А ведь скоро выступление на Фестивале. Да уж, Эндри, ты совсем спятил. Мало тебе того, что ты пашешь на этого мустанга как проклятый, так ещё и позорного выезда тебе не хватает. Однако ж, владение этой норовистой и вредной лошадью приносило ему некоторое несравнимое ни с чем другим удовольствие. Удовольствие, которое получаешь, когда смотришь на свою лошадь. Лошадь, которую по гроб будешь работать только ты и никто её не испортит. Ну, по крайней мере, по понятным причинам на Трояна не  нашлось ни берейтора, ни, тем более, арендатора. Даже коноводы и то работали с ним только после пинка.
До выступление было слишком много времени, чтобы срочно лететь и седлать мустанга, поэтому Эндриан заехал в магазин конной амуниции, где выбрал для своего питомца верёвочный недоуздок из крепкой бежевой бечевы. Уж больно тот отрывал ему руки всегда и везде, а когда его морду перетянет нечто потоньше, возможно, он свой нос и побережёт.
Выехав из магазина, мужчина поехал крайне не спеша – конюшня в 15 минутах быстрой езды, времени предостаточно, да и разбитая дорога, по которой он выезжал, не располагала к спешке. Внезапно его внимание привлекла странная цепочка следов на девственно чистом снегу, которая пересекала дорогу и упиралась в закрытые на вид двери заброшенного здания. Мало ли какой бродяга это мог быть, если бы не одно значительное «но»: следы-то лошадиные. Мужчина остановил машину, вскоре и вовсе заглушил мотор и вышел из тёплого салона, зябко кутаясь в своё светло-серое зимнее драповое пальто. Холодный ветер трепал его чёрные непослушные пряди и заставлял кончики ушей онемевать и краснеть. Следы точно в эту заброшку ведут. Единственной здравой мыслью было то, что там могут укрывать краденую лошадь. Пожалуй, следует соблюдать осторожность. Ох, Эндри, почему тебя всегда тянет на приключения?
На всякий случай он захватил с собой тот самый верёвочный недоуздок, купленный для Трояна. Проваливаясь в снег и, одновременно с этим набирая его в обувь, он таки добрался до ворот. Длинные и высокие, они, как и стены, были разрисованы граффити. Одна створка чуть покачивалась от сквозняка, снующего внутри здания. Мужчина взялся за её ржавый край и потянул на себя; своим скрипом дверь объявила о его приходе. Стараясь не стучать каблуками ботинок по полу, Эндриан прошёл внутрь. Изнутри помещение оказалось действительно очень похоже на склад: высокий потолок, достаточно много света из разбитых в большинстве своём окон, промозглость и кое-где щепа от ящиков, когда-то стоящих здесь. Мужчина, опустил руку с недоуздком в карман, свернув вещицу в комок и, осматриваясь, отошёл дальше от входа. Обернувшись на тяжёлое конское дыхание и треск плитки под весом лошади, мужчина наконец увидел причину своего здесь  нахождения. Далеко от него – у самой стены стояла светлая лошадь; битое стекло окон бросало на её тонкий силуэт причудливые тени. Присмотревшись, мужчина понял, что это не столько тени, сколько пегая окраска грязной шкуры, словно натянутой на выступающие маклоки и рёбра. Длинные пряди спутанной гривы лежали на тонкой перепавшей шее; на ней была даже уздечка, повод от которой так же запутался в гриве – видно, поэтому лошадь до сих пор не оторвала себе рот, наступив в повод, что вполне могло бы произойти. Позвать её было бы безумием – голые стены отразили бы его голос громом, это ещё больше бы испугало загнанное непонятно какими обстоятельствами бедное животное.
С тихим шелестом и поскрипыванием битой плитки под ногами, Эндриан медленно, но уверенно направился к лошади. Как назло, ни в кармане, ни даже в машине, у него не было ничего съестного для того, чтобы приманить кобылу. Глубоко и спокойно дыша, мужчина надеялся, что пегая почувствует его энергетику и не станет поддаваться панике. Подходя ближе, он видел, что амуниция на лошади старая, обшарпанная, явно не соразмерная её морде. Ржавые кольца трензеля были для бывалого конника не самым приятным зрелищем. Подойдя, тем временем, почти вплотную, мужчина протянутой рукой некрепко взялся за повод, полагая, что в случае, если кобыла дёрнется от него, уздечка причинит ещё больше боли и без того натерпевшейся лошади, если её вовремя не отпустить.

Пегая была насторожена и испугана; её ноздри широко раздувались, нервно подрагивала шкура, но в полной мере она ощутила происходящее, лишь когда рука мужчины взялась за повод. Кобылий визг порезал установившуюся на старом складе тишину будто ножом. Рванувшись, будто была зажата в тиски, лошадь с силой ударилась о бетонную стену, оставив на своих черных пятнах след от осыпавшейся штукатурки. Она была напугана донельзя, но всё же ориентирована на человека, что не могло не радовать Эндриана – гораздо легче договориться с лошадью, которая хоть когда-то видела от людей не только зло, чем работать с животным, для которого человек – злейший враг. Кобыла принялась обходить его по кругу, а Эндри замер лицом в то место, на котором она стояла ранее. По звукам, лошадь проходила сзади него, соблюдая дистанцию. Зайдя со стороны лица, она остановилась, фыркая и сомневаясь. Ну-ну, девочка, спокойнее; мы вдвоём здесь заинтересованы в лучшем исходе для тебя. А ведь она явно очень молода, судя по ещё не совсем сформированному телосложению, характерному для взрослой лошади. Я бы дал её максимум три с половиной, а в лучшем случае три года. Так молода, а уже явно хлебнула работы совсем не по возрасту. Уж и холка, смотрю, сбита, на ногах похоже наливы, на шкуре следы побоев. Худовата, но это уж точно поправимо. С копытами повозиться. Что же, если нет никаких скрытых проблем со здоровьем, то всё ещё можно восстановить до стабильного хорошего состояния.
