Пол стоял слегка растерянным посреди заставленного машинами, инструментами и людьми внутреннего дворика. Серость потасканного асфальта, умирающие силуэты старых автомобилей, в которые скоро вдохнут вторую жизнь, угрюмые блеклые фонари, которые светили не вперёд, а ровно вниз, под себя, где возле каждого столба крутились мастера с деталями на покраску - всем этим был пресыщен воздух вокруг, и этот жужжащий улей работяг был на самом пике своей активности в поздний вечерний час. Вокруг стоял ужасный резкий запах краски, а взмокшие мужчины, раздетые не по погоде чуть ли не догола, сновали туда-сюда, занятые неотложными делами.
Энтвуд, встав позади девушки, по-хозяйски прикрывал её сзади высокой тенью. Так он чувствовал себя хотя бы уместным. Он, конечно, как и все мужчины, вдохновлялся идеей автомобилей и подобных мастерских, где из любого железного чудовища могут сделать красавчика за неопределенную сумму денег, но здесь и люди были не знакомые, и места, и ещё этот Маркус, где его, кстати, черти носят? Пола коробило от одной только мысли, что сейчас ему надо будет столкнуться с ним лицом к лицу. Не то что бы Пол чувствовал себя неуверенно, нет. Более того, он даже был на двести процентов уверен, что из него женишок-то получше, чем какой-то измазанный парнишка со свалки автомобилей. С другой стороны, это уверенность трещала по швам, стоило ему вспомнить, что ему - Полу - например, Хёна совсем не звонит, даже когда ей что-то нужно. Да и знает она этого парня гораздо дольше, видимо, они в очень хороших отношениях, а этот придурок ещё и виды на неё имеет, раз делает ей какие-то там громадные скидки и всячески её умасливает.
Все его неопрятные попытки спрятать собственную злость разбивались вдребезги прямо под ногами, и Энтвуд кипятился с каждым шагом всё больше, кладя кореянке руку на плечо и сжимая его посильнее.
В висках застучало, когда навстречу из ворот, нагоняемая пафосным рычанием и громкой музыкой, выехала синяя машина, и двери её открылись. Брюнет вдохнул поглубже; а может ему стоило бы уйти? Ни за что. Он укрепился в своей шаткой позе позади Хёны и упёрся взглядом в лобовое стекло Мицубиси. Что за поганые наклейки. Тебе что, пятнадцать лет?
Вот на какой машине надо ездить, чтобы Хёна тебя заметила. Пол насупился, подперев Хёну сзади своей грудью. Он мысленно уже настукивал по его кудрявой еврейской морде окровавленным молотком.
Красная тряпка проскользнула прямо возле его носа. Пол дернул плечом и нахмурился пуще прежнего, задрав подбородок. Он боролся в желанием набить рожу незнакомому человеку за неудачное начало их знакомства без объявления войны, но пока получалось так себе. Хотел тебя пригласить куда-нибудь, но, видимо не сегодня. Чужой осуждающий взгляд коснулся вызывающих форм его красавца-Лексуса. Энтвуд было шагнул навстречу, слыша, как в голове чужой голос кричит и умоляет: "убей", а к рукам приливает кровь, но наткнулся взглядом на смущенное выражение лица Хёны и всё понял сам. Этот раунд кудрявый проиграл. Спортсмен переложил свою руку девушке на другое плечо, обходя её сбоку. Да, - было начал он, но тонкий женский голосок его прервал, дабы не позволить на пустом месте вырасти скандалу, а то и драке. Она постаралась сгладить углы: Да, ты прав, Маркус, пожалуй, действительно не сегодня. Немного отлегло. Пол победоносно выдохнул застоявшийся в легких воздух, даже распрямился в спине, и уже развернулся, чтобы уходить, но Хёна осталась стоять. Мы за ключами, - резко оттараторил Пол, оглядываясь на Маркуса от своей машины, до которой уже успел дойти и открыть водительскую дверь. А, ключи. Ты всего лишь приехала, чтобы забрать свои ключи. Пол внимательно следил за тем, как кореянка обошла синий Лансер, и как покрытая темными волосками мужская рука осторожно коснулась её пальцев, вкладывая в них связку. Баран, - взревел внутри себя Пол. Он залез в свою машину и шваркнул дверью так, что, казалось, сейчас она сорвётся с петель. Он с упоением смотрел, как Хёна удаляется от Мицубиси по направлению к Лексусу, и как улыбается ему, словно извиняясь. Конечно, зачем тебе этот кудрявый бес? - Энтвуд, прильнув подбородком к рулю, терпел яркий неоновый свет чужих фар, что светил ему в глаза. Я позвоню потом, ты же обещал меня покатать на "своей старушке". Я всё помню! Яркое розовое пятно скользнуло мимо капота, и тут же открылась пассажирская дверь: Хёна плюхнулась на свое место и облегченно вздохнула. Пол поймал это, он даже задумался о том, как реагировать на все произошедшее. Умный человек внутри него умолял забыть все случившееся и списать на нехватку воспитания его нового друга Маркуса, на его непосредственность, но животная тяга к расправе над соперником толкалась где-то рядом, не давая проходу.
