Злость, обида. Все по детски, слишком эмоционально. Все это вещи одного корня. Одного чувства. Бессилия. Человек, который в силах что-то изменить, спокоен. Ему не о чем волноваться, все в его руках. Джилл не могла ничего сделать. Поэтому сначала была готова проломить стену, ну или чей-то череп. Кричать, размахивать руками, пытаться что-то доказать, поменять. Кажется, это называют подростковым бунтарством, и из-за этого молодые люди начинают пить, курить и колоться. Джи громко топала, кидалась вещами. Даже умудрилась до крови разодрать костяшки правой руки об стену.
Но позже на смену ярости пришла тупая обида. Сначала одна, а за ней еще, слезинки стекали по лицу девушки, унося за собой злобу и бунтарство. Оставляя пустоту. Джи ничего не могла поменять, ничем не могла помочь. Осознание собственно ничтожности приводило ее в тупик. Взрослые обычно в этот момент спиваются и прячутся за завесой сигаретного дыма от своих проблем. Или становятся трудоголиками, пытаясь занять свои мозги работой, чужими проблемами - чем угодно, лишь бы не смотреть в глаза проблеме. Жалкие неудачники! - первое что попалось под руку, а именно сборник рассказов Эдгара Аллана По, полетело в ближайшую стену.
Да. Она тоже неудачница. Ничего ей неподвластно, она не в силах ничего изменить. Имеет право только сидеть и реветь. О даа, это именно то, о чем Джилл мечтала! Молодец, Фрейзер/Маршалл/Гербер/хрензнаеткто! Опять что-то летит в ни в чем неповинную стену.   Внизу слышится лай. Собака? Какая собака? Неважно. И правда. В этой жизни есть вещи поважнее, например медленное уничтожение собственных нервных клеток. И любые посторониие вмешательства вызывают лишь реакцию ОТЪЕБИТЕСЬ ОТ МЕНЯ УЖЕ ВСЕ!!! - и опять поток слез.
Джилл не понимала, или не хотела понять, почему Таня в который раз пускает Маршалла домой. Опять. Сколько боли он причинял ей, сколько раз уходил. И неизменно двери этого дома оставались открыты для него. Есть ли какой-то предел, грань, за которой лопается терпение? Танино казалось безграничным.
Джи ни на секунду не могла допустить, что это есть любовь. Она уже успела убедиться, что любви нет, по крайней мере между мужчиной и женщиной. Есть любовь к животным, к жизни, к детям, к родителям, к вещам, в конце концов. И каждый раз, когда кто-то из людей начинал рассказывать ей легенды про влюбленных, она молча тыкала ему в лицо картинку с изображением отца. Есть страсть, есть привязанность. И то и другое подвластно времени – страсть проходит, проходит и любовь. Привязанность напротив, создается временем и сейчас ее принято считать «настоящей любовью».
  Но Гербер вновь и вновь возвращалась к Эминему, и девушка начинала пересматривать свои взгляды на жизнь. Но пока она была не способна здраво мыслить, гнев и обида застилали ей глаза и сердце.
  Внизу хлопнула дверь. Они ушли куда-то. За полгода Джилл четко успела понять, что Роксана сама себя не покормит и спать не уложит. Со вздохом она спустилась вниз. Малышка сидела на стульчике и самозабвенно перебирала игрушки. Фрейзер постаралась нацепить на себя самую жизнерадостную улыбку и подхватила сестричку на руки.
-Кто это у нас тут? – Джилл закружила Рокси по комнате, та заливисто смеялась.
И от ее смеха Джи полегчало. Бедняга Рокс, ей еще только предстоит узнать всю абсурдность этого нелепого мира. Несмотря на малый возраст, малышка весила уже ощутимо. Джилл покрепче перехватила ее и понесла на второй этаж. Перегнав попутно из Таниной комнаты детское креслице, девушка усадила в него Роксану и сама подошла к зеркалу.
О господи! – из отражения на нее смотрел мишка панда, во всей его красе. Быстренько заняв девочку игрушками, Джи смыла остатки утреннего макияжа. Обнаружив, что она еще и не переоделась после неожиданных водных процедур и вся одежда провоняла хлоркой, а волосы стали похожи на комок слипшихся макарон. Переодеваться она пока не стала, нужно было уложить Рокси спать.
Включив компьютер она первым делом зашла в фейсбук, в свой любимый паблик «Smart», где обычно писали цитаты философов былого времени. Посидев где-то около часа и ответив на всю почту, Джилл закрыла интернет и включила музыку. Из колонок донеслись ее любимые 30 second to mars, разбавленные metallica, ac/dc, немного nirvana, и под настроение Брайн Адамс. Музыка играла довольно громко, но сестра не выказывала ни малейших признаков недовольства Музыкант растет
Тут внезапно раздался плач. Джи мигом бросила планшет и понеслась к Роксане на всех парах. Вердикт был вынесен – ребенок проголодался. Попутно укачивая ее на руках, девушка спустилась вниз. Холодильник был битком набит детскими смесями. Роксана перекочевала на маленький стульчик и уже почти успокоилась, изредка всхлипывая.  Выбрав ближайшую баночку и на всякий случай проверив срок годности, Джилл разогрела воду в чайнике, достала бутылочку. Перетряхивая смесь, она потянулась к пульту от телевизора. МТВ показывал прямую трансляцию из самого популярного клуба Лос-Анджелеса, девушка и сама бывала там пару раз, по приглашению друзей. А вот и кадры Тани и Эминема. Женщина смотрит прямо в камеру, ее глаза недовольно сузились, и вот они идут к выходу. Скоро будут тут, если они не решат еще попозировать. Недовольно хмыкнув, девушка поспешила выключить телевизор, докормить Роксану, которая уже сладко позевывала и подняться наверх. Она уже не слышала, как тихонько открылась входная дверь и две собаки проскользнули внутрь.
