u]Эй, вон он!!! Хватай![/u] - на тебя накинули темный мешок. Да, Ши ты попался, красавчик. Три дня и две ночи эти гады ловили тебя. Тебя затащили в темный фургон. Ты рычал, гавкал, пытался схватить одного из мужиков. Но нет, мешок не давал тебе этого сделать...
Тебя привезли, выпустили в клетку. Вокруг была тишина.
-Можешь не рыпаться, пацанчик! Тебя всё равно скоро усыпят... Ты залаял. Что?! Усыпят?! За что?!
Ты взвизгнул. На шее всё ещё трепалась эта гигантская цепь. Ты невольно её скинул. Эту цепь-ошейник на тебя одел прошлый хозяин, дабы поддерживать кобеля в отличной форме.
Ты унюхал незнакомый запах.
-Здесь ещё кто-то есть? Рявкнул ты. Прижав нос к клетке ты заскулил. Усыпят...
Вскоре ты затих. В здании слышались голоса людей, взвизгивания собак...

Двое человек сидели, уныло перекидываясь скомканными бумажками, когда дверь в помещение, где находились клетки, распахнулась и возникла какая-то непонятная девушка. Те двое сразу прекратили своё нехитрое занятие. Явно – для них сейчас найдётся работа. Один из этих людей был помощник ветеринара, другой исполнял различную работу. Иногда водил грузовичок и распихивал собак по клеткам, а чаще дежурил у клеток.
Сейчас, мужчины переговаривались между собой, ведь им уже после окончания рабочего дня придётся помочь этой девушке выбрать собаку. Охранник открыл знакомую дверцу, и между строгими рядами клеток показалась рыжеволосая девушка.
- Слышишь, Влад, давай предложим ей ту, бешеную? Авось пожалеет и заберёт её к чертям собачьим.  – прошёптал один работник другому. Тот одобрительно кивнул головой и быстро пошёл вдоль клеток, обогнав девушку.
Собаки тем временем окончательно «проснулись» и подняли шум.
А Юта всё так же, распластавшись, лежала на бетонном полу. В клетках были подобия домиков, но она даже не посмотрела в их сторону. Неожиданно, дверь в её тюрьму распахнулась, на пороге стояли два палача.
Проскользнуть мимо них… Юта… увёртливость... – промелькнули мысли в затуманенном болью мозгу собаки. Она зарычала, но общий лай приютских собак заглушал её ослабевший голос. Собака приготовилась к новой схватке. Питбуль всегда борется до конца. До смерти. И она будет бороться, но стоило Юте двинуть лапами и чуть приподнять голову, что бы попытаться подняться на лапы, как на шее её оказалась знакомая петля. Люди, держась за железную палку почти что выволокли собаку наружу. Юте пришлось сделать над собой усилие и подняться на ноги – иначе верёвка бы удушила её. Она стояла в неестественной поле – широко расставив ноги и с задранной вверх головой. Голова была задрана вверх потому, что собака в каком-то слепом порыве скрежетала острыми зубами по железке. Хотя, для этих людей такое поведение собаки было привычным. Сколько они таких видели? – очень много. Одно лишь было необычно – хвост. Хвост не был поджат, что свидетельствовало о том, что Юта не боится. Да, она, как и все живые существа боялась смерти, но сейчас перед ней была не смерть. Сейчас перед ней был человек, и их разделяла крепкая железная палка. Вся напряжённая поза бы насквозь пропитана гордостью.
Я ненавижу людей. Может быть, тот паренёк…., но…. Он такой же как и они все.
Сил не было. Лапы дрожали и подламывались. Это был вечер первого дня, что она находилась здесь. Весь этот день, она, не щадя своего тела, билась в тесной клетке. Вот, она была почти свободна, быть может, соверши она сейчас резкий прыжок в сторону – она бы вырвалась, но сил больше не было.
Болело всё тело. Казалось, на нём живого места не было, но, всё же, она была на ногах.
Эй, Мисс, не хотите такую собачку себе? Вон, какая смирная.
Ах, если бы она могла, она бы вцепилась прямо в горло говорящего! Настолько сильна была её ненависть.