Это была хреновая затея, - констатировал Пол, выруливая на улицу, где их подхватил спешивший куда-то поток машин. Мужчина вёл аккуратно, но быстро, словно отдавая этой скорости своё напряжение, замещая его спокойствием, избавляясь от него целиком и полностью, не желая больше вариться в котле своих нездоровых эмоций. Ууух, неожиданно, - Хёна тоже была не готова к такому повороту событий. А у тебя бывали такие ситуации когда-нибудь? Мужчина перевёл быстрый взгляд на пассажирку, словно задавая немой вопрос, на который тут же последовал ответ: Когда вроде бы надо выбрать, но никого не хочешь обидеть? Пол врезал по тормозам, останавливаясь за миллиметр до пешеходного перехода, когда на него внезапно из-за припаркованных машин выскочила женщина с коляской. Больная дура! - он заорал, упираясь в гудок, так, что у самого голова затрещала от боли. Он с бешенством втопил газу снова, когда дорога и пешеходный переход перед Лексусом опустели.
Я не понимаю, - начал он как-то резко и даже грубо, - Что значит - выбрать, никого не обидев. Пол ещё помолчал, выбирая те из своих мыслей, которые хотел озвучить. По его скромному мнению тут было даже не о чем говорить, но и уподобляться Хёне с её ревностными приливами не хотелось. Это выглядело все-равно как-то низко и дёшево, словно больше ему нечем было взять победу, кроме как выпросить её, пугая девушку своей неадекватностью и непредсказуемостью. Поэтому он чуть смягчился в голосе, сбрасывая скорость на повороте. У меня такого не было. Не играю в такие игры. Я люблю сразу ставить людей на свои места. Если нет, значит нет. С самого начала, чтобы человек попросту на меня не надеялся.