Укачав Рокси, Джилл наконец-то смогла принять душ, посушить голову и переодеться. Но ее планам не суждено было сбыться до конца – хлопнула входная дверь, раздались громкие голоса и лай собак, которых, как оказалось, было две. Девушка не могла различить, что говорят эти люди, но вот Роксана, разбуженная шумом, заплакала. Тогда ей пришлось взять девочку на руки и начать укачивать. Тшш, тииише, девочка… – напевала Джилл, в тот момент, когда ворвалась Таня.
Конечно все хорошо. Что-то не так?- искренне удивилась она. -  Да, конечно, я ее покормила, она поспала. Вы ее сейчас разбудили. Хорошо, спущусь. Заберешь ее?
С этими словами девушка передала малышку маме. Когда за Таней закрылась дверь, Джи грохнулась обратно на кровать. Семейный ужин в лучших традициях. Что может быть хуже?! Ей придется вести себя в меру прилично и практически не язвить. Ладненько, и не из таких передряг выбирались. Семейный ужин хотите?! Будет вам семейный ужин.
Проверив фейсбук, она обновила ленту новостей. Я же не буду подавать в суд на осла, который меня лягнул. Сократ. С этой мыслью как девизом, Джилл открыла гугл и нашла себе приличный макияж. Делать прически был явно не ее конек, но вот макияж она накладывала превосходно. И вот, уже спустя сорок пять минут, она спускалась вниз.
Тебе с чем помочь? – подошла она к Тане, и не дожидаясь ответа, начала нарезать белый хлеб.
Тушеное мясо и рис получились великолепно. Аромат заполнил весь первый этаж, около двери собака, которую Джилл так ни разу и не увидела, то ли скулила, то ли рычала. Таня уселась во главе стола с Роксаной на руках, Джилл села справа от нее. Перспектива сидеть напротив Маршалла ее не радовала, но видно, придется. Ждали только его.

Распахнулась дверь в дом, впустив вовнутрь холод и тревогу. Привыкшие у полумраку жёлтые глаза ясно и чётко увидели на пороге Маршалла, так стремительно ворвавшегося в дом. Секундой позже мужчина щёлкнул выключателем; вспышка света пробежалась по дому, разнося каждому тёмному уголку своё мягкое бытие. Юта зажмурилась изо всех сил, сжавшись на пушистом ковре у камина. Время замедлило свой бег, собаке казалось, будто даже вой Река она слышит будто в замедленной записи. Хотелось закрыть уши лапами, но она не стала так делать – она не человек, она должна бесстрашно стоять на пути своего страха, как это положено питбулю. Крик Река вышел на улицу; собака открыла глаза, с бесконечной виной во взгляде смотря на девушку, свою дорогую хозяйку, в глазах которой она так низко пала. Сжавшись под её взглядом, Юта не отводила глаз, пока Таня, сорвавшись в бег, не взлетела вверх по лестнице. Через пару секунд вслед за ней не глядя понесся Маршалл, наступив ей на лапу. Взвизгнув, собака вышла из этого состояния безмолвного ступора и быстро как могла, ушла на диван, боясь, что сейчас этот неуправляемый психопат побежит в обратную сторону. Господи, что теперь будет? – вопрос, терзающий её сознание клыками, которые были намного острее, чем её собственные. Юта не винила Река за то, что он пришёл; она способна мыслить мудро. Собака сама пустила своего, между прочим, врага, в свою жизнь, в свой дом, в своё сердце. Сама виновата.
По лестнице спустилась девушка, держа на руках самую маленькую дочь. Одарив собаку взглядом, она грозно нахмурила брови и строго произнесла: Туда. Повинуясь её воле, Юта быстро свалила с дивана, на полусогнутых лапах переметнулась на коврик к двери. Вслед за ней туда же подошла хозяйка. Сначала собака чуть прищурила глаза, ожидая удара, но его не последовало; тогда собака подумала о том, что Таня идёт к двери, чтобы отворить её, чтобы выгнать её, провинившуюся собаку, на улицу. Тревожно, испуганно Юта следила неотрывно за её действиями. Но сбросив с ног кроссовки, которые пахли лошадьми, девушка удалилась с Роксаной на руках, оставив собаку наедине со своими мыслями.
На кухне что-то делалось; оттуда доносились носораздирающие запахи, слух ласкал звон посуды, а во рту невольно скапливалась слюна и порой вытекала из-под брыль. Все уже были там: даже Маршалл прошёл туда ко всем. Юта больше не могла терпеть; медленно, крадучись, она пошла туда, виновато прижав к голове купированные уши. Прокравшись на кухню, она тихо легла на пол между ног Тани и Джилл; наконец она почувствовала себя в обществе людей. Стоило кому-то бросить хоть мимолётный взгляд под стол, как собака тут же обрадовано постукивала тугим забинтованным хвостом по полу. В воздухе витала какая-то напряжённость – Юта считала, что всё это происходит из-за неё, переживала и нервничала. Резкий звон посуды на столе, собака недоумённо перебирая лапами по скользкой поверхности пола, села, глупо откинув ляжки в стороны. Навострив уши, она, чуть склонив набок голову, смотрела на ноги Маршалла; чувствовала исходящую от него энергетику. Собака издала странный удивленный звук: то ли тяфкнула, то ли буркнула. Одну лапу она слегка выставила вперёд, опираясь на неё; слегка напряглась, смятение овладело ею.

