Вы должны понять, чем она явилась для него, не то зачем все это? Она была красивее многих, но не в том суть. В богатой стране красота дешево стоит. Важно было то, что внутри. Она была сексуальна, но какой то растительной сексуальностью – слепая сексуальность, льнущая, не знающая себе отказа сексуальность, которая не так уж важна, поскольку непроизвольна, как фотосинтез. Не как у животного, а как у растения. Улавливаете? Сексуальное притяжение замешано на таких качествах, как магнетизм, умение вкладывать в каждое свое движение определенный смысл; кроме того, это смесь таких противоположных качеств, как агрессивность и покорность…
Дэвид знал, что они займутся любовью еще тогда, две недели назад, когда только познакомились. Еще в парке, приглядевшись к Насте, получше заглянув в ее хищные зеленые глаза, он почувствовал тот самый бурный магнетизм, граничащий между возможностью наисильнейших чувств и страстей или же бурной ненавистью. Но Колд знал что, если разбавить все это искренностью, чувством юмора и желанием понравиться, то, очевидно, никто не устоит.
Между тем, страстные игрища на сиденьях Импалы продолжались. В салоне автомобиля становилось все жарче, отчего стекла уже давно запотели, чего Колд и не замечал. Ему казалось, что то у него в глазах помутнело, да и вообще ему не было дело до таких пустяков. Его волновала только Настя сейчас, только она и ничего больше. Все его существо было направлено на нее. Руки тянулись к ней, губы и все тело жаждало прижиматься к ней. Тонкие девичьи пальцы властно и при этом ласково теребили жесткие пепельно-русые волосы, а Колд заводился от этого сильнее. Его ладонь легла на грудь девушки, сжимая ее, а язык игрался с другой. Кожей он чувствовал, как ее сердце отбивает чечетку, хотя его собственное сердце билось наверное еще сильнее. Особенно это осязалось, когда он прижимался грудью к животу брюнетки. Тихие стоны ласкали слух мужчины, но вот, ее руки остановили Дэвида. Он был вынужден оторваться от своего занятия и поднять на нее глаза. Честно сказать, на секунду его посетил страх, что она вдруг передумала и испугалась, но когда Дэв увидел ее взгляд, взгляд этакой шалуньи, то быстро расслабился.
- Я никому тебя не отдам, слышишь? – горячо шептала брюнетка. Дэвид не стал ничего вставлять по этому поводу, да и не знал он что говорить. Был бы он трезв и не возбужден, его мозг бы начал работу и обязательно бы выдал какие-то слова, но сейчас… Нет, простите. Он был не способен думать и размышлять всерьез. Дальше Настя утвердила: - Забудь о других девушках. Здесь Колд не удержался, хмельно моргнул и усмехнулся, покачав головой. Но потом неожиданно стал серьезным, положил ладонь на шею девушки, проследя за своими действиями, снова поднял зеленые глаза на Виконт:
- Уже.
Но она, с юркостью лисицы, вылезла из под мужчины. Дэвид тут же развернулся, намереваясь схватить плутовку, но вместо этого его руки мягко легли на ее бедра, а спина прислонилась к сидениям. Настя дерзко уселась на Колда сверху и выражение ее лица заставило мужчину хищно улыбнуться. Буд-то жеребца оседлала, ей богу. Но у нее был свой способ укрощения, который было не так просто разгадать. Она поцеловала его, но тут же отстранилась. Дэвид по привычке потянулся за ней, но потом снова отклонился на спинку. Ее зубы и глаза сверкнули в почти кромешной тьме и она стала сползать на пол, изредка обжигая поцелуями смуглую кожу шеи, груди и торса. Напряжение Колда возросло, и одна бровь заманчиво поползла вверх, при этом его голова была поднята прямо, а глаза хищно и пьяно смотрели вниз, на девушку. Оказавшись на полу, Настя усмехнулась, а пальчики ее ловко ухватились за резинку шорт. Колд же, опомнившись, сверкая глазами и хищным оскалом, вмешался и помог ей освободить себя от одежды. Что ж, признаться, он был удивлен, что она хочет доставить ему наслаждение так же сильно, как и он ей. Не успел он подумать об этом, как почувствовал то самое наслаждение. Глаза мгновениями прикрывались, дыхание сбивалось все сильнее. Рука нежно убрала черные волосы девушки за спину, потом ладонь властно легла ей на плечо. Она весь вечер будоражила его чувства, что говорить о том, что происходило с бедным Колдом сейчас. В его глазах удовольствие. Она доставляет ему удовольствие. Здесь и сейчас. Большинство считают - это непременно «грязно». Отнюдь. Но сколь бы ничтожным сие ни было перед лицом вечности, доставляет реальное удовольствие. Доходя до пиковой точки наслаждения, мужчина, громко дыша и