комнату, взял оттуда легкий плед и чашку со своим когда-то недопитым чаем, а затем так же быстро скатился вниз, едва не пританцовывая.
В манеже он, конечно же, появился крайне серьёзным и сосредоточенным. Девушка уже шагала верхом, он только поднял руку наверх и помахал в свою сторону, чтобы она подъехала поближе. Пол подтянул коню подпругу максимально крепко. Теперь точно под пузо не сползёшь, - он натянул на озябшие плечи свой клетчатый плед, и тут же будто даже потеплело; спортсмен принял наиболее удобную из возможных позу на нижнем ряду трибуны, закинув ногу на ногу и откинувшись спиной назад. Он улыбался, светя белыми зубами, но когда Хёна поворачивалась на него, обязательно прятал глаза в сторону, будто находя какое-то важное дело в своих руках, разбитом не работающем телефоне или просто в стороне. Этот странный ритуал повторялся из раза в раз, словно за пару часов без общения они вдруг стали друг другу совершенно чужими людьми, которые пусть и симпатизировали друг другу, но боялись смотреть в глаза своим эмоциям.
Пол, нехотя потянувшись руками наверх, развеял мутную тоску, а затем, терпеливо дождавшись, когда Хёна вдоволь нашагается, наконец изрёк: Давай попробуем рысь, - мужчина убедительно посмотрел проезжающей мимо девушке в глаза, будто это могло придать ей уверенности. Скорее, должно было наоборот напугать: суровый тренерский голос был сейчас может и некстати, но Пол совсем не специально наводил мандраж.
Наконец-то, отвлеченный интересной работой, подвернувшейся под руку, он как-то и думать забыл про свои обиды, просто отложил их подальше, надеясь всё-таки вернуться к нудным разъяснениям когда-нибудь потом, может даже сегодня, но не сейчас. Вообще, её смелый, действительно смелый и сложный для неё самой - Пол это понимал - поступок был вдохновляющим. Мужчина даже почувствовал в себе какую-то гордость за Хёну, а может просто порадовался, что она все-таки не чёрствый кусок хлеба и безэмоциональная стерва, с какой он бы никогда в жизни не смог смириться. В моменты разладов, конечно же, всегда обостряются самые неправильные и поганые чувства, черты личностей, которые обычно следует прятать подальше, но Пол прощать людей сразу не умел, из-за чего, бывало, потом страдал. И вообще он всегда был из тех людей, которые всеми силами поначалу пытаются выцепить из знакомства с новым человеком только самый негатив, затем, проникаясь добрыми чувствами, становится идиотом, что не заметил раньше всё то прекрасное, что в этом человеке есть, а затем, если вдруг приходится разочароваться вновь, уже с трудом возвращается в начало... Сейчас же, одолеваемых жаждой общения с Хёной, он готов был выслушать и принять уже любую версию её событий, похоже что даже проглотить ситуацию и просто расслабиться, чтобы больше не чувствовать себя дураком, обиженным на объект своей симпатии из-за ерунды.
Он даже чуть смягчился в голосе: Давай же.

Равномерный топот, глухой и тяжёлый, то удалялся, то приближался с каждым кругом, который описывал коренастый мохнатый конь по кличке Вихрь и его всадница. Девушка неловко облегчалась первые пару минут, но затем нашла в себе силы выровняться и обрести удобный ритм, правда всё ещё придерживалась пальцами за кончики густой лошадиной гривы, и это так забавляло её "тренера". Пол добросердечно улыбался, внушая всем своим видом одобрение, и пока ничего не говорил. Вот ещё шаг, два, три, и Хёна взяла повод чуть крепче, словно сама прочитала мысли мужчины: Теперь бы чуть поувереннее. Вихрь, фыркнув широко раздутыми ноздрями чуть качнул головой слева направо и, наталкиваемый тонкой женской ножкой, послушно упёрся в повод.