Джилл подмечала краем глаза беспокойные взгляды Тани, но не ответила ни на один. К чему слова, когда и так все понятно? Она не понимала, но и в общем-то, не хотела понимать, почему Таня это делает. Скрытые наклонности к мазохизму? Пожалуйста. Та знала позицию Джилл, но не захотела с ней посчитаться. Ее право. Сама подросток уже решила, что будет делать.
Она не собиралась бросаться вновь прибывшему разгульному папаше - это тоже был его выбор, но он кинул их. Эминем решил, что какая-то баба дороже, чем Таня и Джилл. Ладно Джи - они ему, по сути, никто. Да и "Тань" у него много. Но новорожденного собственного ребенка?! Это не поддавалось никаким разумным объяснениям.
И уж тем более она не собиралась прощать ему столь грубую выходку сегодня у бассейна. Выставить Фрайзер за дверь осмелится не каждый. А тут как раз накладывался бунтарский возраст, прямолинейный характер и давняя обида. Это было уже слишком и девушка просто не могла его за это простить.
Он почувствовала на ноге теплое дыхание. Это собака улеглась между ней и Таней. Огромный питбуль бил хвостом по полу. Стало как-то уютнее, холодная и царственная осанка испарились, на секунду вернулось ощущение семейного счастья, как это было на Новый Год. Но лишь на секунду.
Все тихонько принялись за ужин, не произнося ни слова. Тишину разбавлял лишь смех малютки Рокс. Джи сосредоточенно и медленно воевала с куском мяса, когда по комнате разнесся звон. Резко вскинув голову, она увидела виновника. Маршал со звоном отодвинул тарелку и уронил голову на стол.
Сразу захотелось сказать что-нибудь колкое и едкое, унизить его, растоптать, вогнать в грязь. Чтобы он пережил хоть малую толику того, что пережила Таня. Что они пережили. Но что-то, глубоко в сердце, зашевелилось. Не позволило открыть рот и сорваться резкости с языка. В глазах противно защипало, хотелось разреветься, как в первом классе. Джилл ненавидела себя за это и не могла ничего с собой сделать. Не могла кинуть нож в сердце Маршалу. Не могла.
Она лишь наблюдала невидящим взором, как Таня бросилась к нему, как та протягивает к ней руку. Девушка ничего не сказала. В эти моменты она ненавидела всех. Себя за эту слабость, Таню за ее предательство, Маршала за то,что заставляет ее быть слабой. Господи, дай мне сил пережить это и не спрыгнуть с крыши.
Джи бесшумно встала и подошла к другому концу стола. Рэпер все еще не поднимал головы. Девушка молча положила ему руку на плечо и тихонько прикоснулась губами к бритому затылку. Бросив потерянный взгляд на Таню и еще раз окинув взглядом комнату, Джилл молча вышла. Поднявшись в свою комнату, она распахнула окно настежь. Прохладный вечерний ветер немного прояснил мысли.
Решение пришло внезапно. Девушка быстро переоделась и смыла косметику. Нацарапала пару слов на бумажке и оставила ее на кровати. Сама же взяла сумку и тихо вышла из дома под светлое весеннее небо.
Вперед. Туда, где все просто и понятно.
---->Денник Полонеза

Звон брошенной из рук вилки, разрезавший спокойствие, скрежет стула по начищенному до блеска полу. Промахнулась вилкой мимо меня?  Маршалл медленно моргнул, не поднимая взгляда на вставшую со своего места девушку, остановив безжизненно холодный взгляд где-то в районе её живота. Цокая каблучками своих туфель, девушка зашла сзади; Маршалл выпрямился, чуть повернув голову в сторону. Тепло неожиданно легло на плечи, смягчая лёгкую сетку морщин, охватившую хмурое лицо.  На секунду, Гербер крепко прильнула губами к его щеке, затем, просияв, отпустила: Я с огромной радостью присоединюсь к тебе. Маршалл с лёгким самодовольствием  улыбнулся, мысленно тихо радуясь её согласию.
Поехали домой. А то твои ребята сейчас начнут умирать прямо на ходу. – Ну хорошо – мужчина пожал плечами, Какая ты милосердная. Единственный оставшийся  «ребёнок» действительно наполовину спал, склонившись над барной стойкой. Расплатившись, Маршалл уверенно взял Таню за руку и проследовал к выходу. Поспешно перебирая ногами впереди них поспешил телохранитель.
Кёртис сел за руль, присмирённый рёв двигателя успокаивающе баюкал Маршалла и  Таню на задних сиденьях кожаного салона. Оставим Рокс у мамы, ладно? – спросила девушка, закидывая за ухо тяжёлую иссиня-чёрную прядь. Мэтерс согласно кивнул, с усилием приоткрывая слипающиеся глаза.
Знакомая калитка; знакомые стены дома, притихшего без ребёнка; собака, насторожившая острые уши блеснула в тусклом свете светильника мёртвым взглядом застывших глаз. Но Маршалла почти не волновало её присутствие. Завтра его ожидал не самый лёгкий день, надо сделать хотя бы попытку выспаться. Конечно, глупо лететь в Лос-Анджелес всего лишь на день для того, чтобы повидаться с семьёй, но это было его желание ценить эту мимолётную встречу.