роняя стон с губ, убрал лицо Насти, настойчиво положив ладонь на ее скулу. И да. Этот великолепный момент, взрывающий все внутри, словно разрывающий твою плоть. Жаль проходит он быстро, насладиться толком не успеешь. Хотелось еще. Еще и много. Дыхание почти нормализовалось и Колд, конечно, не терялся. Нетерпеливо он схватил Настю за плечи, при этом мышцы на одной из его рук сократились мелкой, короткой дрожью, еще не опомнившись от прошедшего оргазма. Затащив ее на сиденье, буквально бросил на спину. Тут же взяв ее за ноги, подтащил к себе, уложив обе стройные ножки брюнетки к себе на плечо. Мужские руки медленно и соблазняющее поплыли от колен девушки, до ее бедер. Ухватив трусики от купальника, он потянул их вверх, а избавившись, перекинул одну ногу Насти на другую сторону от себя, а другую – спустил с плеча. Трогая ее кожу, он наклонился к ее животу, как не странно нежно целовал его, а дальше спустился ниже. Подключив язык, он поглаживал бедро Насти, подпитываемый ее стонами, сжимал руку. Когда она начинала слегка извиваться, он хватал ее за бедра, усиливая свои старания и не отпуская от себя брюнетку. Продолжать конечно был смысл, но Колд, достаточно возбудив свою партнершу, вдруг резко отстранился и уже через мгновение оказался в ней. Несдержанно, но весьма плавно двигаясь, он припал к ней, покусывая ее шею от наслаждения и нетерпения. Прижимался к ее телу, чуть не давя своим весом. При этом сердце рвалось из груди, будто пыталось ударить и Настю.

Отредактировано David Cold (2011-30-10 18:58)

Он сжимал ей руку: кажется, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Наслаждение, почти неотличимое от боли. Ее руки прижимали Колда к себе, ногти неумолимо царапали его кожа на спине и плечах, порой, и груди. Они словно вели диалог, при этом не произнося ни слова. Все дело было в прикосновениях руками, кончиками пальцев, ногтями, поцелуях, укусах. И каждый раз, когда Настя пыталась быть как можно ближе к Дэвиду, он понимал, что она в нем нуждается, как в мужчине и просто, как в близком человеке. Колд склонял голову к ее шее, нетерпеливо сжимая и слегка оттягивая ее кожу губами, иногда не удерживался и страстно целовал, прикусывая, отчего молочная нежная оболочка девицы покрывалась мурашками и сладостными пятнами, похожими на синяки. Он давно чувствовал, что любит ее, но не решался признаться в этом самому себе,не то что Виконт. И он не боялся отказа. Ему просто сложно было раскрываться в этом плане. А сейчас между ними была уже не любовь. В любви есть отличная линия между любовью и болью. Не считая того, что существует мнение, что отношения без боли ничего не стоят. Для некоторых боль предполагает рост. Но как узнать, где прекращается растущая боль и переходит в сильную боль. Как понять, кто были Настя и Дэвид? Они мазохисты или оптимисты, если продолжали вести эту линию. Но любовь, кажется скромно сделала шаг назад, уступая место страсти. Это была страсть, доведенная до агрессии. Чувство намного глубже и сильнее. Но есть вещи которые сбивают с толку: когда человек, заведомо нелюбящий, занимаясь сексом, прикасается с такой нежностью, что кожа твоя превращается в свет. Невыносимо осознавать, что он, «делая любовь», ничего к тебе не чувствует. Поэтому Колд чередовал пылкость и неудержимость, иногда со слабыми, заманивающими касаниями кончиков пальцев, при этом ритм ускорялся... Нелюбящий может быть страстным или умелым, но вот этой бессердечной нежностью мужчина не пользовался сейчас, потому что после наступает такая степень растерянности, которая надолго оставляет тело печальным и опустошенным.
Совокупление это наполняло наслаждением обоих и Дэвид чувствовал, как приятные ощущения наполняют чащу и вскоре будут бить через край. Предвкушая этот момент удовольствия и эйфории, он уже не в силах сдерживаться резким движением руки уперся ладонью в дверцу машины, а пальцы другой руки сжимали предплечье Насти, отчего на ее коже могли остаться легкие синяки. Но Колд, опьяненный и страстью, и алкоголем уже не контролировал себя. С его губ стали падать глухие стоны и вздохи, и глаза закрывались сами собой, а когда распахивались, его зеленые глаза превращались в изумрудные, яркие, горящие. Настя. Она красива, а все красивое доставляло ему удовольствие. И, наконец, - в этом он меньше всего склонен был себе признаться. Она сама заполняла пустоту в его жизни, которую не мог заполнить никто другой, потому что она живое любящее существо, способное ответить теплом на тепло.