Юта чувствовала, как приближается новый человек, но, ни вырваться, ни оказать какое-либо сопротивление не могла….

Сбылись одни из плохих предсказаний – девушка подумала, что работники били собаку. Она буквально засыпала человека, держащего Юту вопросами, тот лишь недоумённо моргал и изредка кивал головой, стараясь удержать вопросы в голове и ответить на каждый. Не дожидаясь ответа, эта особа прошлась мимо клеток и заявила, что хочется взять кроме Юты ещё одну собаку. Собственно, после того, как она выказала это желание, она вновь подошла к мужчине, который всё с таким же напряжение держал руками палку, будто у собаки вдруг могли вырасти крылья, или открыться второе дыхание.
Тут, бедного работника понесло. После его слов девушка могла эту замученную собаку и не взять, но мужчина решил, что честь заведения дороже медикамента которым вскоре придётся эту собаку усыплять.
Никто её не ломал. Она напала на улице на домашнюю собаку, и вызвали нас. Мы её упаковали, так она в дороге чуть фургон не разнесла. Ничего мы с ней не делали такого, что не делаем с другими собаками. Она сама себя извела. Весь день пыталась клетку сломать. Вон, даже видно как решётка на лбу отпечаталась. Так что нечего, дамочка нас обвинять. Да, её усыпят по истечению трёх дней.
Наконец замолчав, мужчина не поторопился отпускать собаку. Она выглядела крайне изнурённой, но чёрт знает, что вертится в этой голове?
Домашняя была, наверное. Ошейник старый, вон. И указал рукой на тот истёртый ремешок, который болтался на шее собаки. Истёртый, но на нём было всё же видно буквы её имени.
Юта тем временем стояла, стараясь держать равновесие. Другая собака давно бы уже упала, легла и заскулила, застонала, но это – другие собаки. А это – Юта. Собака почувствовала, как душащая петля стягивающая шею стала ослабляться, но, впрочем, мужчина быстро передумал, и верёвка вернулась обратно. Помощник дал мужчине намордник, и он туго затянул его на обессилевшей собаке. Как бы ни было, один разок её зубы щёлкнули совсем рядом от человеческой руки. После того, как был надет намордник, мужчина снял собаку с привязи. Юта, опирающаяся на эту петлю, чуть пошатнулась вперёд, содрогаясь от омерзения, когда руки того же мужчины поймали её, падающую.
Она была свободна, если не считать намордника, если не считать вольеров по сторонам, со сходящими с ума собаками. Из-за стиснутых зубов раздавалось глухое и хриплое рычание. Она сделала шаг. Её сильно шатало, и тело содрогалось крупной дрожью, стекал холодный пот. Но за первым шагом последовал второй, за вторым третий и так далее, пока Юта не упёрлась в дверь, отделяющую её от воли.
Боль… она временна. А гордость вечна.
Ей было не всё равно на то, что творится вокруг. Она не любит быть посмешищем для других собак, которые облаивали её, словно радуясь её слабости.
Подогнулась одна из передних лап и собака  завалилась на бок, опираясь им о последнюю преграду к воле. Отчаянно пыталась встать. Упрямо и упёрто, как баран на новые ворота. Она приподнималась – её ноги подламывались, и она опять и опять пыталась. Ни звука, ни издала она. Ни разу не заскулила.
- Давайте я донесу её до машины? Намордник – подарок вам от приюта. Себе дороже такое на руках нести!
Человек подошёл к ней и стал ждать, что же скажет девушка. А Юта? – А Юта пыталась встать.

Поздний вечер. Вдруг все собаки залаяли как резаные. Что чёрт возьми происходит?! Ты встал, поддел носом цепь, чтобы она скатилась на шею, потянулся и подошел к дверце клетки. Прямо перед тобой стояла девушка.
-Выпускайте вот этого. Я возьму обоих. - ты был ошарашен. Это значит, тебя берут домой? А я думал, что люди не такие чокнутые. Он чо, дура чтоль? Она же со мной не справится, хилячка. Рассмешил ты сам себя. Ты снова потянулся, опять в мыслях повторил слова девушки и о нет!!! Она сказала ОБОИХ?! То есть она берет двоих?! Стоп, стоп, стоп! Она хочет в квартире кровавое месиво? Пиз*ец. Проматерился ты в мыслях. Да ничего особенного... За время "шляния" по улице ты не мало нахватался матерных слов.