Мужчина уверенно стремился вперёд, нагоняя потерянное за разговорами время резкими скоростями на полупустой трассе. К счастью или сожалению, скорость на этой машине почти не ощущалась, как и плавное переключение передач совсем без рывков. Энтвуд включил танцевальное радио погромче, музыка успокаивала его нервы и дарила этой ночной поездке новые чувства, помогала обдумать новое для себя поведение и поймать волну размышлений. Собственник внутри него сидел настолько тихо до этих пор, что Пол даже не знал о его существовании. А сколько ещё таких скрытых талантов могло в нем быть?? Это, конечно, удивляло. И чем дальше заходило общение с Хёной, тем Пол становился нервознее и опаснее для самого себя, что пугало, а хуже всего - настраивало на отторжение нормального, привычного для него самого поведения. То, что всегда казалось хорошим - стало не очень понятным, а что было плохим - стало оправданным. И вспышка гневной ревности - разве она была уместна? Пожалуй, да. Иначе какого чёрта все эти любезные поцелуйчики при Луне. Я что, на клоуна похож, который по вызову приходит, Хёна? - Пол тормознул во дворе знакомой многоэтажки и, не желая утруждаться парковкой, отдал ключи от своего кроссовера подбежавшему работнику: мальчишке лет восемнадцати. Не поцарапай только. Брюнет взял Хёну за руку, словно делал так уже сотню раз и, сжимая её ладонь, без приглашения, потащил девушку за собой в её же квартиру. Он остановился возле стеклянных дверей, чтобы их открыть и негромко сказал из-за спины: Гулянки отменяются, я устал. Останусь у тебя, ты же не против? - он оглянулся через плечо, а потом открыл ей дверь и жестом руки пригласил зайти в холл первой. Сейчас что-нибудь закажем перекусить. Его смягчившийся голос был снова непробиваемо спокоен. На удивление быстро и внезапно Пол умел отходить в самых непредсказуемых ситуациях. Он ткнул пальцем в кнопку вызова лифта, но попал не с первого раза, чуть не поломав ноготь. В квартиру-студию он завалился следом за Хёной и тут же бросил свои ботинки. Не оглядываясь на хозяйку, нагло пощелкивая пальцами, он прошёлся до кухни, открыл холодильник и печально вздохнул. Пока девушка занималась переодеваниями, он открыл приложение на её телефоне, оставленном на столе, и от балды потыкал во все самые яркие ярлычки с изображением меню, потому что все равно не видел никакой разницы в названиях и ингредиентах чужеродной кухни. Звонок оператора был так же некстати и, сидя у окна за барной стойкой, он разругался с ней в пух и прах, в попытках выяснить что за соус они кладут в свои дурацкие закуски. Мужчина, стянув с себя водолазку и промокшую до нитки майку, кинув их прямо рядом на соседний стул, сидел, обращённый спиной ко входу в кухню с голым торсом и крайне усталым видом. Ничего из произошедшего за сегодня уже не волновало, только голова болела, и ныл желудок.
Когда в дверь позвонили, не прошло и пяти секунд, как Пол успел подорваться со стула, перебежать через всю квартиру и появиться на пороге в своём неприглядном полуголом виде. Смущённо улыбнувшись, девушка-курьер передала ему заказ и скрылась так же быстро, как пришла, окрашенная на щеках в пунцовый цвет.
Пол тихо прошёлся до гостиной, но Хёны там не было, он заглянул и в комнату, но девушки не оказалось и там. Брюнет, вздохнув, оглянулся. Видимо, ушла в ванну. Он дополз до кухни, расставил на столе свой заказ в многочисленных красных коробочках и сел на стул, принявшись ждать. Когда Хёна, наконец, вышла из душа и появилась на пороге, Энтвуд облегченно воскликнул: "Наконец-то! Садись за стол." Мужчина загадочно улыбнулся, пододвигая ей навстречу запечатанное блюдо. Я решил все-таки опробовать корейские супер-острые-соусы.
Голодный желудок был так рад любой пище, что новые для него угощения не показались чересчур пряными или несъедобно-острыми, Пол умял за обе щеки все предложенное ему на столе, даже не останавливаясь на перерыв. Во рту смешались разные вкусы, запахи и ингредиенты, и, удовлетворённый ужином, он откинулся наконец на спинку стула, сцепив руки замком на голом животе. Сквозь загорелую кожу сверкали вертикальные и горизонтальные полосы мышц. Уф... Редкостная дрянь, - мужчина едва заметно улыбнулся, расплываясь на своём стуле безвольной тушей. Он смотрел, как Хёна аккуратно ест, никуда не торопясь, и это зрелище было самым милым, что могла делать эта девушка, потому что даже во сне она была не такой безобидной. Пол улыбнулся шире. Почему я не нравлюсь твоим друзьям? - он чуть наклонил голову вбок. Вопрос-провокация крутился у него в голове уже давно, и если с Маркусом ещё всё было понятно, то, например, Джесси явно видела в нем какую-то несуществующую угрозу для своей подруги. По-крайней мере Полу казалось именно так. Мужчина посмотрел на девушку с вызовом и долей ехидства. Мне кажется, я для тебя хорошая партия, - он рассмеялся и решил, что всё ещё не наелся. Отобрав у девушки палочки, он ковырнул лапшу из её тарелки и отправил себе в рот. Разве нет? - жуя с набитым ртом, спросил он.