- Этого не может быть... - шепотом, еле слышно произнесла Настя. Дэвид, честно, не находил слов, чтобы говорить в этот момент и лишь наклонив голову к девушке, прислонился к ее щеке своей и горячо выдавил ей на ухо:
- Может.
Все смешалось в одну кучу: алкоголь, чувства, хлеставшие через край, страсть и подступивший оргазм. Чувствуя это, мужчина неосознанно дернул рукой и уперся ладонью в запотевшее стекло, прижимаясь к девушке и входя как можно глубже и быстрее. Теперь он уже издавал звуки, которые обычно издают дикие звери, хищники. Рот его приоткрывался сам и глубокий стон, больше похожий на рык, вырывался наружу. Это было непередаваемое ощущение. Его мозг бился в перманентном, непрекращающемся, все нарастающем оргазме, а сердце долбилось о ребра так, будто кто сваи вколачивает. Мышцы горели, словно вдоль костей проложили раскаленные провода. Ему казалось, что над ним сейчас не крыша машины, а бархатное ночное небо, нависавшее над ними с Настей балдахином. И он чувствовал, что может поднять руку и намотать его на кулак. Тяжело дыша, он, наконец замедлился и открыл глаза, посмотрев на Настю. Оба они покрылись испариной, отчего тела блестели в холодном свете луны. Тяжело дыша, Дэвид неожиданно коварно улыбнулся, сверкая искрами, прожигая брюнетку. Тут же Колд подхватил ее за талию, сел и заставил ее устроиться сверху. Слегка пришлепнув ее по ягодице, он неудержимо схватил ее другой рукой за бедро. Он был ненасытен. И не собирался останавливаться.
Ублажая и всячески лаская другу друга, доставляя удовольствие, они слились в абсолютном танце страсти. Дэв знал, что все, что они делают - прекрасно и абсолютно правильно. Лишь бы это нравилось обоим. Если есть эта гармония - то они и только они правы, а все осуждающие их – извращенцы. Страсть, как болезнь, нельзя осуждать, нельзя и оправдывать. Можно только описывать ее со все новым изумлением и невольной дрожью пред извечным могуществом стихий, которые как в природе, так и в человеке внезапно разражаются вспышками грозы. Ибо страсть подобного наивысшего напряжения неподвластна тому, кого она поражает. Всеми своими проявлениями и последствиями она выходит за пределы сознательной жизни и как бы бушует над головой, ускользая от чувства ответственности. Вспоминать здесь о морали столь же нелепо, как если бы мы вздумали привлечь к ответу вулкан или наложить взыскание на грозу. Они потеряли счет времени. Не было ничего кроме их двоих и ничего не нужно было. Колд видел все какими-то кадрами, выключил мозг и жил только Настей, а тело подчинялось каким-то нечеловеческим инстинктам. Мужчина уже не помнил, сколько поз они сменили, не разгромили ли машину, не разбудили соседей бесстыжими криками и как они оба обессилили и провалились в небытие, крепко прижавшись друг к другу. Последними осознанными мыслями Дэвида ыли, конечно, о Насте. Он неожиданно открыл для себя многое, на что раньше не мог найти ответа. Он мог быть у нее не первым, не последним и не единственным. Она любила перед тем, как полюбила снова. Но если она любит его сейчас, что еще не так? Она не идеальна, но ведь и сам Дэв тоже, и они оба никогда не будут идеальными вместе. Но если она дает ему возможность быть человеком, делать ошибки, держаться за нее и давать ей все, что он мог, что еще нужно было? Она может думать о нем не каждую секунду в день, но она может отдать ему часть себя, потому что она знает - он может разбить ее сердце, она немного боится. Не ранить ее, не менять ее, не анализировать и не ожидать от нее того, что выше ее возможностей. Нужно просто улыбаться, когда она делает его счастливым, давать ей знать, когда она его злит, и скучать по ней, когда ее нет рядом.