Тут парня впихнули девушке намордник. О! Один намордник, а где второй?!
Давно ты бегаешь от людей, Юта? сказала девушка. Ты ошалел. Какая нахрен Юта? Меня Пепел зовут, да будет Вам известно, дамочка. Да и вообще никуда я не поеду. Тут подошел мужик.
Ну что, выползай, убийца. - таких слов ты не ожидал. Ты оскалил зубы, сморщил лоб. Картина была просто шикарной. Когда мужик открыл клетку, ты вцепился в его руку зубами.
А! Пошел, пошел отсюда!!! Ты отпрыгнул, когда тот ударил тебя ногой по ребрам. Было больно. Очень больно. Бл*дь тупая. Дебила кусок... Прорычал ты в мыслях. Ты никогда не любил людей. По-твоему они отличались жестокостью и бездушием. Тем временем мужик притащил какую-то железную палку, на ней было черное кольцо. На тебя накинули кольцо и вытащили из клетки, чуть не задушив. Ты попытался прыгнуть на человека, но ничего не вышло - кольцо сильно сжало шею. Падла!
На тебя надели намордник и поводок с железными крупными кольцами и вручили его дамочке...

Дорога, дорога, асфальт, притаившиеся в тени деревья. И желтый автомобиль, тихим сапом пробирающийся в глубь двора. Рсплатившись за путь, что они проехали в полной тишине, слушая полуночные смс на радио, рыжая вышла из авто, потягивая собак. Черный, кажется, перепробовал все известные силовые методы, но вырваться ему не удалось. Вторая же была намного более сосредоточена. А может устала, или смирилась?
Остался последний рывок.... Но тут же приходила мысль, что кричать "гоп", пока не перепрыгнул-рано. Искать смысл в дальнейших ее действиях было бы скучно, потому скажу, что рыжая очень глубоко вдохнула-полной грудью-и произнесла:
-Вперед...-а потом сама рванула к подъезду, потягивая поводки за собой. Оставалось лишь подняться на 14 и не дать им сожрать ЗиЭйса..

офф: ага

---дом---

День, текущий стремительным потоком за окном, все спешил куда-то убежать. А вместе с ним убегали за горизонт одни дома за другими, сады и деревья. Машины вокруг ехали совсем не спеша, и пыльно-черный автомобиль Тани летел по шоссе от этой иллюзии еще быстрее, чем было на самом деле. Музыки не было, даже радио, еле шумевшее в колонках, было почти неслышно. Девушка в темной пуховой куртке, на которую медленной волной спускались смоляные черные локоны, сидела на привычном водительском месте, чуть подавшись вперед к лобовому стеклу. Она с некоторой нервозностью охватила двумя руками руль и спешила вырулить за поворот.
С заметным нетерпением она стучала по рулю ногтями, когда впереди мигало тормозными фарами больше пяти-шести машин. И в эти досадные моменты, когда стихал на минуту шорох всех шипованных колес на мокром асфальте перед светофором, девушка с глубокой задумчивостью во взгляде черных глаз смотрела поверх расстилающейся дымки горячего пара над крышами машин. Ей виделась та осень и то знакомство с рыжей собакой. И если сейчас, там, в приюте окажется та самая собака... То останется сделать всего лишь еще один маленький шажок навстречу. А если нет, то сегодня, пожалуй, Таня феерично опустит руки. Это тогда она была полна энтузиазма найти того питбуля с тигрино-желтыми глазами в городской возне, но сегодня, уже имея на своей шее неподъемный груз материнских забот, и уже успев отчаяться в успехе своей поисковой операции, Таня была бы явно не в духе продолжать поиски. Ведь, в конце-концов, век городских собак короток, может ее уже и искать бесполезно... Их всех или излавливают и усыпляют, или травят в подворотнях, как плешивых крыс. Это расстраивает, но еще больше открывает глаза... что наше общество "настоящих людей" медленно, но верно разлагается. Они гниют, истребляя бездомных и выкинутых по собственной милости на улицу. В душах деградирующих останков человечества, в холодных и позабывших о тех, кто готов был бы довольствоваться совсем малым и взамен любить нас бескорыстно и вечно на своем нелегком пути бок-о-бок с человеком, они почти теряют истончившуюся нить того, что связывает их с настоящей человечностью. Они истребляют тех, кого сами выкидывают на пыльные скверы и говорят об "очищении", как сговорившиеся сектанты, разгребающие кровавый путь к собственному величию на вершине нового общества, в котором нет места бесценной собачьей преданности и природе, как таковой. Ведь все, даже живое, человек желает создать сам заново, приспособить к новому миру.