Тишина перебивалась только глухим хрустом трензеля, который никак не мог удобно разместиться во рту лошади и та непрерывно его гоняла, пытаясь вытолкнуть языком. Всхрапывая, она сделала несколько шагов по направлению к человеку; её спутанный хвост поднялся «султанчиком». Что-то в тебе есть далекое от арабской лошади. Интересно было бы знать, какие лошади в твоих кровях были.
Лошадь мотнула головой вниз и поскребла копытом грязный пол; так обычно учат «просить» покатушники, ну или для забавы ради. Эндриан склонялся к первому варианту. Мужчина протянул руку и коснулся мягкого носа ладонью, нежно и ласково поглаживая пальцами тонкую шкуру. Он мягко шагнул к лошади, так, чтобы не приходилось вытягивать руку, чтобы прикоснуться. От носа он перешёл к шее, спокойно, без резких движений проводя по ней рукой. Его ладонь мягко прошлась по трепещущему плечу лошади, затем снова вернусь к морде. Прилагая заметные усилия, Эндри расстегнул подбородочный ремень и капсюль на уздечке; засаленные, пропитанные конским потом и грязью, пряжки расстегивались с трудом. Полностью снимать уздечку он не стал – недоуздок, купленный для Трояна ей не по размеру и просто свалится с носа, да и пока пегая кобыла с уздечкой, меньше вероятности, что она сбежит. А уж ловить лошадь на трассе труднее, чем в закрытом ангаре.
Мужчина выпутал застрявший в гриве повод и спустил его с шеи, взявшись за него теперь крепче, чем ранее. Пойдём, девочка, я устрою тебя в хорошее место.- это были его первые слова, прозвучавшие с момента их странного знакомства. Эндри не торопливо сдвинулся с места, слегка потянув кобылу за собой. Терпение, вот что сейчас очень важно.

Перетерпев пару секунд упрямства со стороны лошади, которая не могла так быстро довериться и пойти вслед за человеком, мужчина все же добился того, чтобы кобыла пошла за ним. Странности её передвижения не остались без внимания: переда, несмотря на наливы и потрескавшийся копытный рог, шли вполне прилично, а вот на левую заднюю она прихрамывала. Долго гадать не пришлось - ведь именно на этой ноге копыто не звенело подковой по плитке, а ступало глухо. Итого… мысленно начал считать Эндри, расковать, расчистить, решить вопрос об ортопедической ковке, начать откармливать, лечить наливы, работать с мышцами спины и плеч… эта находка может вылиться в крупную сумму и занять чрезвычайно много времени. Да и зачем она мне в будущем? Может, пробеги? Мужчина лишний раз глянул на лошадь. Рано загадывать, естественно, ни о какой работе под седлом сейчас не может быть и речи, так как вес всадника и нагрузки могут усугубить и без того подорванное лошадиное здоровье.
Эндриан не торопил лошадь, они шли медленно, то и дело останавливаясь. Почти у самых ворот на улицу пегая снова встала, обнюхивая, а затем и попробовав на вкус одежду мужчины. Захватив зубами край рукава, лошадь требовательно дёрнула за него, вызвав лёгкую улыбку на губах англичанина. Испугавшись своего поступка, она тотчас же отпрянула, отступив на несколько шагов назад и бросая испуганные взгляды на мужчину. Тише, что ты испугалась, девочка? – мягко проговорил он и, протянув руку, погладил пальцами нежный и мягкий участок шкуры между ноздрей.
Время стремительно убегало в прошлое, но мужчина по-прежнему не торопился. Аккуратно, стараясь не сильно скрипеть дверью, он отворил её и увлёк лошадь за собой на улицу, на сверкающий на солнце снег, что некоторое время резал глаза своей белизной. Его бежевая бмв всё так же ждала своего владельца на дороге, поблёскивая на солнце – к ней-то мужчина и направлялся, словно крейсер бороздя сугробы, пытаясь идти по собственным следам, оставленным им по дороге к складу.
Родившийся в его голове план был достаточно рискован, ведь никто не мог ему с уверенностью сказать, нет ли у этой лошади паники при виде движущегося автомобиля. Мужчина подвёл лошадь к машине, открыл переднюю дверь и опустил на ней стекло до упора. Краем глаза он отслеживал реакцию лошади. Не сможем так – придётся блуждать с ней до конюшни пешком. Крепко намотав повод на руку, чтобы кобыла не вырвалась, Эндриан завёл машину и некоторое время дал пегой привыкнуть к её запаху и звуку работающего мотора. Затем аккуратно закрыл дверь, просунув руку с поводом через открытое окно. Тииише, всё хорошо. Скоро ты окажешься в хорошем месте, наконец-то поешь, и тебя посмотрит врач.
Мужчина медленно тронул машину с места, добиваясь, чтобы лошадь пошла рядом с её бежевым боком. Такими темпами они должны добраться до конюшни примерно за полчаса.
----> лазарет