Сытный, хотя и совершенно непонятный ему ужин, наполнял тело теплом и, наконец, после тяжёлого долгого дня Пол почувствовал себя даже на жёстком барной стуле согретым и расслабленным. Глаза грел уютный свет настенных ламп - включать верхние светильники Пол не стал, потому что полумрак был сейчас кстати, и не хотелось утомлять глаза. Мужчина, повертев несуразные палочки между пальцами, отложил их в сторону. Все-таки странные люди, почему нельзя есть вилками? Он мельком глянул на Хёну, та соскочила с табурета так быстро, что он подумал, будто она упала. Сойдёт! Пол качнул головой, грустно улыбнувшись. Он упёрся взглядом в свои колени. Тебе всё сойдёт, только ты меня и на полшага ближе не подпускаешь. Он встал за ней следом и собрал одним движением руки пустые коробки со стола в большую кучу, и, пододвинув ногой мусорное ведро, скинул их туда. Пойду найду тебе полотенце. Пол моргнул, опустив голову и не оборачиваясь на хозяйку квартиры, а потом продолжил вытирать тряпкой, а скорее даже размазывать ею по столу крошки еды и скидывать их следом вниз, в мусорную корзину. Это кропотливое занятие заняло кучу времени, и мужчина даже подвыбесился, что чем больше он тёр проклятой тряпочкой стол, тем сальнее становилась поверхность.
Вот он во всем был такой. Пол не терпел грязи и стремился во всем обрести систематизацию. Возможно именно поэтому их взаимоотношения с Хёной его раздражали настолько же, насколько забавляли и грели. Всё, совершенно всё, смешалось в голове, он совсем не понимал что делает посреди её кухни, да ещё в таком виде, без рубашки, как у себя дома. И что будет завтра, может они снова поругаются из-за чепухи или вдруг все станет хорошо и солнечно. Путаница его, мягко говоря, смущала и подбешивала, но он отныне запретил себе рвать волосы на голове по каждой фигне. Он взял себя в руки, выдохнул, и, делая вид, что не принимает во внимание её голые ноги и прочие части тела, кокетливо выглядывающие из-под плотного белого кружева, прошёл мимо девушки в просторный, ещё совсем пустой, коридор. Сюда бы что-нибудь поставить, а то как в психушке - никаких острых углов и травмоопасной мебели. Я повесила его в ванной и пошла спать! Энтвуд снова коротко кивнул, будто боялся говорить с ней, чтобы не сказать чепуху, и посмотрел в отражение большого зеркала на Хёну. Она, сверкая перед его носом своим точеным силуэтом, как перед собакой куском свежего стейка, удалилась в комнату, и Пол ещё посмотрел ей вслед, прежде чем уйти в душ. Черт, засранка, - он тихо прошипел это себе под нос, расчесывая на затылке какую-то старую болячку до крови. Это скользкое движение руки назад от лба к затылку было уже какой-то стойко выработанной привычкой, вызывающей в нем волнение. Каждый раз, стоило ему подумать о Хёне или встретить её - хотелось выдрать с головы все волосы до единого.