Таня грустно любовалась высокими пальмами, стоящими вдоль дороги. Их огромные и, казалось, неподъемные листья трепетали на ветру, как робкая зелень осины.
Когда, в конце-концов, загорелся яркий зеленый сигнал светофора, Таня уже была на старте. Она отпустила тормоз и шины вновь зашуршали шипами по дороге.
Приют был расположен в одном из многочисленных районов города, где жилые дома и прочие постройки перекликались между собой петляющими улицами, то уходящими в высокую гору, как в Сан-Франциско, то пологими, а то и вовсе заканчивающимися круглыми тупиками. Пару раз заплутав в таких, Таня со злости уже готова была психануть и со всей дури проехать прямо через чей-нибудь ржавый забор, но оставаясь в силах держать себя в руках, она то и дело останавливалась, чтобы спросить дорогу.
Прошел почти час, а Таня все блуждала, пока, наконец, наугад не вырулила на нужную улицу. Яркая вывеска, на которой красовался рисунок щенка, играющего с мячом, был виден издалека. Брюнетка, с облегчением вздохнув, сразу прибавила газу и через минуту уже остановилась на парковке перед двухэтажной пристройкой к жилому многоэтажному дому.
Она закрыла машину и, вжавшись головой в высокий воротник своей куртки, быстро побежала внутрь, перепрыгивая через рябящие глубокие лужи в выбоинах старого асфальта.
Дверь, на которой висела широкая доска объявлений, была с ног до головы увешана шелестящими на пронзающем ветру распечатками. Кто-то кого-то потерял, кто-то кого-то нашел... Гербер быстро пробежалась глазами по фотографиям собак, которых кто-то умолял вернуть домой. Горькая жалость и сочувствие тем, кто потерял друзей - это то, что она по-настоящему почувствовала сейчас.
За дверью слышался неугомонный, но глухой (как-будто спрятанный за плотной дверью) собачий лай. Одна за другой эти собаки бросались на решетки своих клеток, а громкий мужской голос резко, но не на долго прерывал этот вой и шум.
Таня зашла в помещение тихо и почти незаметно. Она прислушалась, встав возле стола; за стеной двое или трое мужчин  громко ругались на собак, пытаясь вытащить одну из них, очень громко сопротивляющуюся, из вольера. Таня сглотнула появляющуюся где-то в груди злость. То, как мужчины лупили собаку, то, как она огрызалась на каждое их злобное прикосновение было слышно даже через стену и все это приносило Тане невыносимую душевную боль. Всю свою жизнь она считала, что собака - это то животное, которое в наибольшей степени заслуживает уважительного отношения. Даже больше, чем многие люди.
Постучав в соседнюю дверь, из-за которой доносилась брань, брюнетка прервала всю эту суету и один из мужчин вылез ей на встречу.
Лицо его было красным и широким. С такой рожей и таким животом было неудивительно, что он был зол на весь мир. Вам сюда нельзя, леееди. - он злобно прищурил и без того узкие глазки и легонько оттолкнул Таню от двери.
Я говорила с девушкой, она сказала, что нашлась моя собака. - Гербер хитро и коротко кивнула в сторону двери, из которой появилась еще одна любопытствующая мужская харя.
Это которая? работник в форме охраны скрестил руки на груди и гадко улыбнулся.
Сука рыжего питбуля. Таня явно сконфузилась под таким издевательским взглядом и тоном, который сопровождал каждое слово охранника.
