День выдался ненастный. Дул прохладный ветер, каждый раз заставляющий поёжиться маленьких пташек, сидящих под крышей. Во дворе стояла обеденная тишина, лишь из открытого окошка чьего-то денника доносился массовый чавк - подали овёс. Где-то что-то скрипнуло и во двор вкатился старый пикап, тянущий за собой не менее старый конный прицеп. Свистнули тормозные колодки и автомобиль остановился. Из конюшни бодро вышел паренёк, стало быть, конюх. Лицо доброе, а взгляд бегающий, неуверенный - парень совсем молодой и застенчивый. В одной руке он нёс чумбур, в другой держал большое надкусанное яблоко - таки не сдержался, чтобы не попробовать лакомство самому.
Открылся тяжёлый трап, опустился на землю. Тут же на его пыльный круп подул ветер. Дор вздрогнул. Приехали. Конюх вошёл внутрь, огладил жеребца, никаких слов при этом не сказав. А может, слова и были, но парень настолько оказался застенчив, что не смог перебить своим голоском шумные мысли Сальвадора. Он был в своём мире, ему сейчас нет дела до каких-то мямлей.
Губы нащупали что-то большое, прохладное, издающее яблочный запах. Ну тут же очевидно - яблоко. Дор принял лакомство и спокойно вышел задним ходом на улицу. Прожёвывая большое сочное яблоко, он пошёл за парнишей в конюшню. А сегодня холодно, это место не радо меня здесь видеть.
Тяжёлые двери закрылись, и Дор оказался в тепле. Здесь было уютно. Широкий проход, большие светлые денники. Правда, из-за пасмурной погоды были включены лампы. Освещение неяркое, добавляющее домашний комфорт и уют.
По конюшне загромыхали копыта жеребца. Он был усталый после долгой дороги и шаг его был тяжёлым. Сколько мы проехали? Никогда так далеко не выбирался.
Шаги прекратились, и копыта заворошили высокую, мягкую подстилку из опилок. Шорх-шорх-шорх. Приятный, расслабляющий звук, заставивший жеребца тут же почувствовать себя в своём убежище. Парниша снял недоуздок, тихо улыбнулся Сальвадору и огладил его по большому носу. Скрылся. Дверь легко закрылась на щеколду. Всё. Один.
И это даже к лучшему. Из кормушки доносился душный запах замоченного овса. Рядом висел рептух, полный душистого сена. В дальнем углу денника висел лизунец из простой бледной соли. Окно запотело по краям. Во дворе разворачивался старый пикап и покидал территорию конюшни, вместе с прицепом увозя последний шанс возвращения домой. С этого момента Дор понял - он здесь не на один день, и даже не на два. Чтож, добро пожаловать в новый дом, Сальвадор. Если уж никто не захотел сказать мне этого, скажу себе сам. Аппетит пропал, видно, перенервничал в дороге. Глаза слипаются, но дремать не охота. Я думаю, что получил небольшой стресс. Да, должно быть, так и есть. Кругом столько незнакомых лошадей, совсем непохожих на моих братьев и сестёр. Мне тяжело будет ко всему привыкнуть, тут слишком просторно. Непривычно, что я взаперти, там не было таких клеток. Может, оно к лучшему, я чувствую себя здесь в безопасности.
С этой мыслью Дор развернулся, понуро опустив голову, и стал смотреть в окно. Там пусто. Максимум, что можно было встретить во дворе - это редкие капли начинающегося дождя.