Рано с утра под подушкой Маршалла завибрировал телефон, способствуя пробуждению своего владельца. Выключив будильник, рэпер тихо сполз с кровати, стараясь не разбудить Таню, что мирно спала, демонически разметав по светлой подушке копну чёрных тяжёлых прядей. Наскоро умывшись и на одну десятую освободив холодильник девушки, Маршалл вышел из дома. Сонный и странный на вид после вчерашней гулянки, Дэшон что-то буркнул в ответ на приветствие и покатил в сторону аэропорта.  В последнее время что-то не хочется водить машину самому, с чего бы это?
В полёте мужчина отчаянно пытался доспать и это ему почти удалось. Самолёт удалось посадить не с первого раза – мешал туман, опустившийся на город. Сырой влажный воздух с каким-то особым, родным привкусом наполнил лёгкие, щекоча горло. Мэтерс громогласно поприветствовал людей, встречающих его у самолёта; сонливость как рукой сняло – эти знакомые, недовольные ранним часом лица, он был несомненно рад видеть.
Загрузившись в машину, они сразу же принялись обсуждать подробности предстоящей работы. Благо, времени у них для этого оказалось предостаточно – движение практически свелось к нулю, когда из-за аварии на дороге образовалась большущая пробка. Другой неприятной новостью стало то, что презентацию песни придётся отложить; с одной стороны, это давало больше времени для того чтобы поработать над ней, с другой – Маршалла глодала мысль о том, что он пригласил Таню туда, она обрадовалась, а теперь всё отменяется, пусть и временно. Периодически он выпадал из разговора для того, чтобы ответить на сообщение. Мужчина с заметным затруднением воспринял эту резкую перемену места, ему всё мерещился знакомый запах танинных волос и холодный взгляд собаки, запавший в память.
С самого начала работа не ладилась. Кто-то отсутствовал, кто-то не приготовил того, что ему поручалось, аппаратура решила, что сейчас самое время выйти из строя. Раздражение и гнев медленно накаливались где-то глубоко в груди; Маршалл вышел из того жизнерадостного настроя, в котором приехал и огрызался на всех и вся. Громкий хлопок двери, сотрясающий стены перестал быть редкостью.
Утро ничем не предвещало дальнейшего развития событий. В болезненных попытках напрячь мозги, и изобразить что-то на лежащем перед ним листе бумаги, Маршалл только сильнее раздражался, комкая и откидывая в сторону очередную страницу. Далее последовала бурная ссора с другом, случайно забрёдшим к нему поговорить и попавшим под горячую руку. А затем….
- Мистер Мэтерс, техническое оснащение ещё не готово. От злости у него даже потемнело в глазах; в истерической ярости он осыпал человека, говорившего с ним, отборной бранью. Вся злость и желчь, что копилась в нём, вырвалась наружу бурным фонтаном; мужчина заметался по фойе, переворачивая всё, что встречалось на его пути, дежурный администратор с визгом отскочила в сторону – она в первый раз видела буйство своего же работодателя. Те, кто был мало-мальски знаком с Маршаллом, пытались его скрутить. Спустя минут пять беспорядочной борьбы, кому-то удалось ввести успокоительное. Несмотря на то, что мужчина вроде бы пришёл в себя, чувствовал он себя не очень и не стал противиться госпитализации.
Проспав остаток дня и ночь на больничной койке, Маршалл с утра долго не мог понять, где он, пока в палату не зашла медсестра и не объяснила ему этого. Такое опустошение. Рэпер приложил ладонь к груди, где размеренно билось его сердце. Будто пусто. Хорошо, что Таня меня таким не видит; и чего я психанул? Всё в общем-то решаемо. Но сука, как же меня бесят эти неответственные сволочи. А подсознательно Маршаллу всё же хотелось кому-нибудь пожаловаться на свою нынешнюю ситуацию и жуткую слабость, охватившую всё тело.  Как обычно, его потребности на данный момент были сильнее голоса разума, поэтому по поводу своего попадания в больницу он развёл беседу с Таней, заранее зная, что ничем хорошим это кончиться не может.
Утром следующего дня Маршалла уже официально выписали из больницы  и он отправился ровно туда же, откуда его забирали на скорой – на студию. Видно из-за внепланового отдыха он пребывал в приподнятом настроении. В этот день же день произошло одно из знаменательных решений: «Маршалл, а давай тебя покрасим??». Надо сказать, сам Мэтерс был в восторге от этой идеи и даже согласился попробовать набрать вес, чтобы выглядеть солидней как в былые времена. Тане он решил пока ничего не говорить, уж больно привлекала его мысль о неком «сюрпризе» для неё.
Работа закрутилась в бешеном ритме, Маршалл работал над текстами, регулярно ходил в тренажёрный зал и постоянно ловил себя на мысли «чем больше делаешь, тем больше успеваешь». Тут же Риком было предложено отснять клип по первому синглу с альбома. Мужчина не хотел выходить из этого рабочего ритма жизни, поэтому отложил свои обещания к Тане ещё на пару недель. Она, наверное, поймёт меня. – подумал Маршалл, рассматривая её фотографию, когда-то давно загруженную в телефон.