Тёплые струи воды словно обжигали обмороженную красную кожу. Какое же это блаженство - снять с себя отсыревшую одежду, обогреть устало насупленные плечи, да и голову, наконец, помыть, чего уж. Он с удовольствием бы сбрил с лица жёсткую щетину, но лазать по полкам в поисках запечатанной бритвы не стал. Решил, что потерпит ещё денёк: завтра уж окажется дома и первым делом - долой волосы на лице. Он встал на холодный кафель голыми влажными ступнями, едва не потеряв равновесие. Неловко схватился за батарею, снес одним движением собственную одежду. Среди прочего барахла он почти не глядя выбрал свежее полотенце кристально-белого цвета; принимая кожей его мягкие объятия, Энтвуд обернулся в него под пояс и ещё немного постоял перед раковиной. Он умыл лицо прохладной водой и вот теперь всё встало на свои места: вернулось относительное душевное спокойствие, которое овладевало им перед крепким сном, и даже нахождение в чужом доме не напрягало так сильно, как могло бы. Хотелось чувствовать здесь себя в своей тарелке, конечно, ведь это он устроил ей квартиру, и все дела, но пока не получалось. А может и не должно было получиться. Слишком многого захотел.
Пол вышел из ванной комнаты, едва слышно скрипя половицами.
Он полагал, что Хёна уже спит, но её лицо, встретившее брюнета в дверях говорило об обратном. Пол улыбнулся, растягивая губы в широкой неестественной для них позе от уха до уха, он был больше похож на довольного кота перед блюдцем со сметаной. Почему ты ещё не спишь? - по-отцовски положа ей на плечо руку, Пол заглянул Хёне в глаза. А я тебя жду. Нежная, словно шёлк, кожа прикоснулась к мужской огрубевшей ладони. Пол хотел ответить что-нибудь эдакое, но решил, что как-то некстати, он просто молча проследовал за кореянкой в спальню. Мне без тебя холодно. Проникновенный взгляд карих глаз обезоружил его целиком и полностью. Сразу куда-то пропал весь серьезный настрой, да и беспокойство всяческое тоже отошло на второй план. Энтвуд потянул Хёну за руку к себе ближе и вместе с ней упал в объятия перин. Он как-то неловко закутался в своё полотенце и скрутил его крепким узлом. Идиотская влюблённая улыбка, которой он никак не мог сопротивляться, не сходила с его лица ни на секунду. Взрослый мужик, называется. Энтвуд ругал свою хреновенькую неустойчивую броню против женских чар. Впрочем, он мог бы противиться кому угодно, но точно не Хёне. В одной этой маленькой девчушке, такой многогранной, словно мечущейся меж двух огней, как между своим внутренним ангелом и демоном, было сосредоточено столько нового и живого, с чем Пол до этих пор никогда не имел дела. И это манило его сильнее её красивой фигуры, милого личика, забавной улыбки. Огонёк в её душе, и загадочный порядок мыслей, которые было так тяжело разобрать, но он все же сгорал от любопытства.
Тогда прижимайся поближе, - он притянул Хёну к себе, зажимая в крепких объятиях. Одно то, что она сама этого хотела - было большой удачей, и Энтвуд удерживал этот момент, чтобы вдоволь им насладиться. Он шумно, нарушая тишину уснувшей квартиры, вдохнул запах её волос, перемешанный со сладким ароматом шампуня.
Ты красивая. Без макияжа особенно, - Пол прикрыл тонкое голое плечико краем одеяла, мельком проглядывая на освещённое огнями ночного города лицо кореянки. Молчание было кстати, и не мешало чувствовать себя хорошо. В молчании он обдумывал каждое случайное действие, которое в итоге привело его сюда. Внутренний голос - такая забавная штука, - куда-то в пустоту потолка констатировал брюнет. Пол вспомнил, как зудела над ухом, словно оса, совесть, когда он сбил Хёну на своём коне в тот первый день их знакомства. И как тяжело ему было противиться мыслям оставить её в участке, такую безалаберную девицу. И даже как страшно было представить, что он, имея возможность помочь, бросит её тухнуть в общежитии в обнимку с клопами. Нет, не было в этом ни капли геройства. Все только он - внутренний голос. Совестливый наставник, которого порой хотелось послать куда подальше с его безумными идеями и советами, но в конце-концов удачными оказывались только те из них, которыми Пол не побоялся последовать.
Он устало прикрыл глаза, обнял легонько Хёну за талию и нащупал шершавое кружево у себя под пальцами. Мужчина по-хозяйки крепко сжал краешек материи в своей ладони и просто замолчал, не пытаясь искать продолжения.