Все эти годы он бежал вперёд, хотел обрести что-то важное, что-то недостижимое, и, кажется, в конце концов, остался ни с чем. Он не знал откуда вырвалась эта тревожная мысль, и боялся признаться себе, что это правда, и продолжал бежать куда-то, будто пытаясь ухватить все самое лучшее от жизни и побыстрее. Он пожил в свое удовольствие, набрался опыта и здорово пьянствовал. Но даже алкоголь не сжег Колда! Потом, он заметил, что день ото дня его сердце ожесточается, а жить становится все невыносимее. Однажды утром он с ужасом осознал то, что до сих пор не мог принять. Ему стало ясно, сколь многое он утратил, сколько важного упустил, боясь постоянства или, может быть, ответственности. Хотя он и пользовался большим успехом у женщин, сам Дэвид не слишком серьезно увлекался ими. Для Колда они были просто развлечением, забавой, отдыхом от большой игры, от настоящей суровой жизни. Он особо не делал разницы между женщинами и выпивкой или игрой в карты и видел не мало примеров тому, что куда легче отвыкнуть от виски и покера, нежели выпутаться из сетей, расставленных женщиной.
Колд всегда подчинялся самому себе, и это было естественно для человека со столь здоровыми инстинктами. Но при малейшей опасности оказаться в подчинении у кого-нибудь другого он либо давал сокрушительный отпор, либо обращался в бегство. Сладостные цепи, налагаемые близостью с девушками, не прельщали его. Тогда, в парке, он уже стоял на краю пропасти, на самом краю. Внутри уже все порушалось. Но теперь у него была Настя и он знал, что она будет с ним и сможет поддержать и быть рядом. Ей можно довериться и дарить ей все, что у него есть, защищать и бороться за нее до последнего. Она была его личным, отдельным миром. Ему случалось видеть влюбленных мужчин, -  он считал их помешанными, а душевные болезни нисколько не интересовали его. А теперь он думал: "Не стал ли я похож на них?"
Главная проблема была в том, что Дэв не может самовыражаться в чувствах, для этого он чересчур брутален, нетерпим, больше животное, чем женщина. А вот ей нужно, чтобы ей говорили о чувствах, чтобы она не боялась, что все напрасно. Но Дэв был романтичен только внутри, лишь сквозь его прикосновения, взгляды, поступки можно было различить его трепетное отношение к Виконт. Потому что он не контролировал это. А слова всегда спадали с уст с усилием. В таких натурах, нежно и тонко чувствующих, бывает иногда какое-то упорство, какое-то целомудренное нежелание высказаться и выказать даже милому себе существу свою нежность не только при людях, но даже и наедине. Наедине еще больше. Только изредка прорывается в них ласка, и прорывается тем горячее, тем порывистее, чем дольше она была сдержана.
Умная женщина рядом с сильным мужчиной - это такая страшная пара, что ее и динамитом не прошибешь. И Колд чувствовал, что у него с Настей есть будущее.
Его груд все еще широко вбирала в себя воздух, а сердце металось по ее стенкам. Мужчина уже отдышался, дыхание было почти ровным, но сердце никак не успокаивалось. Настя устроилась у него на плече. Зеленые глаза бродили по ее светлой коже, покрытой легкой испариной от такого неудержимого, многочасового марафона, прочем как и кожа Дэвида. Черные локоны в беспорядке раскинулись по сиденью, по руке Колда. Он слегка улыбнулся. Понял, что не только его разум, но и вся его плоть: руки и нервы и какая-то странная, не свойственная ему нежность - все ждет ее. Рукой он провел по ее волосам, а потом положил на ее бок, медленно крутя между указательным и большим пальцем тонкую прядь волос. Вообще уже ощущался холодок, пробегавший по их телам с улицы, но Колда все же неумолимо заклонило в сон... Он прикрыл глаза, мирно сглотнув и облизав губы. Но неожиданно донесся слегка хриплый голос Насти, но он был как-будто где-то далеко. Почувствовал, что она подняла голову, мужчина приоткрыл глаза, нежно смотря на нее.
- Ты мне наверное ни за что не поверишь, ничего подобного у меня никогда не было. Я даже и не знала, что это может быть настолько прекрасно... - смущенно проговорила девушка, отведя взгляд, скрыв его черными длинными ресницами.
- Ц... Да. - с довольной улыбкой только и проговорил Колд, приподнял голову и подложил под нее руку, согнутую в локте. Брюнетка перекинула иссиня-черные волосы на одно плечо, что даже ее лицо стало хуже видно. Дэвид, мягко улыбаясь, рассмеялся про себя, поднял свободную руку и коснулся кончиками пальцев девичьей поясницы. По молочной коже побежали заметные мурашки. Тогда мужчина ласково прислонил ладонь к нижней части спины девушки и мягко стал поднимать руку выше, обвивая пальцами осиную талию с ближней стороны.