Собственное отражение в зеркале стало кои-то веки вызывать у него радость, особенно когда в глазах появился блеск, похожий более или менее на здоровый, да отъелись его хомячьи щёки.
Месяц просвистел феерически быстро, приблизилось время возвращаться в Лос-Анджелес, главным образом для презентации наконец-то готовой песни. Маршалл радовался как ребёнок, предвкушая Танино удивление, и продумывал своё эффектное появление до мелочей.
Конец сентября не радовал тихой золотой осенью – вот и сегодня, рёв мотора машины, которая везла Маршалла от аэропорта, приятно сочетался со стуком тяжёлых дождевых капель по бронированному корпусу автомобиля. Несмотря на то, что мужчине не терпелось уже доехать, эти звуки действовали на него успокаивающе. По его требованию, чёрный джип тихо подкрался к знакомым воротам и остановился. Маршалл, натянув по самые глаза капюшон, бегом покинул салон, взбежал по ступенькам в дома. Уверенно дёрнул рукой за ручку – правильно, всё хорошо, она не заперта. Вошёл внутрь и хлопнул дверью – не громко, но слышимо. Пусть Таня знает, что кто-то пришёл. Тревожное радостное волнение мурашками бегало вдоль хребта. Юта, вскочив со своей лежанки, несколько раз металлически гавкнула, буравя взглядом Мэтерса. Лай, скотинка, лай – это мне только на руку. Таня, что вполне ожидаемо, громко спросила о том, кто проник в её дом, но Маршалл молчал, пристально глядя на собаку, которая так же пристально и подозрительно смотрела на него.
Мужчина слышал Танины быстрые шаги, приближающиеся к прихожей. Наконец, появилась; Маршалл загадочно молчал, слегка приподняв голову, чтобы из-под края капюшона ему хоть что-нибудь было видно. Он смотрелся как-то значительно; казалось даже, что его слишком много для этой небольшой прихожей. Диковатый отблеск в глазах выдавал в нём какие-то перемены. Ну, привет – с тихой усмешкой сказал Маршалл, коварно улыбаясь и медленно, но вальяжно продвигаясь навстречу оторопевшей Гербер.
Ты знаешь, что у тебя сегодня вечер в светском обществе? – спросил Маршалл, находясь уже вплотную к ней и по-хозяйски убирая за ухо упавшую на её лицо прядь. Не дав ей времени для того, чтобы вставить хоть какое-то слово, мужчина жарко прильнул к её губам, заставляя девушку отступать до тех пор, пока та не упёрлась спиной в стену. Скучала без меня? – ревниво спросил он, прикусывая её за мочку уха. А то вдруг и не ждала. Куда уж без ложки дёгтя, кто-то же должен был привнести её в эту встречу. Маршалл упёрся лбом в лоб девушки. Сегодня в восемь вечера.

Так много и в тоже время так мало времени до того мероприятия, на которое они должны сегодня пойти. Думая о предстоящем, он ощущал легкое волнение – не за себя: за Танину реакцию на то, что будет происходить вокруг них. Реакцию на восторг, реакцию на ненависть, на все людские эмоции, через которые она должна пронести себя достойно. Маршаллу безумно хотелось, чтобы сидя в зрительском зале, девушка ощущала гордость за него. Ту гордость, которую ощущает он сам, когда смотрит на толпы людей, готовых внимать каждому его слову, подпевающих старым песням так воодушевлённо. Настолько, что даже его голос, усиленный мощным микрофоном теряется на общем фоне этих голосов. Ещё много времени. Минус час на сборы: интересно, Таня будет рада «моим людям» в гостях?
Цепкие пальчики ловко схватились за тыльную сторону его шеи, покрытую плотной тканью капюшона, притягивая к себе. Маршалл хотел сам владеть ситуацией, но его сопротивление было слишком лёгким. Стена, твёрдая опора, - как она кстати сейчас; мужчина опёрся на неё рукой от кисти до локтя, прижимая свою девушку. Однако он успел по ней соскучиться за всё время своего отсутствия. Такая податливая, но в тоже время такая живая, отвечающая на каждое его действие. Сильнее, чем ты думаешь, -ответила Таня, щекоча горячим дыханием его шею, невольно покрывшуюся мелкими мурашками. Что-то всё-таки было в этих непродолжительных встречах, в его вечном отсутствии и это можно назвать исключением хозяйственно-бытовых отношений, которые рушат много вроде бы влюблённых пар. 
Хитрая улыбка распаляла его воображение; Маршалл хотел было новым порывом вжать её в стену, позабыв уже за последние пять минут о своём, так сказать, сюрпризе, когда Таня неожиданно скинула капюшон с  его головы. Тогда у нас еще оочень много времени –начала говорить она, а затем осеклась, шокировано глядя на старый-новый прикид своего мужчины. БЕЛЫЙ??! Ты серьезно? Не сумев сдержать в себе эмоций, она тихонько запищала, выскользнув из-под руки Мэтерса и оказавшись за спиной, а потом сразу слева, а затем – справа. Маршалл, самодовольно и хитро улыбаясь, не пробовал остановить её безудержного восторга, просто наблюдая. Он слегка развёл руки в стороны, добродушно подаваясь объятиям. Это называется тюнинг – наконец пошутил он, с улыбкой на лице пытаясь поймать беснующуюся рядом девушку руками. Вот это подарочек, - выдохнула Таня, стараясь успокоить сбившееся дыхание; взяла его за руку и потянула на себя – как и раньше, Маршалл ответил лёгким сопротивлением, не желая отдаваться целиком и полностью в её власть.