Теперь в другую сторону, в эту хорошо. Держи локти у бока, - изрёк он наконец, когда единственная пара на манеже описала несколько не совсем ровных вольтов и серпантинов. Он чуть приподнялся на своём холодном пластмассовом кресле и получше закутался в плед, и вместе с тем ощущение полного умиротворения от того, что всё наконец-то идёт как надо, овладевало им целиком и полностью. Пол поймал отзвуки своего голоса, прозвучавшие высоким, словно чужим тембром у него над головой под металлической крышей, и умолк, осмысливая что-то совершенно неважное и ненужное. Мужчина поелозил на сидении от силы пару минут, и просидел бы ещё, если бы ноги не свело от прохладного ветра, гуляющего по низу. Спортсмен, укутанный в плед, как в кокон, неторопливо вышел на середину манежа, путаясь ногами в своём тёплом "спасителе". Он терпеливо разгребал плотный песок под ногами маленькими комочками, а потом притаптывал, будто ничего и не было. Всё это время он приглядывал за рысящей парой и даже говорил что-то дельное про посадку кореянки, старался внести какую-то приятную похвалу для неё даже за самое ерундовое, что она могла сделать и без его подсказки, и может даже в этом перегибал палку. Быть строгим дядей-тренером ему сейчас хотелось меньше всего, да и вообще вся тренировка была какой-то расслабленной, ненастоящей и пресной. Впрочем, Пол, не будучи дураком, адекватно принимал тот удручающий факт, что конный спорт как таковой Хёна видала в гробу, да и все его дельные советы тоже, а данное мероприятие на самом деле - не более, чем шаг навстречу примирению, и он наверняка итак дался девушке с большим трудом. Переваривая эту догадку, Пол умолк. Ему не хотелось наседать на Хёну и убеждать в безопасности происходящего, он решил просто молча отсидеться в стороне, дождаться конца представления и обязательно не забыть похвалить её смелость и находчивость. Я бы не додумался до того, чтобы сделать что-то, от чего у меня сводит коленки ради примирения с кем бы то ни было. Да даже накурившись не стал бы. Энтвуд с досадой глянул на часы: времени прошло уже достаточно, их тренировка затягивалась, но, кажется, Хёна и сама заигралась. Может ей даже понравилось. Девушка уже уверенно шевелила руками и ногами в седле туда-сюда, стараясь не забывать про указания Пола, которых становилось всё меньше с каждой минутой.
Мистер, - в дверях появился парнишка-коновод, он в ожидании похвалы смотрел начальнику в глаза, - Я всё-всё закончил! Энтвуд удовлетворенно угукнул, не отводя глаза от вышагивающей в дальнем конце манежа лошади. Неси корду. Разочарованный в отсутствии фанфар Кори скрылся в конюшне очень быстро, и так же быстро объявился вновь, держа в руке сиреневую корду.
Так-так. Хёна, - он бросил на сидушки свой запутавшийся вокруг ног плед и тут же поёжился от холода, аж на глазах выступили слёзы. Иди-ка сюда, - брюнет и сам пошёл ей навстречу, вымеряя расстояние широкими привычными шагами. Он подцепил Вихря на корду за трензель и с убедительным выражением серьёзного лица, посмотрел снизу-вверх на кореянку. Галоп. В подтверждение своего настроя он кивнул головой, и отогнал лошадёнка прочь от себя. Тот послушно, уже зная чем всё это пахнет, встал на небольшой круг и опустил шею, принимая повод мягко и легко. Должно быть, вид у Пола был очень серьёзный, потому что стоило ему в двух словах обьяснить что он хочет, и Вихрь, внимательно слушавший его своими мохнатыми подвижными ушами-локаторами, с Хёной на спине наперевес, после парочки неудачных попыток вдруг поднялся в отчетливый активный галоп, словно и позабыл как ещё недавно катал детей и неумелых взрослых размеренными шажочками по стенкам. Длинная пестрая грива покачивалась на объемной шее, и даже попадала ему в глаза, но конь оставался нерушимо спокойным и беспристрастным: казалось, что ничто не нарушает плавный ход его мыслей, в которых он явно витал, встав на автомате на круг и уже не вдаваясь в подробности недостатка навыка у своего всадника. Пол присвистнул, и коробка автомат дернулась, дав по тормозам: Вихрь резковато перешёл в рысь, однако сразу чуть приостановился, замедлился и поплыл дальше. Пол улыбнулся: Молодец, ну вот. Он хотел было добавить: "и совсем не страшно", но не стал подначивать. Маленький гадёныш внутри него ликовал с мерзкой улыбкой на лице. Он отстегнул корду, подкидывая её прямо в руки стоящему в дверях мальчишке. Убери и езжай домой. Завтра в двенадцать.