- Чёрт.. Вот где наши вещи, а?! - встрепенулась юная Анастасия Виконт и ее зеленые глаза зашарили по салону машины, в поисках одеяний. "Ищешь купальник? Зря стараешься. Я, конечно, ничего не прятал, но я помню как хорошо звякнула застежка от лифчика и порвалась ткань. А от трусиков, даже если ты их найдешь, мало толку." - с довольным прищуром смотрел на Настю Колд. Но тут ему на грудь упали его шорты, предварительно покрутившись на пальчике брюнетки. Дэвид усмехнулся и садясь, слегка сдавленно, но с наигранным почтением проговорил:
- Ох, благодарю.
Одев шорты на ноги, мужчина слегка подскочил, в момент натянув их. Ну а что же Настя? Она по-прежнему оставалась нагишом. Прислонившись к спинке сидения, она перекрыла ноги Колда, который сейчас, немного рассеяно сидел на пятой точке, сгорбив спину, со взъерошенными волосами и будто заспанными глазами. Но ехидность и довольство самим собой, да и вообще, всей ситуацией, пробудила в нем секундную резвость. Изумрудные глаза брюнетки обратились на него. Дэвид же, не упустил возможности еще посмущать девушку и опустил глаза на ее обнаженное тело, а потом снова посмотрел ей в глаза, с еле заметной, дерзкой улыбочкой. Но Настя вдруг кинулась на него, сжала в объятиях. Мужские руки тут же легли на спину и талию девушки, а сам он тихо засмеялся. Ее нежные губы стали касаться его кожи, и его улыбка моментально стала блаженной. Он слегка опустил голову, прикрыв глаза и вдыхая запах Насти в себя.
- Обними меня пожалуйста, покрепче... Сегодня твои руки будут мне вместо одеяла. - шептала она.
Медленно выдохнув, Дэйв нежно погладил ее по спине, незаметно отведя одну свою руку за спину. Потом вдруг крепко прижал девушку к себе. Что-то щелкнуло и дверь, на которую почти упирался спиной Колд, открылась.
- Оооп! - улыбнулся мужчина.
Половина тела Дэвида оказалась над холодной землей, на улице, а значит, что и Виконт тоже, которая теперь лежала на его груди, прижавшись своей. Одной свободной рукой он ухватился за машину, что не давало ему упасть вместе с Настей. Посмотрев ей в глаза в таком положении, он решительно, но с нескрываемой заботой в голосе промолвил:
- Не хочу, чтобы ты заболела. - и из его рта вышел пар.
Слегка приподнявшись, он выпутал ноги из под девушки и поставил их на холодную траву. Оказавшись на земле, он прижал Настю к себе еще крепче и поднял на руки. Захлопнув машину пятой точкой, Дэвид старался руками обвить как можно больше тела Насти. Ведь она был абсолютно голая. Уже поднимаясь по лестнице, Колд приговаривал:
- Бедная маленькая Настя потеряла свой купальник. Ах как жаль, как жаль...
Через минуту они уже оказались в теплой спальне на втором этаже. Нагнувшись, мужчина бережно положил девушку на постель. Оба забрались под одеяло, а Дэв, дождавшись, когда Настя уляжется на спину, приподнялся на один локоть и повернулся к девушке. Внимательно смотря зелеными глазами на ее лицо, он опустил взгляд к ее губам. Рука поползла с одеяла к лицу брюнетки, большой палец коснулся нижней губы Виконт, а потом ладонь легла на ключицу юной особы. Мужчина поднял на нее взгляд, начал неторопливо и спокойно, слегка хрипло на первых порах:
- В одно мгновение я понял, что значит вечность, что значит сердце, что значит душа... Я словно... словно бы понял все, что случилось со мной за тридцать один год. - облизав губы, он опустил взгляд и снова поднял его на девушку, - Чем больше ты пытаешься все упростить, тем сильнее все усложняешь. Создаешь правила, возводишь стены, отталкиваешь людей, обманываешь саму себя. Это не делает жизнь проще.
Тут же указательный палец коснулся ее губ, не давая ей сказать что либо.
- Шшш... - еле слышно прошипел он и дождавшись, когда откажется от затеи отвечать что-то, убрал палец. - Не бойся. Я просто влюбился в тебя.
Еще две секунды он смотрел ей в глаза, а потом не удержался и поцеловал ее в губы. Со всей любовью и нежностью, положив ладонь на ее шею и частично скулу.
На этой сладкой ноте, в спальне, освещаемой луной, они уснули.