Стройные ноги были обнажены мягким светлым халатом настолько, насколько это позволяло приличие – остальное дорисовывало его богатое воображение. Их нежная кожа скользнула по грубой поверхности его джинс; Таня улыбаясь, игриво коснулась губами его губ, но Маршалл не успел ухватить этого мгновения: Мистер Мэтерс, дайте мне автограф, я ваша фанатка! Хитро улыбнувшись, он выдал: Для этого пройдёмте в бэкстейдж, Миссис Гербер! Маршалл кинул было косой взгляд на диван, но там, на мягких подушках, возлежала собака, которая с явным неподдельным интересом наблюдала за происходящим; поэтому, нагло напирая, потеснил девушку вверх по лестнице, над которой не был включен свет. Вверх, ещё вверх – аккуратно, придерживая друг друга, чтобы не запутаться ногами в ступеньках, они оказались на втором этаже. В тишине дома, разбавляемой только лёгким перестуком затихающего дождя по жестяным подоконникам, раздался щелчок нажатия на выключатель света в ванной. Здесь, в небольшом более освещённом пространстве, прохладный свет демонически холодил его глаза. Утонув в жарком поцелуе, Маршалл наугад откручивал краники, то отдёргивая руку от ледяной воды, то обжигаясь горячей. Мне похер, что ты только что из душа – сообщил он, отрываясь от неё на какое-то мгновение. Мужчина легонько потянул за мохнатый мягкий поясок и он податливо развязался, открывая Мэтерсу горячо любимый им вид. Следом за этим, он, давясь неудержимым приступом смеха, присел на край ванной: Тань, это потрясающий контраст! Маршалл кивком головы указал в зеркало, в которое оглянулись два совершенно странных человека, один из которых был укутан в толстую толстовку, джинсы и, о боже, кроссовки!

Жар опутывал его голову; сладкая истома проникала сквозь его одежду, сковывая движения, сладострастно опуская веки. С приоткрытых губ, теперь, казалось, мог срываться только страстный шёпот. Гибкое, жаркое тело Тани было так близко; колени ощущали приятную тяжесть  её тела, обоняние пленил тонкий аромат её тела и роскошных иссиня-чёрных волос. Ну хватит меня мучить, садист. – прошептала она, покалывая изящными коготками его ключицу, выступающую из-под светлой майки. Ты моё сумасшествие, моя гордость и моя жизнь. – его шёпот был как никогда убедительным, странным огоньком сверкнули холодные голубые глаза. Садист потомит тебя ещё немного. – томно вдохнув её запах, мужчина уткнулся лицом в её пышный бюст, мягко целуя губами родные, любимые формы.
Маршалл подхватил Таню руками под попу и поднял на своих руках, затем, осторожно опустил на ноги. К чертям светский вечер! У меня есть предложение получше… хотя, сюрприз! Одевайся, женщина, скорее! – с каким-то ребяческим восторгом, сквозящим в каждом его движении, мужчина  выключил шумящую воду и выскользнул из ванной, оставляя свою ошарашенную даму сердца одну.
Слетев вниз по лестнице, он торопливо взбежал снова вверх, заскочив в их с Таней комнату. Распотрошив ящик комода, он извлёк оттуда лёгкий и небольшой танин шарфик. Девушку, к своему удовольствию, он нашёл уже одетой. Навстречу приключениям, женщина! – воскликнул он, повязывая лёгкую ткань на её глазах. Пойдём-ка вниз… Подхватив девушку на руки, он ловко, будто скинул лет так двадцать и даже ни разу не заковырявшись в ступеньках, снёс её вниз. Далее, стал одевать её, нелепо стоявшую посреди прихожей, будто ребёнка. Зимние сапожки, куртка, шапка, тёплые шерстяные перчатки – всё-таки мороз на улице. Напоследок, накинул куртку на себя, загадочно позвенев чем-то в кармане.
Пойдём, родная – ласково проговорил он, беря девушку за руку и осторожно спуская с крыльца. Морозный солнечный день обжёг лицо приятным холодом, скрипящий под подошвами их ботинок снег прибавлял зимнего настроения. Скрип калитки известил человека с завязанными глазами о том, что территория дома покинута. А там, за калиткой, притаившись за высоким сугробом их ждала машина. Не чёрный привычный джип, Маршалла, вовсе нет. Подойдя вплотную к автомобилю, мужчина открыл пассажирскую дверь. Теперь надо запихнуть туда Таню. Да, именно запихнуть. Любовь, моя, нагнись. Сильно нагнись. Кое-как затолкав в машину девушку, Маршалл оббежал длинный капот, собираясь занять место водителя. Какой дебил из моих дуралеев припарковал её водительской дверью в сугроб? По колено погрузившись в наметённые за время его отсутствия снега, мужчина заполз в салон. Повернул ключ в зажигании. Машина, что-то неясно буркнув, затихла. Сейчас-сейчас, Танюш. Сейчас мы эту колымагу заведём….
Со второй попытки, заревел грубо и дико двигатель, дрожь от сердца машины прошла по всему салоны. Маршалл аккуратно снял шарфик с глаз девушки, поцеловал её чуть приоткрытые в удивлении губы. Затем, хлопнул ладонями по рулю, воскликнув: А теперь, кататься!
Форд мустанг фастбэк, чьи тусклые от времени фары загорелись долгожданным светом, взрыв задними колёсами снежный наст, направился куда-то прочь от частного сектора.