Пол, почесывая свои тёмные волосы, вышел за пределы манежа, оглядываясь на девушку. Он проследил за ней, вышагивающей к нему спиной и констатировал: Всё получилось. Воцарилось молчание, и мужчина кивнул сам себе головой, утыкаясь взглядом в пол. Заводи его и поехали отсюда. Буду в комнате, приходи. Он загадочно улыбнулся куда-то впустоту, потому что Хёна вряд ли видела его спиной.
Спортсмен ушёл, оставляя их с Вихрем наедине. Он дополз до своей каморки, переоделся и лёг на диван пластом. Закинув ногу на ногу, он в таком виде и встретил Хёну, когда она, спустя почти полчаса, появилась в щелочке между приоткрытой дверью и стеной. Тут же он подорвал своё тело из горизонтального положение в вертикальное и принялся наводить шороху, как и обычно, поторапливая девушку со сборами. Можно подумать я тут без неё делами был занят, деятельный какой, а. Он сам себе под нос бубнил и цокал языком, когда натыкался на неё в узком пространстве комнаты, но вообще всё недовольство было наигранным и даже слишком; Пол с удовольствием выпускал наружу своё игривое настроение, что заметно поползло вверх. Он схватил со стола ключи от машины, разбитый вдребезги телефон и солнцезащитные очки, которые были уже совсем ни к чему, но почему-то до сих пор по привычке таскались с ним. Пол, уже одетый в приличную человеческую одежду, которая даже не пахла лошадьми, встретился со своим отражением в побитом зеркале и даже крутанулся вокруг своей оси, заглядываясь на свою спину. Мягкий ворот водолазки приятно обнял за шею, и стало тепло, не то, что прежде, в манеже. Он поймал Хёну за плечи, горечь обиды растворилась далеко в прошлом, словно это не они сегодня с самого утра убивали друг друга взглядами. Он вцепился в её тонкие плечики своими шершавыми пальцами и с юморным выражением посмотрел ей в глаза, выпучивая свои: Едем в кафе, - он взял паузу, - Сейчас кое-что покажу!
В полнейшем нетерпении он с пробуксовкой сорвался с места, приглашая Хёну за собой движением руки. Он бежал по лестнице чуть впереди неё, не давая себе убегать быстрее, но так хотелось поскорее показать девушке своё новое приобретение. Уже возле дверей мужчина остановился, дожидаясь кореянку и взял свои эмоции под жёсткий контроль. Лицо его сделалось обычным и спокойным, он чуть приоткрыл перед Хёной дверь на улицу и пропустил выйти на парковку первой. Ты же без машины? - Пол знал, что без неё, но хотелось просто лишний раз проявить заботу, а может похвастаться своей внимательностью. Он, размеренно шагая с девушкой в одну ногу, пересёк исчерченный белыми полосами асфальт, обогнул сетчатый забор, подошёл вплотную к стоящим рядком машинам. Вот серый Пежо, его белоснежный рельефный Лексус, ещё чей-то синий Форд. Среди прочих, его дремлющая машина была словно сошедшая с обложки журнала, ещё такая чистая и совершенная, не потасканная жизнью и не видавшая больших дорог, как старый-добрый Ленд Крузер, хотя и тот-то жизни попробовать не успел. Ребристые формы её кузова были такими необычными, инопланетными, агрессивными и кусачими. Казалось, внутри, под молчаливой металлической основой притаился дикий зверь: только сунь руку - откусит по локоть. Все эти выступающие линии, сужающиеся и расширяющиеся, они привносили в обыкновенную скучную форму, за которую невозможно было зацепиться глазу небывалой динамики, даже когда автомобиль просто терпеливо ждал на парковке своего часа.
Глаза Пола искрились неподдельной детской радостью, настолько простой и яркой, что ему самому от неё стало необыкновенно тепло. Восторженный мальчишка внутри него кричал и бился в экстазе, словно вместо машины заполучил целый вертолёт.
Фокус. Пол коснулся пальцем дверной ручки на самом её остром кончике, и машина громко пискнула на весь двор, раскрывая боковые зеркала и щёлкая замком. Садись, едем отдыхать, - он потянулся руками к небу, наконец-то с полным удовлетворением, ощущая что морально сложный день закончился, а ночь впереди будет спокойной и расслабленной, как никогда.