Сегодня ночью ему не спалось, и, наверно, неспроста. Во сне он провёл минут 40 от силы, все остальное время ворочался и стонал, словно раненый слон, а потом проснулся и больше не смог сомкнуть глаз до рассвета. Все было не так, непривычно, неудобно, неясно. Брюнет искал то положение, в котором мог бы задержаться дольше пяти минут, но не получалось. До кучи он ещё и не хотел разбудить сладко спящую девушку, поэтому заставлял себя замереть в неудобной позе, от чего сводило руки и ноги. В конце-концов, намучившись сполна, он откинул одеяло в сторону и медленно привстал. Облокотившись руками на мягкую перину, сел на край постели и внимательно изучил свои ноги, а вернее их тёмный силуэт. Сквозь огромное окно миллионы огней попадали внутрь просторной комнаты, они мелькали, танцевали, преломлялись и сигали со стен на потолок, оттуда на пол. Внутри всё сжалось от раздражения, Энтвуд встал и подошёл к самому стеклу, облокотившись на него ладонями. Из горла вырвался тихий скрип, непонятно только, о чем он говорил.
Энтвуд, пошелестев по открытым полкам с постельным бельём, нашёл плотный плед, небольшую подушку, укрытую в наволочку, и, тихо шлепая по полу, оттащил всё добро на раскладное кресло, что стояло в углу комнаты. Оттуда, как минимум, было видно Хёну, и как максимум - там было темно и мягко, а назойливый свет не тревожил сон. Пол уснул очень быстро, но на удивление ненадолго. Проснулся он раньше Хёны, и, обнаружив что уже светает, а огни города гаснут и утихают, перемешиваясь с блеклым солнечным заревом на горизонте, едва держась на ногах перебрался обратно в тёплую кровать. Сначала пришлось натянуть на себя свои же труселя, потому что спать в полотенце дальше было невозможно. Замёрзшие ноги, коснувшись кожи Хёны, разворошили её сладкий трепетный сон, и Пол затих. Он, едва дыша, мило чмокнул её пухлые приоткрытые губки, и тихо просопел: Спи, спи. Сам брюнет ещё лежал без намёка на сон, но когда всему городу уже пора было, наконец, просыпаться, он откинулся в лёгкую дрему и стал тщательно прислушиваться к каждому шевелению на соседней подушке. В попытках согреться, Энтвуд не отпускал тёплую мирно спящую девушку из своих объятий.

Короткие отрывки сна были очень беспокойными. Пол все время по крайней мере одним ухом оставался на поверхности, прислушивался к шевелениям Хёны и стуку редкого дождя по большим окнам. После трёх-четырех попыток заснуть покрепче, он уже просто лежал с закрытыми глазами, ожидая пробуждения девушки. Та, как назло, только сильнее закапывалась в гриву своих рыжих волос и крепче прижималась носом к его груди. Казалось, что этот уютный сон может длиться вечно, и в конце-концов Пол сдался, провалился в безмятежную дрему, которая однако очень скоро прервалась громким дребезжанием телефона по деревянной поверхности тумбы. Сначала эта протяжная назойливая вибрация, а затем пронзительные звуки музыки и иностранных голосов вытащили его буквально за уши, и он, как теперь ни хотел бы, уснуть уже бы не смог. Энтвуд мысленно корил себя за эту дурацкую бессонную ночь, за то, что никак не научился за тридцать с лишним лет не тратить бесценное время отдыха на мучительные раздумья, беспокойные мысли и самокопание. Наверно, он мог бы научиться чему угодно, но только не этому. Такой вид саморазрушения был ему ближе всех прочих. Тем не менее, было уже поздно пытаться что-то изменить, и Пол, сладко потягиваясь, приоткрыл один глаз. Сонное, но от того не менее милое личико уже смотрело на него в упор, словно она провела в таком положении всю ночь, наблюдая за ним. Доброе утрооооо! Энтвуд, щурясь от света, улыбнулся. Ччч! Не шуми, ты что, спящего человека так оглушила. Мужчина широко раскинул руки и, перехватив девушку за плечи, подтянул сначала ближе, а потом взгромоздил на себя, но она будто даже была не против. Надо же, а я приготовился уже огрести. Холодные гладкие ноги обвили его бока и сдавили живот, он хрюкнул и закатил глаза. Полик! Ты чего такой