--->дрифт-трек

В ушах ещё стоял рёв двигателя, танин восторженный вскрик, словно видел её побелевшие от напряжения пальцы, вцепившиеся в обивку кресла, лицо, отражающее одновременно и радость и страх. Когда машина затихла посреди дороги, Таня, отпустив наконец руки, порывисто поцеловала его губы, растянутые в лёгкой улыбке. Как они счастливы, как молоды в этот момент!
Через открытое со стороны Тани окно свистал ветер, холодя их разгорячённые от выброса адреналина тела. На его предложение попробовать совершить тоже самое самостоятельно, девушка сначала отрицательно замотала головой, но после его подзадоривающей фразы, как ребёнок, готовы играть в новую игрушку, быстро оббежала машину и уселась на водительское место, уступленной ей Маршаллом.
Мужчина с удовольствием смотрел, каким азартом горят её глаза, с каким удовольствием она держит руль и нажимает педали – это счастье ощущать под собой такую мощь и силу. Мустанг, глотая решёткой холодный воздух, начал разгоняться до нового подвига, пока мужчина закрывал окно со стороны пассажирского сидения.
Вот и поворот – Маршалл уже даже рот приоткрыл, чтобы начать командовать Тане последовательность действий, когда она вдавила тормоз и машина, качнув из тела вперёд, затормозила в миллиметрах от старых шин, ограничивающих поворот. Бросив руль, она обернулась на Маршалла, несколько озадаченного произошедшим: Нет. Я бы не справилась. Только бы не расстроилась. – скользнула мысль; желая его ласки и, наверное, поддержки, девушка переползла к нему на руки. Обнимая её, мужчина уткнулся лицом в её чёрные волосы, поэтому немного глухо, но бодро проговорил: Ну и хрен с ним!
Я никогда не испытывала ничего подобного. Спасибо, Любимый. – сказала она, обнимая его за шею. Я рад, что смог тебя порадовать. – ответил Маршалл, вероятно, очень гордый за себя. Затем, они поменялись местами, и дорога под колёсами мустанга вела в сторону дома. Ехали они не спеша, наслаждаясь обществом друг друга и красотами зимнего пейзажа, разворачивающегося перед их взглядами.
Вот и знакомый коттедж. Маршалл мягко остановил машину у того же сугроба и так же неосмотрительно вывалился из неё в снег. На участок он зашёл первым и вдруг почувствовал снежок, который утяжелил капюшон его куртки. Удели мне еще только пять минут. – мужчина обернулся на её голос. Конечно, хулиганка! Слепив снежок, он метнул его в Таню, промахнувшись и влепив снежный ком в дерево, оставив посреди тёмной шершавой коры приметное белое пятно.
Когда она зашли в дом¸ то Маршалл совершенно не заметил разбитого за время их отсутствия окна. Собаку он в принципе не всегда замечал и мог случайно сесть ей куда-нибудь на голову, ежели та возлежала на хозяйском диване. Сняв куртку и начиная расшнуровывать кроссовки, он заявил: Что-то дует…

Шуршанье шин убаюкивало; Маршалл щурил глаза от встречных огней. Время было уже к часу ночи, усталость, как физическая, так и моральная тяжёлым гнётом опустила на его веки. Чёрный джип вдруг резко вильнул на дороге, взвизгнув шинами; мужчина ошалело распахнул глаза и выровнял направление движения. Ух, бл*ть! Сон развеялся, но, казалось, лишь на короткое время.
Свет фар скользнул по густым кустам, растущим при съезде с трассы на более узкую дорогу, ведущую к коттеджам. Мужчина ехал уже буквально на автопилоте; ему казалось, что он уже не чувствует, нажимает на педаль или нет, едет быстро или медленно. Редкие фонари бросали жёлтые круги на дорогу; коттеджи погрузились в сон – лишь в редких окнах теплился свет.
Стрелка часов показывала уже половину первого ночи, когда он резко нажал на тормоз, так, что невольно качнувшись всем телом вперёд, стукнулся лбом об руль. Заставив себя оторваться от этой запчасти, хотя та сейчас казалась самой мягкой подушкой на свете, Мэтерс выполз из салона, опять забыв про приоткрытое окно, и побрел к дому. Свет лился из окон первого этажа, обозначая в саду все значимые объекты. Люблю Таню – если б темно было – собрал бы каждый столб. Только бы не ругалась, я сейчас морально не готов. И собака, главное, сейчас чтобы не заорала – разбудит Роксану, потом Таня замучается укладывать.
Знакомые несколько ступенек были преодолены, Маршалл открыл дверь – незапертую, тут его явно ждали. Едва открыв её, он сразу же столкнулся со сверлящими его собачьими глазами. Юта сказала как-то булькающее серьёзное вуф и отошла в сторону, уступая дорогу. Ну, хорошо, что охраняет, мало ли кого ещё бы черти принесли на огонёк. – подумал мужчина. Разлитый по помещению тёплый свет мягко ложился на привычный интерьер, обнажённые гладкие Танины ноги, её усталое лицо, густые взъерошенные чёрные волосы, ушедший в ожидание экран ноутбука.
Пока мужчина тихо, чтобы не разбудить, взял ключи с комода и закрыл дверь. Собака, которая необъяснимым образом всегда и везде оказывалась быстрее его, уже смачно лакала остывший чай из стоящей рядом с диваном на полу кружки. Маршалл быстро скинул с ногу кроссовки и таки занял место на диване рядом с хозяйкой дома быстрее Юты.