Вся компания мужчин, которые уже были в помещении, громко рассмеялись, будто ожидая, что услышанное ими шутка, но потом один из них прервался. Он с искренним удивлением посмотрел Тане в глаза и многозначительно свистнул, закатив глаза, мол, а, ну с этой больной все ясно.
На кой черт вам эта псина? Она же ненормальная! - один из мужчин достал из кармана связку громко гремящих ключей.
Таня недоверчиво выпрямилась. Она, конечно, не смела ожидать, что дворовая собака, да еще и с таким генами окажется ласковой и спокойной, но списывать питбуля со счетов раньше времени она не желала. В конце-концов, неужели она откажется от нее сейчас, когда уже проделан такой долгий путь? Конечно нет.
А вдруг это окажется не она, а другая собака? Даже не знаю, что лучше... Опасная, но та самая или не та вообще..
Брюнетка, сейчас нервно размышляющая над своим медленно разваливающимся гениальным планом, робко присела на край кресла. Она долго смотрела в пол, сложив руки на коленях, а потом резко хлопнула ладонями по ногам и подняла голову.
Ведите. Я посмотрю.

Терзаемая волнением, Таня сидела в приемной. Ее оставили здесь одну. Брюнетка склонилась над собственными коленями и перебирала во влажных ладонях свой мобильный телефон. На стене напротив висели большие часы, в которых секундная стрелка надоедливо и монотонно стучала об убегающем времени, а за стеной ни на мгновение не смолкал собачий лай. Взбешенный, возбужденный, где-то отчаянный... Каждый другой голос был не похож на предыдущий, но все они сливались в единый ураган, который подогревал волнение и нервные покалывания в сердце.
А чего я волнуюсь-то? - вдруг, устав кусать ногти, встрепенулась Таня, - Ну возьму я сейчас эту собаку, поеду домой... получу по голове сковородкой от Эминема... затем от Джилл... а потом погремушкой в глаз от Роксаны за то, что пренебрегаю материнскими обязанностями ради собаки... Ооо, это будет долгий вечер..
Как ни пыталась Таня отмахнуться от боли в груди, мешающей дышать, а та все накалялась. Нервный спазм цепко схватился за ее сердце и девушка, с трудом вдыхая тяжелый воздух помещения, привстала с кресла. Она облокотилась о подоконник, чтобы быть поближе к раскрытой всего на пару сантиметров форточке, но тогда боль только сильнее сжала свои кулаки и брюнетка, стоящая у окна, невольно пошатнулась.
Ей казалось, она одна. Одна, в окружении воя, лая и стука часов на стене, но в очередной раз схватившись за стенку, когда сердце опять болезненно кольнула накатывающая волна переживаний, Таня услышала сзади ровный, без примесей каких-либо чувств, мужской голос. Вам нехорошо? -поинтересовался, будто только ради приличия мужчина, и Гербер неохотно обернулась. Она желала поскорее уже уйти отсюда, выйти на воздух и больше не оставаться под этими испытующими взглядами работников приюта. Казалось, что ни один из них не может понять зачем Тане нужна Юта. Может, так оно и было. То ли в силу их явного, в отличие от девушки, чувства самосохранения и благоразумия, то ли просто потому что ни одному из них не приходилось ни разу помогать и чувствовать благодарность, которую тебе дарят в ответ.
Девушка мучительно вздохнула, стараясь набрать воздуха для ответа, но вышло только тяжело качнуть головой и пробубнить коротное "все нормально". Но высокий и худой мужчина, через тонкое стекло чьих очков можно было увидеть нетревожное выражение его глаз, никак не уходил. Ну, где моя собака? - на выдохе, поморщившись от боли, произнесла молодая девушка и посмотрела через плечо на работника приюта. Тот коротко кивнул и его лицо стало еще больше раздражать своим надменным спокойствием Таню. Вы, наверное, за питбулем. Девушка, еще за минуту до этого вопроса решающая какой венок пододет к ее гробу, когда Эминем убьет ее сковородкой, сейчас, раздраженная этим вызывающе-спокойным тоном сотрудника приюта, решительно кивнула головой. Таня отвернулась обратно к окну, она мечтала, что теперь ей просто приведут питбуля и оставят ее в покое, но пышащая "настоящей" гуманностью душа мужчины, видимо, не могла не вставить свое невероятно важное слово. Её гуманней усыпить. Подумайте, что если вы станете мамой? Неужели вы доверите своих детей Ей?