кислый? - рыжеволосая тарабанила ему пальцами по груди. Он на секунду завис, опуская взгляд на её оголенные коленки, красивые изгибы тела, прикрытые кокетливым кружевом, за ночь смятым и теперь уже не выглядящим таким свежим и эротичным, как вчера. Впрочем, снять его хотелось не меньше, а может даже больше, чем когда либо, и Пол отвёл глаза, заостряя внимание на своих руках, раскинутых по простыни. Пальцы крепко сжимали белое постельное бельё. Теперь уже не кислый, - он очень быстро скользнул по ней заинтригованным и томным взглядом голубых глаз, в них, если вглядеться, можно было углядеть огонёк, который Пол старательно тушил, чтобы Хёну не пугать. Хотя это было для него непонятно: он, мужчина, в её постели, приглашённый ею, просыпается и видит, что она ловко запрыгнула на него и нисколько такого положения дел не смущается. Вопрос: как это расценивать? Но сделай он хоть один лишний шаг и всё - расстрел. Что за непоследовательность?
Мужчина, уже давно привыкнув к всяческим выходкам Хёны даже не надеялся на какое-нибудь интересное продолжение, он просто получал удовольствие от того, что и такое тесное и искреннее общение - уже достижение для них, и теперь не он один пытается расшевелить Хёну, но и наоборот. Когда-то совсем недавно он не мог бы допустить даже в перспективе и такого. И вот теперь - её лицо напротив, так близко, он даже не дёрнулся ей навстречу - все таки удержался силой воли, хотя очень хотелось. Пол лишь широко улыбнулся.
Что ты там вчера говорил про внутренний голос? Вот у меня нет внутреннего голоса, но я жопой чувствую, что скоро что-то произойдёт, что всё с ног на голову перевернёт. Энтвуд даже негромко хохотнул, выгибаясь под девушкой дугой: Жопа чувствует лучше, чем внутренний голос. А если серьёзно, кончай ерунду выдумывать. Пол, освободив из своих крепких ладоней край простыни, положил ещё не совсем подвижные после сна руки на ноги к Хёне. Он сделал это так резво и без запинки, словно поступал так уже ни раз, словно это были его собственные ноги, и сжал пальцами нежную кожу, оставляя на ней красные отпечатки своей пятерни. Ну вот что ты залезла на меня. Игры какие-то. Брюнет уставился сквозь рыжий водопад растрепанных волос в её глаза. Внутри закипала жажда, она перемешивалась с нестерпимо острым привкусом возбуждения, но Энтвуд все же сильнее своих желаний, да и был не готов поставить на кон эти и без того непростые отношения, чтобы ещё раз тронуть Хёну без приглашения.
Но, вот незадача - все её кокетливые "неприглашения" расценивались до ужаса простым складом мужского ума, как обратное. И Пол в упор не понимал почему она себя так ведёт, и как ему реагировать. Он оставался пассивным зрителем её игры, и это его несколько утомляло. Утомляло, конечно, не как хорошего человека, который был ей как минимум надежным другом и оберегающим плечом, а как мужчину, чьи простые интересы упирались в благочестивость и грани допустимого. Тяжело с вами, девочками, - он хитро улыбнулся своим мыслям и закусил губу. Кровь по венам устремилась вниз через всё тело. Он тревожно заелозил под хрупким тельцем, которое опоясывало его сверху. Вдруг губы её приблизились, но, хитро улыбаясь, не коснулись его. Пол даже оторопел от такой решимости и сделал удивленные круглые глаза, усаживаясь вертикально вместе с Хёной. Поцелуй меня, что ли. Брюнет кокетливо повёл бровью вверх, а потом взял её щеки аккуратно в свою ладонь, чуть приближаясь к её лицу. Не-а. Твоя очередь. Он игриво проскользнул ладонью вверх по её бёдрам, на талию и прочь в разные стороны, но приближаясь к ней лицом таким образом, что оставалось сделать шаг в пару миллиметров, и губы бы сомкнулись в поцелуе. Пол блаженно прикрыл глаза, будто щурясь. Нуу? - он не выдержал паузы и рассмеялся, хватаясь за её лицо своими сухими губами. Пол с особенным удовольствием и крайне жадно целовал каждым сантиметр её лица: губы, их уголки, подбородок, щеки, даже верхнюю часть шеи, скрытую за пышной гривой спутанных волос.