Сел, вернее плюхнулся, Мэтерс неловко, Таня заворочалась и открыла глаза. Извини, что так поздно приехал. – проговорил Маршалл, приобнимая девушку и целуя её в губы. Как поплавали? Между делом, он аккуратно закрыл ноутбук и положил его рядом на диван.
По Таниному взгляду был виден переизбыток вопросов в её голове, мужчина решил не ждать их озвучивания – к чему тянуть информацию клещами, если ему и самому хотелось выговорить то, что у него на душе. Торопился за вами, из-за дождя поздно увидел пешеходов, вскользь задел девушку. Сотрясение мозга, перелом берцовой кости и 20 швов. Маршалл тяжело вздохнул: Так жаль её, молодая, красивая, вся жизнь впереди и так влипла. Я всё оплатил, конечно, поговорил с персоналом. Главное чтобы сотрясение прошло без последствий, нога-то заживёт.  В общем – какой же я м*дак, у меня прирождённый талант портить людям жизнь.
Мужчина положил голову Тане на плечо, словно ища защиты от своих душевных терзаний. Заметив, что нет обуви и куртки Джилл, он вяло спросил: Джилл у подруг что ли? Шумно втянув носом воздух, он стал укладывать свой котелок Тане на грудь и поджимать на диван ноги; тепло, комфорт и осознание того, что он наконец-то дома, неумолимо склоняло его в сон. Какая ты у меня хорошая – еле разборчиво пробормотал Маршалл.

Важно иметь дом. Знать, что как бы тебе сегодня не было трудно, как бы ты не накосячил, ты всегда сможешь вернуться в тёплые объятия, почувствовать себя в своей крепости, ведь дома, как говорится, и «стены помогают». Таня наполняла этот дом жизнью, она поддерживала хрупкое равновесие между всеми членами из неординарной семейки. Своенравный подросток, лишившийся родителей в самый разгар нестабильности переходного возраста, агрессивная на всё на свете собака, маленький ребёнок и, наконец, Маршалл с его характером и стилем жизни. Они все были такими разными, что казалось, без такого крепкого связующего звена, давно бы перегрызлись и разбежались по разным углам. Если задуматься, ведь Таня тоже не обладательница сахарного характера, какой же ежедневный рутинный труд она проделывает над собой, что привести в эти стены хрупкое совершенство, усмирить в себе эгоистичное «хочу и всё» во имя общего блага.
В ответ на его краткий рассказ о сегодняшних событий, вынудивших его вернуться домой в столь позднее время, Таня, тихонько поглаживая его руку, ответила: Я могу назвать сотню доводов, почему это не так. Все попадают в передряги, кого из нас жизнь приласкала? Маршалл несогласно мотнул головой, но спорить уже было лень; пожалуй, он продолжит эту мысль завтра, если, конечно, его настроение не скакнёт с «я м*дак» до «я гений!». Все будет в порядке, ты же сам сказал. Она поправится. Тут уж Маршалл  всё-таки ответил: Не столько в ней дело, сколько….Я как представил, что на месте этой девушки могла быть ты, или Джилл или ещё какой-нибудь близкий человек, так дурно стало. Сколько ещё таких «лихачей» на дорогах?
Мужчина чуть приподнял голову и многозначительно поднял вверх указательный палец. Переходите дорогу только там, где есть светофор. Или подземный переход.
Таня мягко переместилась, устраиваясь спать с ним на диване; Мэтерс, конечно, сразу же завалился на бок – ему совершенно всё равно где спать, тем более ещё минут 10 назад он чуть не заснул лбом на руле автомобиля.  Я тебя люблю. – Я тоже тебя люблю, пробормотал мужчина, путаясь лицом в густых Таниных волосах и нелепо ворочая головой, как слепой щенок. Спокойной ночи, родная.
Утро началось где-то часов в 11, когда Маршалл аккуратно, чтобы не разбудить Таню, сполз с дивана и проследовал в душ. Прохладная вода взбодрила его, прямо-таки силы появились на новые свершения. Сходив наверх в спальню, он выпотрошил шкаф (убирать всё обратно это ж не судьба), нашёл какие-то спортивные штаны и пошёл вниз щеголять голым торсом. Правда Таня ещё спала, поэтому он решился на, о господи, подвиг и самостоятельно занялся приготовлением еды. Так, продукты же я покупал, в машине забыл вчера. Напялив тапочки, Маршалл вышел из дома (вместе с ним вынеслась Юта, устроив сатанические пляски вокруг дома, клумб и забора), сходил к машине, забрав пакеты и, наконец, закрыв приоткрытое окно. Вернувшись, он деловито расставил всё, включая мюсли и каши для Джилл, в холодильнике. Ну что он мог приготовить? Конечно, яичницу. Чёрт, скорлупы много получилось – на романтический завтрак уже плохо похоже. Пока он готовил завтрак королей, собака уже влетела в дом, унеслась на второй этаж, затем вернулась вниз (затем повторила манёвр ещё пять раз). На втором этаже уже захныкала Роксана, разбуженная плясками Юты с ярким красным лифчиком в зубах в её комнате. Маршалл застыл со сковородкой и деревянной лопаткой в руках, глядя на это тотальный звездец, будто смотрел не на обыденную жизнь в их доме, а на ядерный реактор, который вот- вот должен был взорваться ко всем чертям.