Есть на свете одна вещь. Одна-единственная, прежде чем ляпнуть о которой, любой, пусть даже лучший и умный из мужчин, считающих себя вершителями всего мира, должен бояться. Одна-единственная, которая поднимет с колен самую незаметную из женщин и заставит вцепиться ногтями в горло обидчика. Эта вещь - любое, хоть каплю прозвучавшее сомнение в материнских способностях женщины. Если только у тебя хватает смелости сказать женщине, что она плохо заботится или не думает о своих детях, то лучше бы тебе гореть в Аду, чем оказаться рядом с нею, защищающей своего ребенка и свою честь. Эти слова, сказанные мужчиной, наполнили глубокие Танины глаза яростью. Брюнетка резко обернулась, почувствовав еще один удар в сердце. Такого взгляда никто и никогда еще не видел на ее лице, такого, от прикосновения к твоему лицо которого хотелось провалиться под землю. Девушка, чьи черные глаза полыхали кровавой злобой, впилась взглядом прямо в лицо встрепенувшегося от такой реакции, мужчины. Послушайте-ка, любезный... - Таня сделала угрожающий шаг в сторону обидчика, выставив вперед тонкую руку, но в последнюю секунду, когда готова уже была обрушить на него весь свой гнев, сдержалась и, повысив тон, требовательно произнесла: Тащите сюда мою собаку.
С одной стороны, конечно, она была не готова к тому, что чужие ей люди просто так возьмут и кинут ей в лицо то, чего она боялась в этой ситуации больше всего, но все-таки отдавая себе отчет в своих действиях, Гербер знала, что если она не попытается ужиться с собакой, а откажется от нее сразу, не попытав удачу, то потом всю жизнь, вспоминая об этом, будет корить себя. Если будет хотя бы единая угроза, хотя бы одна шальная мысль, которую Таня сможет увидеть в глазах питбуля о том, чтобы обидеть кого-нибудь из ее семьи, то не будет даже никаких лишних разговоров... Здесь выбор однозначен, потому что для матери нет ничего важнее безопасности своих детей. Но попробовать все же она хотела, ведь шанс на удачу есть всегда.
Только без претензий, её никто здесь не бил, она сама разбила себе морду об решётку. После этих слов, Таня, стоящая спиной к мужчине, услышала шаги и вновь оставшееся с ней одиночество этой комнаты.
И вновь лай, настоящий ор, истеричные визги и вой десятка собак, коротающих день за днем в компании металлической решетки и скромных покрывал... А потом стук, крики людей, скрежет длинных когтей по бетонному полу и усилившийся, будто восторженный и перекликающийся лай дворняг за решетками, их тщетные попытки освободиться. Слушая это беснование, Таня неловко потирала ладони, уже ожидая услышать,что разгром устроила ее собака.
Наконец, дверь распахнулась и трое мужчин, все мокрые, будто только что из спортивного зала, задыхающиеся и недовольные, повалили на пол рычащую собаку. Один ее голос наводил на страшные мысли о том, как однажды ночью она проберется в спальню и откусит кому-нибудь голову. Вырывающееся из пасти горячее дыхание, низкое, потустороннее рычание и опасный оскал ее желтых клыков, не стухающий яросный взгляд, сетка вен, набухших под грязной и разодранной шкурой, мускулы, которые порывисто сокращались, пытаясь выпутать собаку из оков человеческих рук и палок с петлями, которые туго стянули горло... Все это вкупе наводило ужас, и сквозь пелену страха, с которым брюнетка прижалась к входной двери, она разглядывала в этой собаке ту, которую когда-то повстречала на улице. Ту, которая пересекла несколько улиц, поспевая за Таней и ту, которая без тени агрессии, сидела напротив нее. В эту секунду девушку охватило отчаяние. А что, если то было минутное помутнение.. Вдруг вот она - настоящая сущность той потерянной собаки. И если так, то неужели теперь придется отступать..? Хотя такой исход был возможен и ожидался, как возможный с самого начала, но получив наяву настоящую картину того, что она считала безпроблемным и не опасным, Таня заметно потерялась в своих суматошно бегающих из угла в угол мыслях.