Пол в какой-то момент поймал себя на мысли, что вся игра в недотроги затянулась, но чем дольше она длилась, тем живее становился он сам. Его будто подстёгивала к действиям эта дурацкая неприступность, но он точно знал, что потому и влюбился по самые уши: Хёна никогда не была и не станет похожей ни на одну из покладистых и простых дам, готовых раскрыться и отдаться после первой встречи с красивым мужиком. Потому, наверно, Энтвуд её и не мог ни за что винить, хотя и очень хотелось и даже кое-где такой расклад дел его даже злил; но вместе с тем мужчина точно понимал, что не даст слабины, чтобы потом жалеть, что их непростые отношения прошли через такие тернии и похерились всего лишь из-за его слабости.
Пол, прижимаясь своей голой грудью к её хрупкому телу, после долгого молчания, наконец изрёк что-то более-менее внятное: Прекрати надо мной издеваться. Пожалуйста. Ты очень красивая. И я тебя страшно хочу, - брюнет вдруг сменил серьезный тон на более простой, разбавленный нотками нервного смешка, - но не буду. Пока не попросишь вслух и внятно. Он нервно хохотнул, прикрывая её голые плечи и ноги краем одеяла, как крышей, таким образом, что они оба оказались внутри этого импровизированного кокона. Энтвуд горячо и сильно прижал кореянку к себе, переворачиваясь с ней на бок и целуя снова. Хотя зря, тебе бы понравилось. Он громко рассмеялся, да так, что кровать завибрировала, и, отталкивая Хёну на другую часть матраса, протянул: А теперь, кыыыыыш отсюда, негодяйка, - Энтвуд перетащил на себя все одеяло, оборачиваясь в него и выглядывая только одним глазом наружу. Пол хохотал, словно ребёнок, и так непосредственно, открыто, громко, даже сам не зная от чего. Скорее всего от реакции Хёны на его выкрутасы и едкие замечания, которые, должно быть, смущали девушку.
Вроде бы ничего особенного, но это утро началось для него, пожалуй, лучше всех предыдущих, когда они по очереди просыпались в непонятках после разгульной ночи друг у друга в квартирах, ничего не помня и собирая себя по кусочкам.
Пол, смирившись, что спать уже не получится, да и Хёна ничего нового не предложит, уселся на край кровати, все так же обёрнутый в тёплое объемное одеяло. Он поскрипел, потягиваясь руками к потолку и встал, отбросив свой "кокон" обратно на постель рядом с девушкой. Вертя задницей в серых трусах, прошёлся вокруг кровати и глянул через окно на улицу. Мерзкий дождь тарабанил по асфальту, не прекращаясь, а мокрые автомобили сновали туда-сюда мимо домов по широкому проспекту, и постоянно откуда-то доносилось их раздражённое гудение.
Итак, красота моя, - он обернулся, прижимаясь спиной к стеклу; как хорошо, что с той стороны не видно моей жопы... Чем мы займёмся в ожидании чего-то, что перевернёт нашу жизнь с ног на голову? - он взъерошил и без того спутанные волосы на своей голове, а потом натянул на себя джинсы, не став застегивать ремень и подошёл вплотную к краю кровати, вытягивая руки в сторону кореянки  обнимая её за плечи.