Ваша? - прерывисто дышал один из прижавших Юту мужчин, но брюнетка не знала что ответить. Она в ужасе пыталась быстро решить, что делать дальше, но в одном она не могла себе отказать - наряду с ужасом, который внушал ей грозный рык питбуля, в голове так и вертелись слова мужчины в халате. Его слова подогревали Таню, она вспоминала, с какой ненавистью слушала его речи об усыплении и гуманности, и тогда она стервозно и быстро начинала дышать. {u]Милочка, ваша или нет?! Мы долго не выдержим! Или забирайте ее, или прямо сейчас ее на стол оттащим![/u] - рявкнул охранник.
Таня очухалась почти сразу, только услышав это. Она подорвалась с места. Моя. Оденьте на нее что-нибудь.. Я ее забираю.. наверно. Гербер, ты сошла с ума?! Она же тебя сожрет! Одумайся!
Охранник громко усмехнулся. Так пренебрежительно, что Таня почувствовала очередной прилив гнева, накаляющий ее ладони. Мужчина замолчал, но продолжил смотреть на девушку испытующим взглядом. Под таким она быстро начинала нервничать и суетиться, это еще сильнее ломало ее природную несмелость. Что вы на меня пялитесь?! Оденьте ей какой-нибудь намордник и я ее возьму!
Громкий смех, прерываемый их же тяжелым дыханием, огласил комнату. Леди, если это ваша псина, то мы не будем рисковать своими конечностями. Одевайте на нее намордник сами.
В ужасе представляя, как сейчас будет откушена ее рука, Таня, тем не менее, решительно сглонула ком в горле и взяла в руки намордник, который ей протянул один из мужчин. Таня медленно приблизилась к рычащей Юте и села на колени. Мужчины крепко прижимали ее к бетонному полу, но все равно животный страх пронизывал каждую клеточку Таниного тела, будто ее загнали в угол, откуда нельзя было сбежать. Наверно, чувствуя это, Юта продолжала рычать, а Таня быстро, как могла ловко, натянула на ее разбитую пасть прочный намордник и застегнула его.
С облегчением прицепив к потрепанному ошейнику какой-то поводок, мужчина с красными щеками отдал его в руки Тани, а потом пренебрежительно посмотрел на собаку. Увозите ее к черту отсюда!
С трудом справляясь с собакой, которая всей силой навалилась на поводок, Таня как на водных лыжах ехала за Ютой, выбегающей на парковку. Затормозить получилось только у машины, когда девушка сделала огромное усилие и буквально всем телом остановила собаку. Медленно, будто боясь спугнуть вдруг наставшее спокойствие, Таня тяжело вздохнула и уже сотню раз пожалела о своей гордости, обиде, жалостливости и сочувствии, из-за которых она оказалась в таком положении.
Благо, ветклиника, в которую брюнетка все же настойчиво желала оттащить Юту, располагалась в соседней двери с приютом. Туда собаку пришлось буквально тащить всей свой силой, потому что ее сильные задние лапы упирались, как могли.
В ветеринарке врачи по одному только красному взгляду Тани поняли, что дело не простое и сразу предложили помощь. Находиться здесь ей нравилось куда больше, чем в сыром приюте. Хоть и пахло везде больницей, а настроение здесь все-таки чувствовалось совсем другое. Юту, чья разодранная шкура и пасть были покрыты большим слоем грязи, взял на руки один из мужчин-врачей и унес ее в кабинет.
С пару минут Таня сидела в коридоре, на белой банкетке, пытаясь отдышаться, и только потом заметила, что на рукаве ее куртки появилась огромная дыра, словно разодранная клыками огромного зверя. Вдруг, поняв, что произошло, она почувствовала боль. Рука была то ли искусана, то ли оцарапана брыкающейся собакой.
Девушка, морщась от боли, встала с банкетки и тихо зашла в кабинет. Юту держали двое мужчин, прижимая ее засыпающее тело к столу. Предстоял долгий час медицинских процедур и еще один, за который Таня могла бы успеть довезти спящую собаку до дома... А что делать потом она не знала...